Читать книгу "Шпионский Токио - Александр Куланов"

Правление Мантэцу заинтересовалось уровнем понимания Одзаки китайских проблем, и очень скоро он стал одним из ведущих консультантов компании по политическим вопросам. Переоценить роль этого разведчика в деле Зорге невозможно: пользуясь своим положением в ЮМЖД, он передавал Зорге исключительно важную и строго секретную информацию о перспективах действий Японии в Китае. Одзаки весьма успешно выступил как вербовщик, найдя единомышленников в штаб-квартире Мантэцу в Маньчжурии. Сумев привлечь их к работе на группу Рамзая, он обеспечил Москву неиссякаемым источником уникальных сведений о действиях Квантунской армии, которая была тесно связана с ЮМЖД. Наконец, используя свое положение в этой компании для дальнейшего углубленного изучения китайских проблем, Одзаки был замечен главной японского правительства принцем Коноэ и стал его неформальным советником по китайским делам, отныне не только черпая информацию из кабинета министров, но и прикладывая все усилия для тонкой игры — искусно замаскированного давления на Коноэ в целях склонения его к принятию решений, интересных и полезных более всего Советскому Союзу.

В токийском представительстве Мантэцу у Одзаки был собственный кабинет, что помимо всего прочего позволяло ему беспрепятственно работать тут с секретной документацией. Время от времени офис ЮМЖД посещал и сам принц Коноэ, когда хотел не только получить исчерпывающую информацию для анализа действий японского правительства в Китае, но и встретиться сразу с группой советников по этой теме. В свою очередь, Одзаки периодически назначал Зорге встречи в том самом ресторане «Азия», с которого начался этот рассказ, потому что этот ресторан находился на втором этаже здания Мантэцу. Таким образом, все пути сходились в «Азии», образуя интересный узел железнодорожно-шпионских отношений. Настало время побывать там и нам.

В некоторых книгах встречается упоминание о соседстве «Азии» со станцией Симбаси, что, как мы помним, недалеко от парка Хибия и Гиндзы. Но так или это? Японские сайты, рассказывающие об истории Южно-Маньчжурской железнодорожной компании, сообщают четкий адрес: Токио, Адзабу-ку, Адзабу-Мамиана-тё, 1. Это не так уж и далеко от Симабаси, но все-таки это совсем другое место. И адрес отнюдь не случайно кажется знакомым, ибо это — соседнее здание с посольством Союза Советских Социалистических Республик в Японии!

На холме Мамиана в конце 1930-х голов значились девять зданий. Четыре из них принадлежали советской дипломатической миссии, и на карте тех времен так и обозначены: «Советское посольство». Глава советской дипмиссии С.Л. Тихвинский, служивший здесь двумя десятилетиями позже, так описывал посольский комплекс: «Здание посольства СССР располагалось неподалеку от центра Токио на холме Мамиана. Само двухэтажное продолговатое белое бетонное сооружение с широкими окнами было похоже на утопающий в зелени белый пароход с высокой трубой, возвышающейся над зданием. К тыльной стороне здания примыкал небольшой сад, а в правой части от въезда на территорию представительства располагались два небольших деревянных двухэтажных дома, в которых жили сотрудники представительства. Здание посольства было построено в начале 30-х годов при Александре Антоновиче Трояновском и покоилось на массивной сейсмоустойчивой бетонной подушке, принимавшей на себя колебания почвы, часто сотрясавшие Токио». Южный забор посольства находился там же, где стоит и сейчас, и как раз он-то и отделял наших дипломатов от здания японского политического и экономического гиганта — токийского представительства Южно-Маньчжурской железной дороги. Мантэцу, в которой «ковались коварные планы японской военщины», располагалась прямо за забором советского посольства, и только отсутствие в те времена развитых средств технического слежения избавляло обе стороны от пристального наблюдения друг за другом. В послевоенные годы ЮМЖД, разумеется, была ликвидирована. Здание ее токийского офиса снесли, а освободившуюся землю японское правительство предложило арендовать посольству СССР. По неизвестным автору причинам наше Министерство иностранных дел от этого предложения отказалось, и потому теперь на месте бывшей конторы ЮМЖД возведен грандиозный комплекс Американского клуба, где отдыхают, развлекаются, учатся, занимаются спортом, а возможно и не только им, представители посольства Соединенных Штатов Америки, американских компаний, граждане этой страны. Получается, что там, где ныне высятся корпуса Американского клуба, и находился ресторан «Азия», где Коноэ встречался с Одзаки, принимая от него советы и делясь секретной информацией, а тот, в свою очередь, в этом же ресторане передавал эту информацию Рамзаю, который мог бы, если бы захотел, приходить на эти встречи в тапочках — его собственная квартира, как мы помним, находилась в нескольких минутах ходьбы отсюда. С 1940 года, когда началась война в Европе, и необходимость в более срочном обмене данными среди членов группы заметно возросла, встречи в «Азии» стали чаще. Рандеву между Одзаки и Зорге было назначено здесь и на вечер 14 октября 1941 года. Зорге пришел, но прождал он своего друга напрасно. Обстановка вокруг накалилась до предела, и он не рискнул. Утром следующего дня — 15 октября — Одзаки Хоцуми оказался в полицейском участке, а к вечеру было открыто дело и на Зорге. До ареста оставалось чуть больше двух суток.

Иностранцы с Роппонги и их друзья

Где жил сам Одзаки? Где были квартиры Макса Клаузена и Бранко Вукелича? Поиски ответов на эти вопросы принесут нам немало интересных совпадений.

Прежде всего, Одзаки. О его доме известно меньше всего, и это объяснимо, это справедливо. Дело в том, что потомки советского разведчика до сих пор живут на старом месте, и нарушать их спокойствие вряд ли правильно. Можно только сказать, что дом Одзаки находился сравнительно недалеко от Адзабу — поблизости от храма буддийской секты Чистой земли Ютэндзи, у одноименной станции метро линии Токю Тоёко, проходящей через столичный район Мэгуро. В полицейский участок этого района Одзаки был доставлен после ареста 15 октября 1941 года и содержался там до 1 ноября, когда его перевели в камеру № 11 Второго корпуса тюрьмы Сугамо.

Дальше всех от шефа обитал еще один важный член группы — Бранко Вукелич. Серб по происхождению, гражданин Югославии и Франции, работавший на французское информационное агентство «Гавас» и поддерживавший рабочие контакты с иностранными журналистами, общение с которыми не лучшим образом могло повлиять на репутацию Зорге как нациста, Вукелич хорошо разбирался в технике и был штатным фотографом группы. Его японская одиссея была наполнена драматическими событиями личного характера — в этой стране он развелся, женился вновь и стал отцом, испытал все перипетии, через которые проходят в Токио многие обычные иностранцы-гайдзины. Внук Бранко Вукелича, носящий имя Бранко Вукелич-Ямадзаки, тоже живет сегодня в Токио, но по другому адресу, так что можно сказать несколько слов о роли топографии Восточной столицы в биографии этого разведчика.

В Японию Вукелич приехал 11 февраля 1933 года — в государственный праздник Дня основания Японской империи. Приехал не один, а с семьей: женой — датчанкой Эдит Олсон и годовалым сыном Полем. Планировалось, что преподавание популярной в те годы в Японии датской гимнастики — а Эдит была квалифицированным инструктором — поможет паре быстрее адаптироваться к жизни в этой стране. В карманах супружеской пары имелось 1800 иен — сумма довольно большая, но недостаточная даже для многомесячной жизни в стране, где иностранцу совсем непросто найти работу. Первоначально Вукеличи остановились в «Империале», но, поняв порядок цен, поспешили съехать оттуда, сняв за 300 иен в месяц квартиру в районе Бунка. Но и это было слишком дорого для молодой пары. «Все это оказалось потрясающей неудачей, почти провалом, и позднее мне пришлось столкнуться с большими трудностями, — вспоминал Бранко на следствии. — Десяти иен в день на квартиру и еду хватало супружеской паре десять лет назад, а в 1933 году, когда мы приехали в Японию, женатая пара европейцев тратила более десяти иен в день, даже снимая квартиру в районе Бунка. Более того, эти десять иен в день заставляли европейцев ограничивать себя во многом — в осмотре достопримечательностей, например. Десять иен в день не позволяли потратить хотя бы одну иену на подобные цели». Планировалось, что Бранко, хорошо разбиравшийся в искусстве, быстро обзаведется нужными связями, путешествуя по стране, знакомясь с ее историческими и культурными сокровищами и готовя на эту тему журналистские материалы, способные заинтересовать интеллектуальную элиту иностранной диаспоры Токио. Это, в свою очередь, должно было раскрыть горизонты для подпольной работы. Грандиозные планы разбились о нехватку финансирования. Устроиться на работу Эдит тоже не получилось. Популярность датской гимнастики и особое отношение японцев к таким вопросам привело к тому, что в Токио ее преподавали все кому не лень, и бороться с конкурентами поначалу никак не выходило. Настроение Эдит и ее впечатление о Японии были испорчены раз и навсегда.