Читать книгу "Улыбка Лизы. Книга 1 - Татьяна Никитина"

* * *

Два года спустя, 26 апреля 1478 года, день в день после похорон несравненной Симонетты Веспуччи, пролилась-таки кровь.

После утренней мессы в капелле Санта-Кроче убийца Бандини, нанятый заговорщиками, многократно вонзил кинжал в грудь Джулиано Медичи. От ран сиих оный скончался на месте. Лоренцо вырвался из рук убийц и скрылся за тяжёлой дверью ризницы. Бандини тоже скрылся – в Константинополе, но спустя полтора года Лоренцо выкупил его у Мехмеда Второго, и через несколько дней ветер уже раскачивал на площади Синьории Флоренции труп убийцы Джулиано Медичи.

Глава шестнадцатая

Элеонора

ФЛОРЕНЦИЯ. 1480 ГОД

Когда Леонардо работал над образом Богоматери с Иисусом на коленях, он просил жену сера Пьеро да Винчи позировать ему с маленьким Джованни, с коего хотел писать младенца Христа. Маргерита сделалась доброй и приветливой, вообразив, что Леонардо напишет с неё образ Богоматери. Она часами терпеливо высиживала на стуле, но когда взглянула на эскизы и увидела только младенца Джованни, а вместо себя лишь очертания коленей и рук, то страшно вознегодовала.

Леонардо бродил по улицам, вглядываясь в лица женщин, по обыкновению – усталые, пустые. Попадались среди них и красивые, отмеченные скорбью или грустью, но без того очарования, кое даёт лишь творение Духа. Ни одна из горожанок не годилась для прообраза Марии. Пройдя полгорода, он вышел на площадь Синьории перед палаццо Веккьо, где на оконной решётке несколько месяцев болтался труп Бандини. Ветер и дожди сорвали с него одежды и высушили плоть. Леонардо остановился подле, достав блокнот, принялся делать сангиной набросок висельника. В ушах раздавались стоны, плач и крики, коими полна была Флоренция год назад. Одна оборванная жизнь потянула за собой сотни других. Пролитую кровь брата Джулиано Лоренцо Великолепный смыл кровавыми ручьями, чиня расправу над виновными и безвинными, на коих лишь пала тень подозрения либо клеветы. Архиепископа Сальвиатти1 и Франческо Пацци2 на верёвках приволокли на площадь Синьории и повесили нагими. Тело старого Якопо Пацци долго болталось на виселице, потом его сняли и бросили в Арно, выловили и вновь повесили, били палками и, разорванное на куски, опять бросили в реку.

– Бернарджино, скажи мне, кто этот человек, столь старательно рисующий портрет мертвеца? – раздался насмешливый вопрос за его спиной.

– Это рисовальщик Леонардо, кто имеет меньше, чем ничего, а посему и берёт заказы у трупов, – ответил со смехом второй голос.

Леонардо рисовал и не захотел обернуться, дабы достойно ответить обидчику. Бывая на площадях и в соборах, он часто ловил на себе насмешливые взгляды, а то, что говорят о художнике за спиной, сказывается на объёме его кошелька. Постоянное безденежье грозило превратиться в унизительную нищету. От большого заказа для Синьории, обещанного Лоренцо Медичи, Леонардо отказался, узнав, что сию работу сказанный посулил ранее Антонио Поллайоло. Деньги, вырученные за гобелен для португальского короля и портрет Джиневры – дочери Америго Бенчи, давно закончились. За воз дров он сговорился на окраску купола в монастыре Сан-Донато, дабы иметь возможность отапливать боттегу зимой.

Семейство сера Пьеро разрасталось с каждым годом. Он не мог помогать Леонардо, как было доселе, но то, что не обременяло семейный доход, делал с готовностью. Год назад, оформляя завещание богатого торговца Симоне в пользу монастыря Сан-Донато, сер Пьеро устроил так, что заказ на роспись образа для главного алтаря доверили выполнить Леонардо. В оговорённые сроки Леонардо не успевал. Он сделал много набросков в разных ракурсах, но к картине так и не приступил, поскольку, не имея помощников, сам грунтовал и растирал краски, готовил лаки, а неумолимое время стремительно бежало вперёд, как всегда, мешая ему. Аванс, полученный под заказ, растаял так же быстро и незаметно, как лёд в жаркий день, оставив лужицу воспоминаний. Деньги ушли на аренду мастерской и покупку кистей, красок, бумаги. Мысли о безденежье отвлекали его от замысла, а задумал он грандиозное полотно, кое сделает его первейшим живописцем. Мария с младенцем Иисусом в окружении волхвов, пастухов и воинов, но Мадонна в центре и, вопреки законам перспективы, крупнее других фигур, ибо взгляд будет прикован к ней. Вокруг много иных фигур – нагих и в одеждах, все в движении и в разных позах. Почти год Леонардо искал сие решение. У Боттичелли в его «Волхвах» на первом плане оказалась семья Медичи, а не Мария с младенцем. «Мой бедный Сандро! – улыбнулся Леонардо. – Ты на века запечатлел свою преданность благодетелям».

Блуждая по городу в поисках лика Богоматери, он оказался у церкви Санта-Мария дель Фьоре. Ни утренние, ни вечерние богослужения Леонардо не посещал, но в церковь заходил, когда там было мало народу, и подолгу стоял у колонны, рисуя лица прихожан. Его взор привлёк профиль молодой женщины, преклонившей колени пред алтарём. На лице её светилась неземная нежность, смешанная с жертвенностью и вечной печалью. Леонардо, запоминая сей дивный образ, торопливо делал наброски в альбом. Полумрак церкви скрывал часть лица, и нужен был другой ракурс. Обойдя колонну, он встал спиной к алтарю, приблизившись к красивой прихожанке, но она поднялась с колен и, спрятав лицо за ажурной синей вуалью, торопливо покинула собор. Леонардо поспешил следом. На женщине было закрытое платье из лилового бархата. Золотистые волосы тяжёлыми косами уложены в замысловатую причёску. Не поднимая вуали, она миновала улицу Проконсоло, прошла по виа Леони, что позади палаццо Веккьо, за мостом свернула на бордо Джакопо. Остановилась возле дома с витиеватыми барельефами на стенах. Кинула, обернувшись, быстрый взгляд на Леонардо и скрылась в проёме распахнувшейся двери.

Возвращаясь по мосту Понте-Веккьо, Леонардо встретил Пьетро Перуджино3. Приехал сей умбриец во Флоренцию всего лишь десять лет назад без гроша в кармане, но успел покорить её. Год назад сам Папа Сикст Четвёртый пригласил его в Рим расписать капеллу делла Кончеционе в соборе Святого Петра, и роспись сия имела большой успех. Простоватое лицо Пьетро поплыло в улыбке, когда Леонардо поделился с ним своей неудачей.

– Где ты её потерял? Покажи. Вошла в этот дом, говоришь? – Пьетро от души расхохотался. – Леонардо, а знаешь ли ты, что выбрал для образа Богоматери известную всей Флоренции кортиджану4 Элеонору?

Леонардо смутился, поскольку доселе не имел опыта знакомств с подобными синьоринами, и попросил Пьетро познакомить с ней.

Перуджино подмигнул:

– Элеонора принимает гостей по вечерам. Встретимся на Понте-Веккьо, сразу после шести.

Вечером сего же дня Леонардо и Пьетро посетили кортиджану. Проживала оная со служанкой и кухаркой в пяти комнатах. Гостей принимали в салоне, стены коего, обитые шёлком и украшенные гобеленами, выказывали благосостояние хозяйки. Леонардо не сразу признал в ней синьору, что, скрывшись под вуалью, убегала от него утром. Только замысловатая причёска указывала на оную. Кортиджана в платье из алтабаса, переливавшемся на свету цветами фуксии и лаванды, восседала на стуле с высокой резной спинкой, а гости – подле неё на шерстяных тебризских коврах, затканных витиеватыми узорами. Декольте, укреплённое спереди китовым усом, открывало мраморные плечи и пышную грудь. Стройную шею обвило ожерелье – склаваж из чёрного жемчуга. Тонкие запястья в серебряных и золотых браслетах подчёркивали хрупкость длинных пальцев, унизанных перстнями с драгоценными каменьями.