Читать книгу "Энда. Земля легенд - Тоти Мартинес"

– Этот человек… – наконец заговорил он.

– Лакиде, отец моего спутника. Он был великим воином и вождем нашего племени. Он снова стал вождем после смерти Беллу. Но он скорее проводник, к которому все обращаются, когда нужен совет. И он был единственным, кто понял, почему я не захотела соединяться с другим мужчиной, когда его сын погиб от руки убийцы.

– И почему же?

Женщина остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты когда-нибудь любил? По-настоящему? Когда двое сливаются воедино, и каждый знает, что чувствует другой? Когда обоим снятся одни и те же сны? Когда они тревожатся и мечтают об одном и том же? Нам не нужны были слова. Нам хватало взгляда и жеста. Когда он умер, я тоже умерла. Можно сказать, я просто жду, когда придет время и я смогу воссоединиться с ним в лоне Матери, после чего мы вместе возродимся.

Иариса пошла дальше, и Гарр в задумчивости последовал за ней. Он никогда не любил женщину так, как она любила своего мужчину, как его отец любил его мать. Зиму за зимой он видел, как он томится воспоминаниями, хотя никогда не говорил об умершей подруге. Гарр знал, что отец о ней думает, потому что он всегда носил на шее принадлежавший ей платок. Когда платок становился чересчур грязным, он сам стирал его единственной рукой, сушил и снова повязывал на шею. После смерти его так и положили на погребальный костер в этом платке. Соседки, которые пришли подготовить тело к погребению и одеть его в лучшие одежды, хотели его снять, но бабушка запретила. Насколько помнил Гарр, это было единственным доброжелательным поступком, который ворчливая старушка совершила по отношению к спутнику дочери. Возможно, именно поэтому, глядя на отца, закрывшегося в себе, отдалившегося от мира и даже от своего собственного сына, он решил не соединяться с женщиной. Разумеется, это также означало, что у него не будет детей, но зачем они ему? Бóльшую часть жизни он провел на войне и предостаточно насмотрелся на осиротевших детишек. Они брели по дорогам, покинутые всеми, без семьи и клана. Еще хуже были изуродованные детские трупы. В нем даже выработалась бесчувственность к их несчастьям. Тем не менее сейчас ему пришла в голову мысль, что было бы неплохо разделить свою жизнь с такой сильной женщиной, как Иариса, с кем-то, кто вспоминал бы его после смерти с такой же любовью, с какой она вспоминала своего спутника.

Башня Айры

Все последующие дни дождь усиливался и достиг такой силы, что река вышла из берегов, не позволяя обитателям Башни Айры покинуть ее стены. Унмарилун Эланоа всячески старался угодить гостям, демонстрируя гостеприимство и радушие единственным доступным ему способом – при помощи банкетов, начинавшихся в полдень и заканчивавшихся лишь с заходом солнца, разнообразя их рукопашными схватками и кулачными боями с участием своих лучших воинов. Эти побоища неизменно заканчивались серьезными ранами, потому что соперники бились если и не насмерть, то с неистовым желанием победить. Унмарилун и дож упивались подобными зрелищами, в отличие от Талы, которая оставалась в зале ровно столько, сколько того требовали приличия, после чего удалялась в сопровождении своих собак.

Время от времени дождь прекращался, и небо прояснялось. Они с Баладасте пользовались каждой возможностью, чтобы прогуляться по дорожке, окружавшей башню в ее самой высокой части. Сквозь бойницы они рассматривали окружающий их пейзаж, поля самых различных оттенков зеленого, обнаженные леса, маленькие деревни и холмы с зацепившимися за них клочьями тумана. В такие моменты даже глаза женщины менялись. Холодный и угрожающий янтарный взгляд становился алым, как жаркий летний закат. Такая перемена несказанно удивляла дожа, но он слишком много времени уделял изучению местности, а если точнее, полускрытого в зимнем лесу лагеря. Судя по его площади и перемещениям воинов, количество людей, которыми располагал Унмарилун, составляло около полутысячи бойцов. Это была довольно внушительная цифра, учитывая, что речь не шла о настоящей армии. Барето был вождем преступников, уже не принадлежавших ни к одному клану, хотя лучше его Землю Энды не знал никто. Баладасте знал, что даже Гонтран предлагал ему поступить к нему на службу. Впрочем, Унмарилун отказался от этого предложения, сославшись на свой немолодой возраст, хотя дож был уверен, что настоящей причиной упомянутого отказа было врожденное отвращение обитателей этих мест к исполнению приказов чужеземцев. Вообще-то, он и от него распоряжения не принимал – он держался с ним как с равным, как с союзником, и оплачивал его услуги золотом, серебром и лошадьми. Кроме того, Унмарилун не был обязан отчитываться за мародерство и трофеи, добытые во время военных вылазок. Но в любом случае, такое положение дел Баладасте не особо беспокоило. Он не сомневался, что, когда наступит нужный момент, он от Унмарилуна легко избавится и подчинит его людей.

Во время одной из таких прогулок Баладасте заметил внезапное волнение не только часовых на башне, но и обитателей лесного лагеря. В возбуждение их всех привело появление полудюжины всадников, которые во весь опор подскакали к башне и, спешившись, вошли внутрь. Он оставил Талу с собаками наверху и направился в большой зал, намереваясь выяснить причину подобного оживления.

– Дож, позволь представить тебе моего сына Ксенто! – воскликнул Унмарилун, едва увидев Баладасте.

Баладасте с трудом удалось скрыть удивление: он не знал, что у хозяина башни есть сын. Хотя даже если бы он встретил юношу в любом другом месте, то сразу бы понял, что между этими двумя людьми существует родство. Оба были худощавыми, но мускулистыми, с крючковатыми носами и хищным взглядом. Правда, Ксенто мог похвастать всклокоченной шевелюрой, доходившей до плеч, – видимо, в качестве компенсации за отсутствие волос у отца. И оба были хмурыми и необщительными. Юноша едва заметным кивком ответил на его приветствие, после чего вопросительно посмотрел на Унмарилуна, и тот взглядом дал понять, что он может говорить.

– Бьярно укрылись в Крепостях Илуро. В Лескаре находится почти весь клан, а в остальных селениях лишь единицы стариков. Ушли также и бигорра, во всяком случае, большинство мужчин, способных держать оружие, и с ними много женщин и детей. У тех, кто остался, выведать их местонахождение так и не удалось. Похоже, они действительно ничего не знают. Я лично допросил многих из них, но не смог получить информацию, хотя переломал им почти все кости.

– Барето?

– Остались в своих деревнях.

– Докуда ты доехал?

– До Банки. Оттуда и до моря все тихо.

– Ты переходил Илене?

– Отец!

Унмарилун Эланоа усмехнулся. Только безумец осмелился бы отправиться в заснеженные горы в начале месяца волка. Его сын был твердым как скала, лучшим из всех известных ему воинов, но он не был безумцем. Кроме того, земли по ту сторону Илене их не интересовали, во всяком случае пока.

– Когда ты в последний раз спал?

– Две ночи назад, – ответил Ксенто.