Читать книгу "Привет от верблюда - Валерий Гусев"

– И теперь они у него здесь, – Алешка хлопнул себя по животу.

– Думаю, вот здесь, – и папа щелкнул его в лоб. – Он наверняка эти сведения запомнил. – Тут он взглянул на часы: – Заболтался я с вами, меня машина ждет. В Джусалы надо съездить.

– Съешь еще курочки, – заботливо посоветовала мама. – Ехать-то далеко.

Папа вздохнул и отказался.

Тогда мама попросила:

– А ты меня с собой не возьмешь? Там, я слышала, музей какой-то интересный есть. – Нашу маму хлебом не корми – дай только по музеям и рынкам походить.

– Собирайся, – сказал папа. – Только побыстрее. Мне надо еще распорядиться, чтобы вечером задержанного Гену отправили в Аральск.

Когда они уехали, мы развалились на кроватях и чуть-чуть подремали.

В комнате было прохладно. На окнах – ставни и сетки от насекомых. На гладком холодном полу – полосатые солнечные лучи. Было тихо, только скреблась в старой маминой сумке наловленная Алешкой фауна. Да где-то в конце улицы ревел чем-то недовольный осел. Будто сигнализация у него сработала.

– Дим, – сказал вдруг Алешка. – Надо нам Гену выручать.

– Зачем? – Я даже сел на кровати от изумления.

– Чтобы Шварца проучить как следует. Зря мы, что ли, в пустыне мыкались? – И без всякого перехода спросил: – Ты не знаешь, чья там, у милиции, арба на колесах стоит? Под ковром которая?

– Откуда мне знать? Папа говорил, что кто-то ее у кого-то угнал. Милиция арбу нашла, а хозяин еще не пришел за ней.

– Пойдем посмотрим, а? – Он тоже сел на кровати и стал обуваться. – Может, пригодится.

– Покататься? – усмехнулся я.

– Мы Гене побег устроим, – спокойно ляпнул Алешка. Как ни в чем не бывало.

– Ага! – от души рассмеялся я. – Усадим его в телегу, сами впряжемся и помчим его по дорогам страны! А он будет покрикивать: „Цоб-цобе!“ А за нами будут мчаться милицейские машины с сиренами и мигалками.

Тут Алешка окатил меня таким ледяным взглядом, что мне даже холодно стало. Таким дураком я себя почувствовал. Да, где уж мне за Алешкиными мыслями угнаться – „дикими, но симпатичными“.

Я покорно обулся, Алешка зачем-то сунул в пластиковый пакет свою драную футболку и бейсболку с ломаным козырьком, которые мама не успела выбросить, и мы вышли на раскаленную улицу.

Арба стояла на своем месте. Рядом с высоким глиняным забором, за которым начиналась глухая степь. А кроме арбы, на площади ничего не было. Только валялись повсюду арбузные корки да пустые пивные банки и коробки от соков – будто их кто-то нарочно сюда натаскал и разбросал в художественном беспорядке. Это, наверное, всякие посетители в ожидании своей судьбы подкреплялись едой и напитками.

На крыльце милиции, вместо того чтобы убрать это безобразие, нахально дремал под горячим солнышком узкоглазый и усатый страж порядка. Чем-то похожий на капитана Бессонова.

Мы подошли к арбе и заглянули внутрь. Она была пуста, только валялись в ней сухие стебли кукурузы. И пустые пивные банки.

Алешка повертел головой, поморгал глазами и сказал непонятно, но веско:

– Годится.

Я не успел у него спросить: что и для чего годится, потому что тут как раз проснулся у дверей милиции усатый страж.

– Эй! Малчик! – крикнул он Алешке, не замечая меня за арбой. – Ходи скорей ко мне!

Алешка послушно подошел.

– Тебе какой имя будет? – спросил милиционер.

– Сеня, – зачем-то соврал Алешка.

– Какой хороший имя! – восхитился усач. – Который малчик Сеня зовут, он очень послушный. Нельзя к этой арба ходить. Ему другой человек хозяин. Хорошо понятно?

Алешка кивнул:

– Хорошо понятно. А туда-сюда ходить можно?

– Туда-сюда ходи. Арба не трогай. – И он снова задремал, довольный, что выполнил свой служебный долг.

Алешка махнул мне и скрылся за углом. Едва я догнал его, он выхватил у меня пакет, достал свои лохмотья и мгновенно переоделся. И снова дунул к арбе.

Усатый страж спал. И не обращал, естественно, на него никакого внимания. Только усы его шевелились от храпа. И губы пошлепывали.

Тогда Алешка взобрался на арбу и заорал:

– Цоб-цобе!

Страж вскинул голову.

– Эй! Малчик Сеня! Что тебе теперь говорить надо?

– А я не Сеня, – еще больше соврал Алешка. – Я теперь Женя. Мы близнецы.

Страж внимательно посмотрел на него и вздохнул:

– Совсем не похожи. – Покачал головой, даже языком поцокал: – У вас, наверное, папа-мама совсем разный.

– Когда как, – загадочно и дипломатично ответил Алешка, слезая с арбы.

Страж направил на него толстый палец, покачал им и строго сказал:

– Малчик Женя. Этот арба не трогай. Туда-сюда ходи. – И голова его бессильно упала на грудь.

…За углом Алешка снова переоделся, и мы пошли домой.

– Понял? – спросил он меня по дороге.

– Почти, – тоже дипломатично ответил я.

– Когда Гену будут сажать в машину, я их отвлеку – то Сеня, то Женя, – а ты его освободишь. Он удерет, доберется до ихнего логова и сообщит Шварцу то, что нам надо.

Просто – как жвачку развернуть! То Сеня, то Женя…

– Ты понимаешь, что это преступление? – грозно спросил я.

– Временное, – успокоил меня Алешка своей непостижимой логикой. – На пользу справедливости. И на вред жуликам. Во имя возмездия.

Да, вспомнил я кстати слова одного классика: не все, что справедливо, – законно. Но вслух ничего не сказал – что толку-то. К тому же мне самому очень хотелось наказать дядюшку Шварца. За все его подлые дела.

Глава XXI

ПОБЕГ НА АРБЕ

– Слушай, Лех, – предложил я, – может, мы лучше подкоп сделаем под милицию, а? Безопасней. И никого не подставим…

– Ты за кого переживаешь? – возмутился Алешка. – За этого сонного лентяя? Так ему и надо – не будет спать на посту!

Тут я спорить не стал. Тут Алешка прав – нечего ему делать, так хоть бы мусор убрал на своей территории.

А Лешка уже спокойно продолжил:

– Про подкоп я тоже думал. Но мы не успеем до вечера. Сколько лет граф Монте-Кристо его копал? Да и жарко очень. Я как вспомню, как мы в пустыне колодцы копали, так мне сразу пить хочется. И спать. Вот если бы у нас была взрывчатка… У тебя случайно нет?

Этого еще не хватало!

– Да мы всю милицию взрывать не будем, – пообещал Алешка. – Одну стенку только, заднюю, которая в степь выходит…

Тут я просто заткнул уши.

– …Там и надо-то – небольшую дырку в стене. Чтобы Гена ушами не зацепился. Килограмма два тротила – и все.