Читать книгу "Гаврюша и Красивые - Андрей Белянин"

– Маркс, ау? Ты живой?

В ответ тишина, кот наорался и молча вылизывал себе хвост.

– Да ладно тебе обижаться! Кто ж знал, что так получится?

– Я знал, – тихо муркнули с той стороны.

– Ну а раз знал, так чего дуться? Хошь, я тебе вот прям сейчас что-нибудь хорошее сделаю!

– Напйимей? – заинтересовались из ванной.

– Кошку хочешь?

Маркс замолчал.

– Хочешь или нет?

– Тут же дети.

– Какие дети? Егорка у себя с пылесосом играет, Глафира в институте. Да и не ребёнок она уже, всё про кошек знает.

– Тогда я категойически за!

Гаврюша поплевал на ладошки и забормотал новое заклинание.

– Не смей войожить! – догадался кот. – Настоящую неси! Не йезиновую!

– Маркс! – прикрикнул рыжий домовой. – Чего нервничаешь? Кошка – это просто. Проще, чем слон. Минутку потерпи, не пожалеешь!

Спустя минуту в ванной комнате что-то хлопнуло, послышалось довольно милое мяуканье, но привередливый бабушкин кот снова оказался недоволен.

– Халтуйа! – заорал он. – Опять халтуйа, подделка буйжуазная!

Дверь распахнулась, баюн сиганул наружу, а за ним, мурлыкая и мяукая, погналась поролоновая Глашина мочалка, синяя с двумя розовыми веревочками, чтобы держаться за них и натирать спину.

Гаврюша хлопнул себя по лбу и сполз по стенке на пол.

– Кошка – это непросто, – уныло признал он, и тут его осенило. – Веник, вот что просто! Проще не бывает!

Он помчался на кухню, влез под мойку и вытащил веник, на котором летал к Вал Валычу на работу. Положив его на пол, домовой встал рядом и быстро произнёс заученные слова:

– Эники-беники-феники-дреники, слушай меня, повелителя веников! Я запрещаю по полу мести – Гаврюшу по небу будешь нести. Стань предо мною по пояс, готовый лететь хоть на Северный полюс. Будем по тучам, по тучам скакать, звёзды искать и от ветра тикать!

Веник изогнулся змеёй, зашипел и уполз под кухонный гарнитур, чем окончательно вывел бедного недоучку из себя.

– Ну сколько можно-то?! – закричал он и топнул ножкой. – Что ж это получается, Кондрашка победил? Ан нет! Не бывать тому!

Гаврюша скорчил самую суровую физиономию и припустил из кухни что есть мочи, одни только лапти замелькали.

Остановился домовой в родительской спальне, перед окном, на котором стоял горшочек с хлипенькой веточкой лимонного дерева.

– Что случилось? – Вслед за ним прибежал Егор, привлечённый шумом. – Гаврюша, пожалуйста, ничего больше не делай!

– Успокойся, дружок! Я худого не творю, тока справедливость восстанавливаю!

– А зачем тогда натравил мочалку на бабушкиного Маркса?

– Это не мочалка! – поправил Гаврюша, недовольный, что ему мешают. – Это кошка такая! Новая порода!

В родительской спальне приоткрылась дверца шкафа, и внутри блеснули два жёлтых глаза. Тихий голос Маркса произнёс:

– Это мочалка! И меня здесь нет.

Дверца резко закрылась.

Егор перелез через большую кровать и потянул домового за рукав красной рубахи.

– Пойдём, Гаврюшечка, скоро бабушка придёт, ей это не понравится…

– Ещё как понравится! – возразил рыжий упрямец. – Ты ж не знаешь, что я делать буду. Простое заклинание, и мама тоже будет довольна.

Первоклассник отпустил рубаху друга.

– Правда? А что ты хочешь сделать?

– Лимон. Просто на вот этой дохлой веточке вырастет лимон. И всё! – Встретив сомневающийся взгляд, домовой сделал честные глаза. – Последняя попытка, обещаю!

Егор доверчиво улыбнулся:

– Вот мама обрадуется! Глаша давно над ней смеётся, говорит, ничего у тебя не вырастет, говорит, в магазине надо фрукты покупать…

– Ха-ха, да что твоя сестричка понимает в садоводстве! – подхватил Гаврюша. – А маменька ваша вообще обалдеет!

Шкаф открылся, и чёрный кот, крикнув: «Только без меня, товайищи!» – удрал вон из спальни. Уж кто-кто, а Маркс всегда знал, когда надо смыться, пятой точкой чуял…

В миг, когда слон-пылесос с интересом обнюхивал игрушечную маршрутку, а веник-змея шипел на выгнувшую спину кошку-мочалку, в тот самый миг, когда баюн, нервно озираясь по сторонам, откручивал пробку бабушкиного корвалола, в спальне произошла магическая вспышка.

– Я же говорил – получится! – гордо выгнул грудь домовой.

– Ага! – с восторгом откликнулся Егорка.

– Растёт! – подмигнул Гаврюша.

– Быстро растёт, – с уважением поддержал мальчик.

– Как-то даже очень быстро… – задумчиво резюмировали оба после минуты молчания.

Глиняный горшочек лопнул и развалился на две половинки, земля посыпалась на ковровое покрытие. Жалкий отросток быстро превращался в крепкое дерево, корни и ветки которого лезли во все стороны. Сперва появились листья, затем цветочки, а уже потом, естественно, полезли плоды. Они быстро поспели и, осыпаясь, падали прямо на кровать, на пол и на подоконник. Вместо одного лимона спальню заваливало целой горой спелых, душистых цитрусов…

– Бежим! – скомандовал домовой и потащил за собой Егора.

Они вырвались из спальни, захлопнули дверь и навалились на неё спинами.

– Перебор! – подвёл итог горе-чародей и серьёзно посмотрел на мальчика. – Обещаю, Егорка, больше ни слова в рифму не скажу. Даже не проси!

– Я и не просил! – как бы между прочим напомнил мальчик. – Ох и влетит нам…

– Не нам, а тебе, – тут же поправил Гаврюша. – Твои меня не замечают.

Побеги лимонного дерева вылезли в щель из-под двери, обмотали рыжему недотёпе оба лаптя, поползли по штанам и перебросились на пояс.

Егор отскочил, дверь приоткрылась, и выкатилось с десяток крупных лимонов. Домовой шлёпнулся на пол, перевернулся на спину и стал отстреливаться жёлтыми фруктами от ветвистого врага.

– На тебе! На тебе! – вопил он. – Не расти больше! Слышь, дерево? Хватит!

Увы, лимон оказался сильнее. Медленно и верно Гаврюшу затаскивало в спальню. Егор схватил приятеля за воротник и тщетно попытался тянуть в противоположную сторону. С тем же успехом можно было пытаться отобрать добычу у крокодила.

– Пусти, Егорка, друг серде-э-эшный! За-ду-шишь же-э-э…

– Прости, а что делать?!

Гаврюша понял, что выхода нет, бросил последний взгляд на рыдающего мальчика и во весь голос заорал:

– Козлюк, спаси нас! Спаси, помилуй, Кондратий Фавнович!

В кладовке Красивых, похожей на встроенный шкаф, сверкнула синяя молния. Блестящая дверца открылась, и в клубах волшебного пара, кашляя, будто сломанный мотоцикл, появился старичок в звёздно-голубом одеянии и пожёванных туфлях.