Читать книгу "Тайна визиря Шимаса - Шахразада"

Визирь неподвижно восседал на высоких подушках. Мимо него тянулись, выходя, мудрецы. Но заседание на сегодня было еще не закончено.

– Уважаемый казначей, почтенные советники казначея… Нам с вами предстоит еще немного побеседовать.

«Воистину, сегодня удивительный день. Теперь передо мной лицо уважаемого человека, изможденного тяжким трудом, но отдающего все силы на глупые прихоти мальчишки-визиря… И этот уважаемый человек великий лицедей… Жаль только, что он так и останется непризнанным!»

Казначей вновь опустился на свое место. Замерли предупредительно за его спиной и советники казначея. Визирь, щелкнув пальцами, призвал к себе мальчишку-писца.

– Друг мой, приведи сюда старшину писцов.

Мальчишка, поклонившись, бросился исполнять приказание. В диване стояла всеобъемлющая, гулкая, страшная тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием казначея. О, как он был глуп, решив, что сегодня вполне разумно будет все же посетить диван – ведь надо же в присутствии появляться хотя бы изредка. «Аллах всесильный! Лучше бы я этот день провел дома! Или отправился в веселый квартал… Или в долгое странствие!»

Предчувствия редко посещали Исмаила-ага. Но сейчас он был более чем неспокоен; он был не просто встревожен – его била крупная дрожь.

А началось все в тот миг, когда визирь в первый раз обратился к нему с вопросом, хватит ли средств в казне на проект несчастного попечителя заведений призрения, глупого сластолюбца Ахматуллы.

Хотя, по здравом размышлении, визирь был бы полным глупцом, если бы не поинтересовался его, казначея, мнением – или если бы не повелел проверить состояние дел в казне, списки кредиторов и должников. Но о проверке казначей ничего не знал, а потому вопрос визиря застал его врасплох. О, сначала ему показалось, что его велеречивого ответа хватило этому молодому глупцу. Но сейчас… Увы, слишком сосредоточенным был взгляд визиря. Вот поэтому так тяжко билось сердце казначея, поэтому он чуть ослабил ворот шелковой рубахи.

Послышались шаги. Но вместо старшины писцов появился главный стражник дивана. «Счастливец, – вдруг подумал казначей. – Ему не грозит отставка только за то, что он служил еще отцу нынешнего халифа!»

Взор главного стражника дивана был холоден, он спокойно смотрел перед собой, позволив себе не глубокий поклон, а легкий кивок головой.

– Достойный охранитель порядка, уважаемый Искендер! Прошу тебя оставаться здесь, в главном зале для заседаний дивана. После недолгой, но, думаю, весьма содержательной беседы с достойным Исмаилом, почтенным казначеем, я передам тебе другие поручения.

И вновь главный стражник дивана чуть склонился. «Как кукла! – со страхом глядя на него, подумал казначей. – Он не живой человек, а просто деревянная кукла!»

И диван объяла тишина. Исмаил-ага задыхался, ему казалось, что воздуха в пышном зале не осталось вовсе. От Шимаса, конечно, не укрылось паническое состояние казначея. Увы, оно преотлично подтверждало сухие факты, более чем лаконично изложенные в записке старшины писцов, который теперь имел полное право именоваться главным письмоводителем и делопроизводителем дивана.

В распахнутых дверях показалась фигура высокого человека с орлиным профилем и гордым взором.

– Уважаемый Сейид, достойный главный письмоводитель! Благодарю, что ты столь скоро смог явиться на мой зов!

– О мудрейший! Служить тебе – великая честь для меня! – И бывший старшина писцов склонился в низком подобострастном поклоне.

Казначей не верил своим глазам. Кто этот прыщ? Неужели тот невзрачный человечишка с пальцами, вечно вымазанными чернилами? Откуда этот гордый взгляд? Откуда самоуважение и самоуверенность?

«Аллах великий, – пришла в голову казначея простая мысль. – А ведь его уже купил наш недостойный визирь… Купил… Но чем можно было купить этого унылого и трусливого глупца?»

Шимас кивнул и протянул руку, в которую преобразившийся Сейид тут же вложил длинный свиток.

Казначей Исмаил-ага почувствовал, что пол уплывает у него из-под ног.

«Как бы не помер от испуга наш казначей, – подумал Шимас. – Я еще и не начал говорить, а он уже белее стены…»

– Мудрейшие! Тот час, когда недостойный Ахматулла пришел ко мне со своим удивительным проектом, стал для меня воистину часом откровения. Ибо понял я, сколь низко вы оцениваете разум вашего визиря и сколь высоко – ваши собственные знания и положение. О нет, я не стремился к своему нынешнему посту, но, заняв его по велению давнего своего друга, халифа Салеха, не собираюсь оставаться марионеткой глупцов, подобных рекомому Ахматулле.

Каждое негромкое слово было для казначея настоящим раскатом грома. О, как он сейчас жалел, и что пришел сюда сегодня, и что не успел удалиться до того мига, когда его окликнул визирь.

– Поэтому я поручил достойному Сейиду составить рескрипт всех трат казны, опись всех ее хранилищ и списки тех, кто имеет право разрешать любые платы на нужды страны из весомого кошеля оной. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что казна, ранее не быстро, но постоянно пополнявшаяся, в последние месяцы все более опустошается. Что приходы перестали покрывать расходы, хотя прекрасная держава Аль-Миради вышла из войны более года назад и теперь лишь мирные заботы тревожат каждого из ее граждан.

Казначей молчал. Шимас же говорил, не поднимая глаз ни на него, ни на его советников. Он даже не мог представить, какая буря бушевала сейчас в душе насмерть перепуганного казначея. Не мог молодой визирь и вообразить, что чувствуют помощники и советники казначея, прекрасно знающие, куда деваются из казны немалые деньги, но произволом Исмаила-ага вынужденные молчать и делать вид, что они слепы и глухи.

– Любопытство мое столь сильно разожгли эти удивительные факты, что я стал вчитываться в каждую строку рескрипта, прибегая к помощи и разъяснениям достойного Сейида каждый раз, когда что-либо вызывало мои недоуменные вопросы…

Казначей не выдержал:

– Это все он! Он! Это он украл из казны налоги… Это он вынес кошель с бесценными черными алмазами… Это он, убийца, оболгал меня… Это он…

– О чем ты, уважаемый Исмаил-ага? О каких налогах? Разве я сказал хоть слово о налогах, почтенные советники? Достойный Сейид? Почтенный начальник стражи? О каких алмазах говоришь ты, казначей?..

И казначей понял, что выдал себя куда раньше, чем его хоть кто-то начал обвинять, куда раньше, чем палец вора и лизоблюда Сейида указал на него, ничтожного с этой минуты Исмаила-ага.

О, каким было молчание визиря! О, как торжествующе горели глаза у помощников казначея, каждый из которых мысленно готовился примерить на себя должность уничтоженного начальника!

– Что же ты молчишь, почтенный ага? О каких алмазах толкуешь? О каких налогах? – В голосе Шимаса теперь не было и следа мягкости и удивления – лишь жестокие нотки властелина.

Казначей лишь низко повесил голову. У него не осталось сил даже опуститься на подушки, и он сейчас чувствовал себя как скверный ученик, выставленный лжецом и неучем перед своими маленькими соратниками.