Читать книгу "Проделки королев. Роман о замках - Жюльетта Бенцони"

Однако ее пребывание в Мальмезоне вновь оказалось недолгим. Оказалось, что союзники не имеют никаких претензий к бывшей императрице. Более того, ей стали наносить визиты. Например, царь Александр I, посетив Мальмезон 16 апреля 1814 года, был очарован неподдельным изяществом этой исключительной женщины.

С помощью своей дочери, королевы Гортензии, Жозефина в течение нескольких недель представляла Францию перед лицом завоевателей. Принимая у себя победителей, она надеялась быть хоть чем-то полезной пленнику острова Эльба. Но хрупкое здоровье ее подвело. Простудившись в один из вечеров и заболев гангренозной ангиной, императрица (а она была императрицей в большей степени, чем та, что бежала к себе в Австрию) умерла в полдень 25 мая, прямо на руках своих безутешных детей. Ее прах покоится теперь в церкви Рюэйя.

Во время Ста дней[42]Наполеон вернулся в Мальмезон, но не нашел там улыбок той, без которой так никогда и не научился жить счастливо. Но у него не было ни минуты свободного времени, чтобы погрузиться в свои воспоминания. Судьба вела его за собой, и отмеренный ею срок приближался к концу. Побежденный при Ватерлоо Наполеон 21 июня 1815 года снова оказался в Париже. На этот раз его бывший министр Фуше, а ныне председатель временного правительства[43], не позволил ему остаться. Тогда император попросил у Гортензии, пришедшей к нему в Елисейский дворец, приютить его в Мальмезоне, ставшем собственностью ее брата, принца Эжена.

Гортензия, естественно, великодушно согласилась, и в течение нескольких дней (всего лишь нескольких дней, ибо присутствие императора вблизи Парижа наводило страх на новых господ, еще надавно бывших его слугами) маленький замок принимал всех, кто и в беде остался верен тому, кто заставил их пережить поистине фантастическое приключение. Но поверженный император постоянно скучал по своей музе…

– Бедная Жозефина! – сказал однажды вечером Наполеон, прогуливаясь с Гортензией по саду. – Я никак не могу привыкнуть к тому, что ее здесь нет. Мне все кажется, что она сейчас выйдет в сад, чтобы сорвать один из тех цветов, которые она так любила… Это была самая грациозная женщина из тех, что я когда-либо встречал в жизни…

Наполеон покинул Мальмезон 29 июня, чтобы больше туда уже не возвращаться. Садясь в карету, он рассчитывал найти в Рошфоре фрегаты, которые отвезли бы его в Америку. Но его там встретил лишь английский флот, которому Фуше, Талейран и Даву практически передали поверженного, но не сломленного императора.

После смерти принца Эжена замок Мальмезон пережил еще множество превратностей судьбы. Проданный вначале банкиру, потом – испанской королеве в изгнании, этот маленький дворец был частично обновлен с приходом Наполеона III. Но то была лишь короткая передышка. Вторжение пруссаков в 1870 году нанесло ему такой ужасающий ущерб, что даже добрая воля банкира Озириса, в буквальном смысле спасшего замок от полного разрушения, не смогла вернуть ему былое величие.

Следовало дождаться Республики, чтобы талант ее мастеров и денежные вливания принца Наполеона помогли вернуть прежний блеск и очарование дому Жозефины, видевшему рождение и смерть французской империи.

Часы работы

С 1 октября до 31 марта с 10.00 до 12.30 и с 13.30 до 17.15

(до 17.45 по выходным)

С 1 апреля до 30 сентября с 10.00 до 12.30 и с 13.30 до 17.45

(до 18.15 по выходным)

Закрыт по вторникам, 25 декабря и 1 января.

http://www.chateau-malmaison.fr/

Маре (Le Marais)

Три женщины… и много праздников!

Ваша душа – прекраснейший пейзаж.

Звучит лютня, в танце плавно двигаются маски.

Чуть-чуть печальный дивный антураж

Старинной итальянской бергамаски[44].

Поль Верлен

Странно сознавать, что это великолепное жилище, построенное в 1778 году архитектором Барре для главного казначея артиллерии и инженерных войск по имени Леметр, в продолжение всей своей истории находилось под властью женщин. Несчастному казначею было дано лишь право построить замок, жил же он в нем всего восемь коротких лет до того, как покинул этот мир (о котором он вряд ли сильно сожалел) ради другого, как мы все стараемся верить, наилучшего из миров.

Как только его не стало, в замке поселилась обворожительная женщина. Когда дядюшка-казначей оставил ей замок в наследство в 1786 году, мадам де ля Бриш решила отметить это событие. Будучи, по словам знакомых, «лучшей хозяйкой в стране», она решила, что на ее новых землях каждый должен насладиться устроенным ею празднеством. Даже крестьяне, причем в числе первых! Конечно, великие идеи свободы, особенно идеи Жан-Жака Руссо к тому времени уже были провозглашены, но нельзя с уверенностью сказать, что мадам де ля Бриш находилась под их влиянием. Она, разумеется, испытывала симпатию к селянам и сохранила ее на всю свою жизнь, хотя злые языки утверждали, что урожденной мадемуазель Прево[45]перенять королевский вкус и снобизм неоткуда. На что мадам де ля Бриш вполне могла бы ответить злым сплетникам, что и королева Мария-Антуанетта тоже любила сельскую жизнь и цветы, причем, может быть, еще в большей степени, чем мадам де ля Бриш.

Как бы то ни было, люди в ее владениях имели возможность увидеть красивейший праздник в своей жизни. «Любовь к моим крестьянам, желание сделать их счастливыми доставляли мне душевную радость. Я устраивала праздники для обитателей моих земель, и они приняли меня очень доброжелательно», – написала она потом в своих «Мемуарах». А вот еще: «В аллеях парка были расставлены большие столы, на них – большие блюда с пирожными, пряниками и вином. Играли скрипки, начались танцы. И все это – ради веселья и ощущения счастья всех этих добрых людей». Потом праздники стали повторяться, сколько для ее собственного удовольствия, столько и с целью следовать руссоистской моде той эпохи. Кстати, по мужу она была родственницей мадам д’Удето, к которой женевский философ пылал весьма сильной страстью.

По всей видимости, ей были признательны и в окрестностях Арпажона: когда пришла революция, у мадам де ля Бриш и ее дочери не было никаких неприятностей. Все обошлось для них самым наилучшим образом, им даже не пришлось эмигрировать, а потом с приходом империи все встало на свои места, разве что с одним светским добавлением: нужно было выдать замуж дочерей. Старшая, Алексис-Шарлотта-Жозефина-Мария, вышла за префекта депатрамента Кот-д’Ор (в 1808 году) Матье-Луи Моле, принадлежавшего по отцовской линии к высшей парламентской знати, а по матери – к Ламуаньонам.