Читать книгу "Фидель Кастро - Максим Макарычев"

Нати Ревуэльта стала играть важную роль не только в личной жизни Фиделя, но и в подготовке молодых патриотов к вооруженному выступлению. Энтузиазм, горячность, активность Нати, не порывавшей с аристократическими кругами, но искренне помогавшей революционерам, не могли не прийтись по душе будущему лидеру революции. Нати Ревуэльта была так влюблена в Кастро, что продала свои фамильные драгоценности и подарки мужа, чтобы «поучаствовать деньгами» в тайной деятельности молодых революционеров.

А деньги будущие повстанцы были вынуждены собирать, что называется, «с миру по нитке». За четырнадцать месяцев в ряды революционной организации вступили 1 200 человек. Было создано около 150 боевых и мобильных ячеек.

В своей речи на суде, известной под названием «История меня оправдает», Фидель рассказал: «Мы собрали свои средства лишь благодаря беспримерным лишениям. Например, юноша Эльпидио Coca продал свою должность и однажды явился ко мне с 300 песо, как он сказал, „для нашего дела“.

Фернандо Ченард продал аппаратуру из своей фотостудии, в которой он зарабатывал себе на жизнь. Педро Марреро отдал на подготовку восстания свое жалованье в течение многих месяцев, и пришлось строго ему приказать, чтобы он не продал также свою мебель. Оскар Алькальде продал свою лабораторию фармацевтических товаров. Хесус Монтане отдал деньги, которые он копил более пяти лет. Так поступили многие другие»[90].

С большим трудом революционеры собрали смехотворную по тем временам сумму, чтобы «делать революцию», – около 20 тысяч песо. На эти деньги можно было вооружить лишь чуть более полутора сотен бойцов, и то не профессиональным оружием, а охотничьим, малокалиберными винтовками, которые продавались свободно в оружейных магазинах. К тому же на руку повстанцам было то, что такое оружие продавалось без регистрации имен покупателей.

В 1999 году Фидель под смех и аплодисменты участников I Международного конгресса по культуре и развитию, проходившего в гаванском Дворце съездов, рассказывал о тех годах с присущей ему иронией: «Нам выпало приобрести революционное сознание, когда уже были самолеты, танки, пушки, средства связи и многое другое, о чем в то время не было даже представления; но поскольку мы верили в определенные принципы и исходили из определенной традиции, мы разработали идею вооруженной борьбы, ее стратегию и тактику. Русские, советские не имели к этому никакого отношения – никто; как никто не поставлял нам никакого оружия, не давал нам ни гроша. Только потом в этом полушарии возникли революционные движения, располагавшие десятками миллионов долларов. Однажды я подсчитал, во сколько обошлись Монкада, „Гранма“ и война в Сьерра–Маэстра, и, возможно, я не ошибусь, если в сумме все это даст 300 тысяч долларов. Так что можно записать еще этот пункт в нашу пользу и сказать, что мы совершили самую дешевую в мире революцию»[91].

К тому же, как выяснилось позже, на суде, эти охотничьи ружья и винтовки были приобретены в кредит и рассрочку через проверенных лиц. Фидель, сам выбиравший для бойцов ружья, отдал предпочтение бельгийским охотничьим ружьям 12–го калибра и американским легким полуавтоматическим, но эффективным в ближнем бою винтовкам 22–го калибра «М–1 спрингфилд». На вооружении в отряде был лишь один автомат 45–го калибра «томпсон», который Фидель считал лучшим оружием для обороны позиций.

Фидель начал разрабатывать операцию по захвату крепости Монкада. Но, поскольку на собранные деньги можно было приобрести не более 150—160 единиц оружия, штурмовать крепость могли только примерно полторы сотни бойцов, а не весь отряд. Те, кто оставались «за бортом», должны были быть в боевой готовности, чтобы присоединиться к отряду после того, как в руки бойцов попадет оружие правительственной армии.

Но еще нужно было решить проблему экипировки. И Фидель придумал гениальный ход. Памятуя о том, какой эффект произвел заговор сержантов 1933 года и как стремительно он произошел, Фидель распорядился раздобыть или пошить для штурмовиков армейскую форму непременно с погонами сержантов батистовской армии. Он знал, что военные, особенно младший армейский состав, часто, почти задаром, продают запасные комплекты формы крестьянам в период сезонных работ. Благодаря солдату, внедренному в гаванскую казарму Колумбия, было приобретено около 100 комплектов армейской формы.

Остальные комплекты были изготовлены из типовой армейской ткани группой женщин–революционерок. Таким образом, все члены отряда превратились в «сержантов» ба–тистовской армии. Революционеры, многие из которых до штурма не знали лично друг друга, должны были распознавать своих в бою по типу оружия, а главное, по обуви – неармейской.

Теперь предстояло найти перевалочный пункт – место в окрестностях Сантьяго, куда накануне штурма должны были прибыть небольшие отряды бойцов. И тут пригодился Ренато Гетарта, единственный из бойцов житель Сантьяго и один из четырех человек, вместе с Фиделем, Абелем Санта–мария и Хесусом Монтане, знавший конечную цель штурма. Гетарта досконально знал Сантьяго и его окрестности. Он понимал, что для сбора штурмовиков необходим объект, находящийся в отдалении от дорог и скрытый от посторонних глаз. (То, что в отряде был только один человек из Сантьяго, который мог ориентироваться на местности, сыграет отрицательную роль во время атаки.)

Ренато нашел неподалеку от Сантьяго небольшую ферму «Сибоней», которая сдавалась в аренду. Роль новой «хозяйки фермы» должна была играть Айде Сантамария, сестра Абеля, которой, по легенде, надоело жить в городе, и она решила переехать в сельскую местность и разводить в

«Сибонее» кур. На территории фермы очень пригодился пустой глубокий колодец – его переделали под оружейный склад. Там даже оставалось место, где могли спрятаться несколько бойцов. Кроме того, на ферме был сооружен закрытый навес якобы для содержания клеток с живностью. На самом деле там планировалось поместить часть автомобилей, на которых бойцы должны были двинуться к крепости Монкада.

Штурм был намечен на 26 июля, на третий день ежегодного карнавала в провинции Ориенте. Организаторы операции не случайно выбрали именно этот день. Они знали, что во время карнавала в Сантьяго будут запускаться фейерверки, и никто, привыкнув к пальбе, не будет обращать особого внимания на канонаду и выстрелы. Кроме того, и солдаты, и офицеры в эти дни, как правило, получали увольнительную, расслаблялись, утрачивали бдительность. Наконец, участием в карнавале можно было объяснить приезд в Сантьяго такого большого количества молодых людей на машинах, чтобы повеселиться. Айде Сантамария как бы невзначай упомянула в беседе с местными жителями, что к ней приедут «развеяться» друзья из Гаваны. В дни карнавала снять номер в приличном отеле Сантьяго было большой проблемой, и гаванцы нередко снимали комнаты и дома у местных жителей. Айде Сантамария, без лишних вопросов и не вызвав подозрений, купила в местной лавке двадцать матрасов, на которых могли «переночевать гости».

Самой сложной проблемой было доставить на ферму оружие. Везти его с собой в машинах по дорогам, где было много полицейских, было рискованно. Поэтому решили доставлять винтовки на «Сибоней» заранее, небольшими партиями.