Читать книгу "Танцуя с тигром - Лили Райт"

Хьюго пнул поддельный персидский ковер. Patrón был жестоким, но не глупым. Он протянул Хьюго маску тигра, вырезанную из дерева.

– Надевай ее на танцы. Резчик сказал, что она таит в себе силу. Ты суеверный? В любом случае возьми еще и мачете.

– Но…

– Тигр должен заслужить свои черные полосы.

– Может быть, кто-то более опытный…

Рейес надул губы, лиловые, как плоть переспевшего фрукта:

– Мне сегодня нужно написать письмо. Загляну-ка я в тот магазин с ручками и бумагой у виадука. У девчонок, которые там работают, такие узкие киски.

– Patrón…

Лицо Рейеса исказилось от ярости, искусственные волосы затряслись.

– Ты и этот гребаный чистильщик бассейна работаете вместе!

– Если бы это было так, меня бы сейчас здесь не было. Я пришел, чтобы все исправить. Из преданности к вам.

Рейес ударил по столу кулаком. Пистолет задрожал. Сосиска перевернулась.

– Если маска не будет лежать на этом столе до конца Карнавала, я вырежу твое сердце, повешу его на дереве и буду любоваться, как слетятся на пир стервятники. А потом оттрахаю твою маленькую подружку, изнасилую твою уродливую жену, убью твою собачонку, поджарю твоего кота, сожгу твой дом, взорву твою колымагу и выброшу твою тушу в Тихий океан, где акулы разорвут тебя на мелкие части, а твои дерьмовые останки будут покоиться на дне морском. Я ничего не забыл? У тебя есть мать? Или она уже умерла от стыда за то, что дала жизнь такому слюнтяю? Гонсалес звонил. Это посмертная маска Монтесумы. Ты знаешь, мать твою, кто это такой? Этот чертов американский наркоман украл ее у меня, а теперь твой дружок-придурок с хлоркой вместо мозгов украл ее у тебя и у меня. Никто не смеет грабить Рейеса. Если, конечно, им хочется еще дышать.

Хьюго смотрел на свои ботинки, не поднимая глаз. Все, что в действительности было у человека, это его сердце и ботинки. Откуда Рейес знал про девочку? Как Рейесу удавалось знать все, появляться везде? Ладони Хьюго сжались в кулаки.

– Я доставлю вам маску до Пепельной среды[154]. Я убью Педро, только не трогайте девочку. Она ни в чем не виновата.

Он боялся смотреть в лицо Рейесу.

Рейес жевал сэндвич. Мужчина постоянно что-то ел. Сколько калорий было необходимо, чтобы позвонить по мобильному, дать указания снести кому-то башку? Рейес дружелюбно махнул пистолетом:

– Как говорят американцы, харошева дня.

Той ночью Хьюго приснилось, будто к нему подошел рыбак. В руке он держал мертвого журавля. Птичий гребень напоминал зеркало, и когда Хьюго заглянул в него, то увидел там, как по темному полю на белохвостых оленях скачут ночные воины. Олени неслись галопом, цокот их копыт напоминал биение сердца. На всадниках были маски воинов: черные дыры вместо рта, черные дыры вместо глаз. Напуганный, Хьюго бросил журавля в сумку и со всех ног побежал домой, но, когда он открыл мешок, чтобы показать это Соледад, птицы уже не было.

Когда Хьюго проснулся ранним утром, это видение не стерлось из памяти, как обычные сны. Он тихо прошел мимо спящей Соледад и направился в кухню. Его охватила жалость к себе. В один миг он лишился маски и лучшего друга. Скоро его оставит девушка. Все, что он делал, он делал во имя любви, а сейчас El Pelotas крепко держал его за яйца. Хьюго поднес зажженную сигарету к кисти и потушил бычок об руку, проверяя, какую боль он сможет вынести. На руке образовался розовый кружок. Самая маленькая планета во Вселенной. Жгучая боль. Он приложил ломтик сливочного масла, который растаял и растекся по ране.

Если один грех ведет к следующему, то как можно вернуться к праведной жизни? Наверное, миру будет лучше без него. Он вслушивался в темноту – какофонию скрипов, шорохов, щебета птиц и шуршания веток. Ночью тебе возвращают плоды того, что ты посеял. Если ты спокоен, тиха и безмятежна ночь. Если ты несчастен, то и ночь твоя полна печали. Природа не особо думала о человеке, ибо не была о нем высокого мнения. С чего бы?

Где же носило Педро с этой pinche маской?

Хьюго подполз к кровати, обнял холодной рукой Соледад за талию. Ему жутко хотелось исповедаться, но список грехов стал слишком громоздким. Я зарабатываю деньги нехорошим способом, я не должен так делать. Я люблю молодую девушку в желтом платье. Я должен убить своего друга детства. Я не понимаю, уходить ли мне от тебя. Насколько же легче было наблюдать, как поднимается и опускается грудь жены в такт ее дыханию, прикасаться к ее ночной рубашке, мягкой, как летний ветерок, вдыхать лавандовый аромат ее кожи. Насколько же проще было сажать в почву луковицы и ждать, когда раскроются желтые бутоны.

В сером утреннем тумане он разглядел силуэт соседского осла, неподвижно стоявшего на привязи. Свобода здесь означает лишь конец веревки.

18

Черный археолог

Черный археолог сидел на детской площадке в парке Чапультепек и наблюдал, как малыши, резвясь, играли в лучах солнечного света. Он нашел себе скамейку под тенистым деревом, похожим на Бенито Хуареса[155], или Панчо Вилью[156], или Оскара Рейеса Каррильо. Сложно было сказать, на кого именно. Вот уже несколько дней он беспробудно пьянствовал. Последний бросок перед возвращением в Колорадо. Его сердце трепетало, вырываясь из груди, но разум был холоден и чист. Он разобрался, как устроена конструкция для лазания, на которой играли дети, запечатлел схему в своей памяти. По возвращении в Дивайд он построит точно такую же для своего племянника. Малыша звали Скотти. Или Люк.

Только посмертная маска не отпускала его обратно. Монтесума? Господи Иисусе. Он не обо всем подумал. Это была его давняя проблема – забыть о том, как обстоят дела. Он потерял маску. Чертова вещица была не в меру болтлива, но они славно поладили. Неодушевленные предметы могут составить приятную компанию, если ты позволишь им подобраться к тебе ближе.

Он проглотил последнюю горсть таблеток.

Однажды он видел фильм про Монтесуму, после чего на скорую руку сварганил о нем отчет для колледжа. Тогда он решил, что если реинкарнация существует, то в следующей жизни он вернется королем ацтеков. У парня был собственный зверинец. Тигры, львы, певчие птицы, попугаи, змеи, извивавшиеся в просторных клетках. Его повара готовили три сотни блюд к каждому приему пищи – лягушек в соусе пимьенто, устриц и летучих муравьев, политых горячим шоколадом и подававшихся в золотых чашечках. И трубка. Всегда гребаная трубка.