Читать книгу "Обратная сила. Том 2. 1965 - 1982 - Александра Маринина"

– Потом поговорим.

Вера тактический ход дочери оценила по достоинству: дескать, у меня проблемы, которые я не собираюсь обсуждать в присутствии моей мамы и твоих предков, а с тобой, конечно, готова поделиться, но потом, когда никто не будет слышать. Зная Борькин характер, его умение быстро переключаться и постоянную готовность кидаться на помощь всем подряд, можно было гарантировать, что в самом ближайшем времени он из рядов «страдальцев» переместится в когорту «утешителей».

Приехав на место, достали из багажника складные «рыболовные» стульчики – сидеть на земле было пока еще холодновато; быстро собрали походный столик, накрыли клеенкой в цветочек. Люся с Верой принялись раскладывать приготовленные закуски, резать хлеб, колбасу и сыр, а Орлов с сыном и Татьяной занялись костром, в котором предполагалось запекать картошку и завернутую в фольгу рыбу. Решили сначала слегка перекусить, выпить по одной рюмочке и погулять, а к «серьезной» еде приступить попозже. Борька с Таней ухватили по куску хлеба, сделали себе по бутерброду, украсив их сверху половинками маринованных огурчиков, самолично закатанных в банки Люсей еще прошлым летом, и сказали, что пойдут в лес.

– Интересно, кто из них кому голову на место ставить будет, – иронически заметила Вера Потапова, глядя вслед удаляющимся молодым людям.

Людмила Анатольевна с благодарностью посмотрела на нее.

– Спасибо тебе, Веруня, что вытащила Танюшку. Мне кажется, она на Борьку нашего благотворно подействует. Она у тебя такая серьезная девочка, такая разумная, не то что наш балбес. Пару недель назад мне даже пришлось ему скандал закатить за недобросовестное отношение к делу, представляешь?

Орлов подумал, что если сейчас не остановить жену, то придется еще раз слушать историю про дуэль Утина и Жохова и про письмо Герцена Огареву.

– Милая, ты предъявляешь к парню слишком высокие требования, – вмешался Александр Иванович. – Тебе кажется, что он уже взрослый мужчина, а он всего лишь пацан, жизнью не битый. Веруня, расскажи, как твоя наука. Не жалеешь, что ушла со следственной работы?

Вера весело помотала головой.

– Ни одной минуточки. Сожаления – это вообще не моя стихия. На следствии я начала выгорать от однообразия, а здесь все другое: и обстановка, и люди, и сама работа, и знания новые. Правда, теперь стало вообще непонятно, что будет дальше, но хочется надеяться, что особенно заметных перемен не последует. Зависит от того, каким окажется новый начальник Академии.

Вера погрустнела. Неделю назад, в день, когда в Академии МВД проводилось торжественное собрание, посвященное очередной годовщине со дня рождения Ленина, начальник Академии застрелился в своем служебном кабинете. Весь личный состав был уверен, что трагедия связана с недобросовестностью и пристрастностью комплексной проверки, назначенной министерством: один из заместителей министра люто ненавидел генерала и сделал все, чтобы его подставить. Сотрудники Академии своего начальника любили и о его смерти искренне скорбели.

– Один только минус: от бесконечных командировок желудок начал бунтовать, – продолжила Вера Леонидовна. – Едим же что попало и когда бог пошлет. Ну и необходимость написать диссертацию, конечно, давит. Все-таки возраст у меня уже… Через два года полтинник стукнет, поздновато.

– Но материал набрать реально? – поинтересовалась Люся. – Или проблематично?

– Да материала-то навалом, а вот политической воли не хватает, – засмеялась Потапова. – Я уже и кандидатские экзамены сдала осенью, буду подавать рапорт о зачислении соискателем, все-таки дополнительный отпуск для работы над диссертацией полагается.

Они хрустели «фирменными» Люсиными огурчиками, поднимали тосты друг за друга и за детей, Вера Леонидовна рассказывала о наиболее любопытных или ярких личностях, которых ей довелось повстречать во время сбора материала в колониях, а супруги Орловы с удовольствием и искренним интересом слушали ее.

* * *

Борис дожевал последний кусок бутерброда, тщательно вытер пальцы носовым платком и задумчиво посмотрел на Таню Потапову.

– Слушай, Танюха, а тебе не показалось, что вся эта затея с вывозом нас на природу – это такая замаскированная форма сватовства?

Татьяна в изумлении воззрилась на друга детства.

– Да ты что? У тебя девушка есть, у меня парень… И вообще… Как тебе в голову-то такое пришло?

– Ну, со своей девушкой я погавкался, и, судя по всему, всерьез. Короче, бросила она меня. Рылом не вышел.

Татьяна приподняла брови.

– То есть?

– У нас же распределение в начале апреля было, отличников всегда первыми запускают, чтобы они могли выбрать из имеющихся вакансий. Я выбрал то, что хотел: следствие. А она, понимаешь ли, дочка таких родителей, что им в семье простые следователи не нужны. Причем я всегда говорил ей, что хочу быть именно следователем и никем другим, и не в прокуратуре, а в МВД, а она все уговаривала меня взять направление или в Инюрколлегию, или в КГБ, оттуда тоже вроде несколько запросов было. И папочка ее готов был помочь. Ему зять-комитетчик почему-то больше нравится, чем милиционер. Ну, короче, она меня уговаривала, я отшучивался, и ей, видно, показалось, что она меня убедила, а на комиссии я попросился на следствие. Она закатила мне скандал прямо в коридоре, а вечером заявила, что не желает иметь со мной ничего общего.

– Вечером? – переспросила Таня. – Наверное, с родителями провела цикл консультаций, прежде чем объявить тебе о своем решении?

– Похоже, – уныло кивнул Борис. – Вот я и думаю: а зачем мне девушка, которая живет по родительской указке и собственных мозгов не имеет?

– Но ты же с ней встречался… Наверное, жениться хотел, раз разговоры пошли о том, кого ее родители хотят видеть в семье, а кого не хотят. Значит, все было серьезно.

– Было, – вздохнул он. – Да сплыло.

– Коза она винторылая, – решительно вынесла свой вердикт девушка. – И мой кадр не лучше оказался.

– Тоже поссорились?

– Ага.

– Из-за распределения?

Она отрицательно помотала головой.

– Из-за сегодняшней поездки. У него, видите ли, были другие планы на два праздничных дня. Я вот и подумала, что если из-за такой фигни он может на меня наорать и трубку бросить, то зачем мне такой кадр?

– Ух ты! Это, стало быть, мы с тобой оба в расстроенных чувствах? А я подумал, что тебя привезли меня утешать.

– Ага… Меня б кто утешил…

Татьяна огляделась по сторонам и вдруг спросила испуганно:

– А мы не заблудимся? Что-то мы разговором увлеклись, я перестала за ориентирами следить и теперь вообще не понимаю, в какой стороне наши остались.

– Я следил, – успокоил ее Борис. – Не бойся, не потеряемся. Знаешь, какая мысль мне в голову пришла?

– Наверное, о том, как исправить ситуацию, – предположила Таня. – Надо же что-то делать. Или с этой девушкой мириться, или другую искать.