Читать книгу "Бронированные жилеты - Леонид Словин"

Денисова отвлек хриплый голос Судебского:

- Кошелек потерпевшего с пятнадцатью червонцами тоже исчез! Я никого не подозреваю, однако... - Он метнул взгляд куда-то в сторону двери.

Ехавшие в купе с убитым молчали. Вохмянин оставил доклад, присматривался к холодной трубке, точно видел ее впервые.

- Как честный человек... - прохрипел Судебский. - Предлагаю! Пусть каждый предъявит свою наличность.

В салоне стало тихо.

- Деньги? - спросил кто-то.

- Ну!

- Ерунда! - Молчавший все это время Рати повернул скорбное лицо. - Не думайте, что каждый здесь в одиночку. Слава богу, у меня есть глаза...

Антон согласился:

- Лишнее!

- А мы добровольно! Я первый... Вот! - Судебский стад демонстративно выворачивать карманы - на пол посыпались талоны на бензин, корешки каких-то квитанций. - Ни одной десятки!

Феликс, магаданец и еще двое последовали его примеру. У Феликса оказались четыре новенькие десятки, магаданец был, что называется, гол как сокол.

- Обещали выдать на месте...

- Все или никто! - гремел Судебский, снова рассовывая содержимое по карманам.

Директор вагона-ресторана оторвался от счетов:

- Червонец - купюра ходовая...

- Главное: как определить, какие купюры краденые? - спросил Шалимов.

Сабодаш, простая душа, подлил масла в огонь:

- Вообще-то деньги узнать нетрудно. - Он потемневшим платком вытер лоб. - Кошелек найден. Внутренняя поверхность оказалась в высохших бурых пятнах: кровь! Значит, на деньгах тоже...

- Хватились! - Прудников усмехнулся. - Разменял - и дело с концом!

- Показывай, Прудников! - прервала его жена.

В это время Марина поднялась, поправила очки. В руке у нее была пачка десяток.

- Проверьте, - она положила деньги на стол перед Антоном. На некоторых действительно были какие-то пятна.

У Вохмянина вырвался досадливый жест. Похожая на жужелицу пассажирка под литографией астраханского Кремля громко вздохнула.

- Вы везете деньги из Сум? - спросил Антон.

- Часть денег я разменяла по дороге...

Электрик из угла заметил резонно:

- Убийца мог выбросить деньги, а кто-то поднять!

Поколебавшись, Антон переправил лежавшую перед ним пачку на стол к Денисову.

- Ашулук! - объявил Шалимов.

Земля за окном выглядела рассохшейся, словно покрытой древними письменами. Сероземы, серо-фиолетовая клочковатая сушь. Станции еще не было, но вдоль полотна тянулись четкие следы протекторов.

Вдоль пути вскоре замелькали невысокие строения. Сабодаш кого-то увидел, поднялся к окну. Какой-то человек бежал к поезду.

В ту секунду, когда колеса дополнительного замерли, в руке Антона был пакет.

- Спасибо, - сказал Антон. Не вскрывая, передал пакет Денисову.

- Пять минут стоянка, - сообщил Шалимов.

Магаданец спросил:

- А следующая?

- Селитренский.

"Должно быть, последняя телеграмма", - подумал Денисов.

"...Направленный экспертизу нож красной пластмассовой ручкой орудием преступления не являлся..."

От него не ускользнуло:

"Обнаружены два ножа, и оба не являлись орудием убийства... Основное вещественное доказательство не найдено..."

Разговоры прекратились, когда Денисов стал откладывать лежавшие перед ним купюры, имевшие следы перегиба. Было заметно: прежде чем попасть в общую пачку, часть купюр была сложена вчетверо.

Все думали об одном.

"Кошелек Полетики-Голея небольшой, квадратный, купюры сгибались несколько раз..."

Однако Денисова беспокоило другое:

"В отсутствие Наташи Газимагомедовой и оперативной группы вправе ли я повести дальнейший розыск преступника так, как считаю нужным?"

Он отложил последнюю десятку, теперь перед ним лежала тонкая стопка купюр со следами перегибов.

- Пятнадцать! - прохрипел со своего места Судебский. - Я считал!

На него неприязненно оглянулись, Денисов смешал купюры: "С деньгами в последнюю очередь..."

Солнце припекало. Антон тревожно следил за Денисовым, все чаще стирал пот с лица.

Денисов нашел глазами магаданца и его спутников, выглядевших весьма живописно, - пожилого, со шрамом, и второго, в тельняшке, с металлической пластинкой у кисти. Он знал об этих людях меньше, чем об остальных участниках уголовного дела.

"Магаданец и его спутники, - подумал Денисов, - не жители Дальнего Востока..."

Подозрение укрепилось, когда Денисов увидел билеты, взятые от Москвы. Кроме того, перечисляя дальневосточных рыб, магаданец назвал подряд "муксуна", "чавычу" и "пыжьяна", что рыбак сделал бы едва ли: "муксун" и "пыжьян" были речными рыбами, а поставленная между ними через запятую "чавыча" - морскою.

"Но в купе действительно висела на жилке рыба..."

Магаданеп выглядел бывалым, привыкшим к шумному командировочному братству, крепкому словцу. Держался он независимо.

- В командировку? - спросил Денисов.

- Ну!

Денисов узнал интонации Подмосковья.

- Наверно, связаны с рыбным хозяйством?

Магаданец хотел отшутиться, но его спутник, пожилой, со шрамом, вклинился в разговор:

- Москва, фирма "Океан".

- Понимаю... Консервы! "Чавыча", "пыжьян"...

- И рыба! Горбуша, кета. Все ценные породы.

Денисов вспомнил характеристику проводницы: "Ничего. Только выпить не любят... Всю ночь сидели! Даже без света..."

Денисов оглядел салон: Феликс чувствовал себя не в своей тарелке, пока он, Денисов, разговаривал с рыбаками.

- А почему Магадан? - Антон воспользовался паузой.

- Девушки больше уважают! - Магаданец подмигнул Пятых, проводница вспыхнула, поправила пилотку.

Судебский, о котором успели забыть, подал голос:

- На Востоке заработки выше! За это и уважают!

"Рыбаки" дружно захохотали.

- Не всегда, отец... - магаданец потряс пустым бумажником.

- Этой ночью вы покупали вино? - спросил Денисов.

"Рыбаки" замолчали. Феликс пил "Айвазовскую", на него жалко было смотреть.

- Дело серьезное! - вмешался Антон.

Магаданец пожал плечами:

- Покупали.