Читать книгу "Кукла советника - Елена Литвиненко"

– Хм-м… Мы у реки, значит, замок – там. Пойдем, кнопка. И не бойся, чудовищ никаких нет.

Вот только никто больше не вылезал из сугроба, лишь буран выл стаей голодных волков. И на руках у меня был раненый, почти замерзший граф, сжимающий окровавленный кхопеш с налипшими на лезвие кусочками бурой шерсти. Жаль, поблизости стены не было – я бы с удовольствием побилась о нее лбом, ругая себя всеми непотребными словами, которые когда-либо слышала. Вот чего мне в замке не сиделось, а? Подумаешь, Галия угрожала… Да что б она сделала!

Ворона волновалась, чуя кровь. Уголек щурила на меня горящие в потемках глаза.

– Хорошо тебе, у тебя шуба… Знаешь, как я замерзла? – пожаловалась я кошке.

Подвела Ворону к графу, заставила ее опуститься на колени. Кое-как не перекинула – перекатила! – графа через седло, укрыла его свалившимся плащом. Разжала пальцы, сжимавшие боевой серп. С оружием я чувствовала себя увереннее, хоть и совершенно не владела этой смертоносной в умелых руках загогулиной. Так. Река – там, значит, идти в сторону холмов, к дороге. Надеюсь, Тимар меня уже ищет…

Уголек снова убежала вперед, только хвост набок и брызги снега из-под лап.

Я не то тянула Ворону за повод, не то держалась за него, чтобы не свалиться от усталости. Летом от реки до замка почти два часа хода. Значит, зимой все четыре. А как есть хочется…

Впереди показались путевые столбы, окрашенные фосфоресцирующей краской. Редкая цепочка горела, отмечая дорогу. Там будет легче. Там я не буду проваливаться по колено, как заклинание, повторяла я. А дома залезу в ванну с горячей водой, а потом под одеяло, и уже в постели буду есть сдобные булки с малиной, запивая их горячим молоком. В конце концов, подумаешь, несколько часов ходьбы. Раньше я как заведенная по княжеской кухне носилась, и ничего, жива.

Растерев руки, так что в них начали покалывать иголки, я проверила жилку на шее графа. Жив…

– Вы только не умирайте…

Странно… А дорога-то не расчищена. Совсем. Если бы не светящиеся столбы и гора слежавшегося снега вдоль обочин, я бы пересекла ее, даже не подумав, что это ответвление главного тракта. Обычно ее не просто чистили – вылизывали, невзирая ни на бураны, ни на ливни. Амулеты переноса использовались редко – мелкие ненадежны из-за близости Леса, а крупные слишком дороги. И потому дороги у нас – действительно артерии жизни. Хорошо, у меня сапоги выше колен, и снега в обуви нет. Но хоть и нет – обязательно настучу Тимару на смотрителя. Я-то надеялась, что смогу идти быстрее по протоптанной колее. А тут мало ветра в лицо, так еще и ползу как черепаха.

Сквозь свист метели я услышала не то рев, не то визг и, свернув за поворот, увидела летящую ко мне со всех лап пантеру. Разлепила смерзшиеся ресницы.

– Что…

Я сделала еще несколько шагов, и, споткнувшись, замерла. О боги!..

Дорогу перегораживала гротескная баррикада из изломанных, окоченевших тел. А на самом верху, жадно заглатывая еще дымящиеся внутренности смотрителя, сидела огромная мантикора с рваным кожистым крылом и местами подкопченной шерстью.

Глава 21

Чудовищное порождение Леса придавило лапой кусок мяса, когда-то бывшего человеком, и мотнуло головой, выдирая плоть. Утробно урча, заглотило его.

Неделю назад смотритель дороги помог мне дотащить деревянную мишень до зверинца. Я тогда шарахнулась в сторону, испугавшись бочкообразного мужчины, вынырнувшего из сумерек, а он назвал меня маленькой госпожой и рассказал о внучках, подрастающих в деревне.

А сейчас эта крупная ладонь, ловко закрепляющая деревянный, расписанный кругами щит на решетке пустующей клетки, приземлилась передо мной, оторванная мантикорой. Я вскрикнула, отпрыгнув. Черная кровь медленно вытекала из сосудов, пятная снег.

Мантикора подняла голову, пристально глядя на меня желтыми плошками глаз. Раздвоенный хвост изогнулся, направив жало в мою сторону. Ударом лапы зверь отбросил тело смотрителя и пружинящим шагом, чуть развернув крылья, пошел ко мне.

Я не герой. Совсем нет. И первой моей мыслью было скормить мантикоре Йарру. Может, даже Ворону. Вот только бежать некуда, и, расправившись с ними, зверь пойдет за мной. Мантикоры никогда не отпускают жертв. А насытившись, начинают с ними играть – жаля хвостом, подбрасывая в воздух и швыряя о камни, душа и отпуская, позволяя вдохнуть воздух, чтобы продолжить игру. И «мышка» миллион раз пожалеет, что ее не съели сразу.

Впереди меня стоит Уголек. Такая маленькая по сравнению с мантикорой, размером превышающей буйвола.

– Уголек, – позвала я, – уведи лошадь.

Кошка зашипела, не оборачиваясь. Жалобно мяукнула. Я готова была поклясться, что это значило «Беги!».

– Уведи лошадь, – добавила я к приказу немного флера.

Пантера подчинилась. Она пятилась, раздвигая задом снег. Все еще готовая к самоубийственному прыжку. Я отпустила поводья трясущейся Вороны, и пантера куснула ее за бабку передней ноги. Больше ничего и не требовалось – подгоняемая ужасом, лошадь ускакала.

Надеюсь, достаточно далеко.

Я сняла браслет, ограничивающий флер, и засунула его в карман. На мгновение мир стал восприниматься четче, ярче, а потом все заслонила мантикора.

Кажется, я пела. Меня заклинило на первых строчках колыбельной.

– Легкий ветер присмирел… Вечер бледный догорел…

Мантикора шумно выдохнула, обдав меня запахом крови. Три ряда зубов блеснули в фосфоресцирующем свете. Львиная грива опалена, как и шерсть на боку.

– С неба звездные огни…

Голос сорвался. Сломанное крыло чудовища волочилось по снегу; здоровое, как парус, приподнятое над телом.

– Говорят тебе «Усни!»…

Вот только чудовище и не думало засыпать. Волны флера, который я изливала, топили наст, снежинки в радиусе нескольких локтей осыпались дождем. Артефакт, спрятанный в карман, прожигал даже сквозь толстенный слой ваты дублета.

– Легкий ветер…

Шерсть мантикоры была бурой. Лапы страшенные, с острыми когтями, которые она то втягивала, то выпускала из подушечек. Флера, который я вылила на нее, было достаточно, чтобы привязать к себе стаю волков – я пробовала, когда те спустились с гор.

Я замолчала, и мантикора зашипела. Хвост метнулся ко мне. Жало прошло совсем рядом с лицом, я даже успела разглядеть капли яда.

– Легкий ветер присмирел…

На шее чудовища была запекшаяся рана, в которой пульсировала вена. Тем, кто забросал мантикору горящими стрелами, не хватило совсем чуть-чуть, чтобы убить ее. А сейчас она, наевшись, стремительно сращивала ткани.

Долго петь я не смогу. И у меня будет только один шанс. Я все еще сжимала кхопеш во вспотевшей ладони.

– Легкий ветер присмирел…

Мантикора села в трех шагах от меня. Помню, меня ужасно тошнило – не то от зловония зверя, не то от ужаса.