Читать книгу "Хранитель Врат - Роман Кузнецов"

Неизвестно, почему это странное послание у всех вызвало чувство грусти и апатии. С рассыпающихся от времени страниц пахнуло богоборческим духом революционной эпохи. Эпохи великих свершений, больших дел, подлости и обмана, героизма, нравственных терзаний, самопожертвования и бескрайнего цинизма и жестокости, времени многочисленных побед и личных трагедий. Эпохи, в которой люди бросили вызов богам и сами взялись крутить жернова Судьбы, перемалывая в них миллионы человеческих судеб и бросая на алтарь Великой Идеи миллионы жизней, включая свои и своих близких.

– Как ты думаешь, – спросил Бригадира Крот, – они ушли?

– Скелетов нет. Значит, ушли. По крайней мере, отсюда.

– А этот «мертвый всадник», что по пещерам скачет, что это за зверь? Ты слышал о таком?

– Да, слышал похожую историю из местных страшилок. Только не здесь, а на Урале. Мол, в двадцатые годы в этих местах орудовала банда. Атаманом был казак какой-то, фамилии, естественно, никто не помнит. Так вот, красные банду окружили и начали планомерно истреблять. Командиром у красных был брат того самого атамана. Там у них какой-то конфликт был – то ли из-за жены, то ли из-за родителей, – версии были разные, но, в общем, очень братья друг друга не любили. Поклялись убить друг дружку. Так вот брат, который красный, стал засылать казачков с предложением сдаться. Мол, отдадите брата – и валите на все четыре стороны. Предложение было заманчивым, и в банде созрел бунт. Атаман, видя, что дело его табак, собрал вокруг себя верных казаков и пошел в прорыв. Полегли почти все, но часть прорвалась. Красные не успокоились и загнали казачков в горы, ну а там пат. Красные на штурм идти не хотят. Потери будут большие. Казачки уйти не могут. В мешке. Цугцванг. Тогда атаман предложил поединок. Если он побеждает, то его казаки уходят, и их не преследуют. Если проиграет, то все сдаются. Красный согласился, был бой. Атаман зарубил брата, сам был смертельно ранен, но остался в седле. Истекая кровью, он стал выводить своих людей. Но красные обманули. Они убили всех оставшихся казаков, а атамана бросили умирать в этих скалах. Умирающий атаман проклял всех и заключил сделку с дьяволом, с тех пор в этих горах появился отряд «мертвого всадника», который нападал и убивал всех проходящих мимо. Ничего не брал, не грабил. Только убивал всех. Для борьбы с бандой прислали полк красноармейцев. Но не смогли поймать, а потеряли много. Тогда приехала специальная команда от самого товарища Дзержинского. Отряд небольшой, но примечательный. Все еще не старые, но уже седые, как девяностолетние деды. С ними отряд ЧК, который в основном оцеплением занимался. Нападения после этого прекратились, но еще долгие годы туда никто не ходил.

– Понятно, – задумчиво протянул Крот. – Только непонятно, как этот всадник без головы тут скакал, как сюда попал и, главное, как вылез.

– Ну, с всадником-то все понятно, – задумчиво произнес Макс. – Он персонаж мифический, к тому же мертвый, он с проходами не заморачивается. А вот что с красноармейцами случилось? Выжили ли? Вышли ли? Дождалась ли семья этого борца за идеи коммунизма?

– Это как раз неинтересно, – решительно заявил Крот. – Интересно, не просто нашли ли выход, а где нашли.

– А тебе их не жалко?

– А чего их жалеть? Они себя сами не жалели. Жили на полную, яро, весело. Если любовь, то до гроба, если дружба, то навеки, если вражда, то до смерти. Горели каждый день, дней не считали, не мелочились. Вот большинство и не дожило до разочарования в своих идеалах. Счастливые люди. Не то что сейчас. Не жизнь, а иллюзия жизни, не горение, а так, тление с копотью. Счастье измеряют количеством собранного хлама, уют – квадратными метрами, любовь – стоимостью подарков, дружбу – полезностью. Всю жизнь суетятся, добро собирают, а потом – хрясь, а предъявить-то нечего. Все хлам, мусор. Как морские звезды, добытые с большой глубины. Вроде нырял, старался, даже чуть не утонул. А зачем? Потом пылятся, никому не нужные, где-нибудь на антресолях, и это в лучшем случае. А чаще всего их выкидывают прямо тут, потому как понимают, что на фиг не надо.

Бригадир оторопело смотрел на Крота, пораженный философскими сентенциями своего товарища. Причем если от Паука еще можно этого было ждать, от него вообще чего угодно можно ждать, то от жизнерадостного Крота, не страдающего приступами мудрости, слышать такие радикальные и довольно глубокие мысли было по меньшей мере странно.

– Волхвы говорят, что боги посылают тяжкие испытания только избранным, – вступил в разговор Паук. – Кого заметили, кого любят, а остальные живут, как получится, вполсилы, вполрадости, без души, без огня.

– Да уж, прямо возлюбили, оптом. Целым народом. Сначала японская, потом Первая мировая, затем смута, революция, Гражданская война, бандитизм, репрессии. Потом Великая Отечественная. И все за сорок лет. От великой любви миллионы под нож истории. А сколько дерьма повылазило? Жестокости, предательства? Доносы писали друг на дружку…

– Время такое было. Оно и вывернуло все наизнанку. Все было: и великое, и ничтожное, и героизм, и предательство, и радость, и скорбь. Причем зачастую это все одни и те же люди. Таков человек. В нем всего хватает – и добра, и зла. В разных обстоятельствах проявляется разное, не нам судить.

– А кому же тогда судить?

– Богу. Только он может судить людей. Но жить он дает всем, а судит потом по делам. Иначе бы добрые жили вечно.

– Согласен, – поддержал Паук. – Нет добрых и злых людей, не бывает. Нет объективных критериев для их оценки. Все очень субъективно. Одно и то же действие для кого-то добро, а для кого-то зло. В одних обстоятельствах это хорошо, в других плохо. А добро… Это не то слово. Подмена терминов. Торгашеский мир вводит свои понятия. Добро – это предмет, объект материального мира. В народе говорят «накопил добро», «добрый» в смысле толстый, значит, добра много. «Делать добро» – в смысле что-то произвести. Это чисто торгашеский подход, сделать добро – значит что-то дать, купить. Это неверно. Раньше говорили не «добро», а «благо». «Благо» – это не материальное понятие. Благодарю. Благодарный, благой, благостный… Совсем другое качество и смысл. Как благородный и дородный.

– Ну хорошо. С добром более или менее понятно. А зло – есть такое понятие?

– Нет. Не существует абсолютного зла. Есть то, что конкретный человек или группа людей в данный момент считают злом. Просто потому что им так удобно. Если мы говорим об общих понятиях, то злом называют угрозы выжившего общества, а так есть человек со своими слабостями и подлостями. И этот человек придумывает понятия, чтобы откусить побольше. Все, что ему мешает, и есть зло.

– Интересная у тебя теория.

Бригадир окончил осмотр грота и, не найдя ничего интересного, подошел к выходу.

– Есть спорные моменты. Подискутируем как-нибудь на досуге, когда выберемся. Сейчас не языком трясти, а выходить надо. Все отдышались? Пора двигать.

– Согласен, – сказал Паук. – Только я теперь первым пойду, чтобы неожиданностей не возникло.

– А какие неожиданности могут быть, о прозорливейший? – поинтересовался Макс.