Читать книгу "Муля, кого ты привез? - Виктория Токарева"

Тася где-то раздобыла рояль – настоящий, концертный, немецкой фирмы «Ратке». Четыре здоровенных работяги взгромоздили его на пятый этаж. Рояль был фирменный, но во время войны в нем хранили картошку, и дека лопнула. Однако клавиши целые, струны натянуты, кто там поймет про деку. Тася поставила рояль хвостом в угол. Комната облагородилась.

По ночам по скользкой поверхности рояля гуляли крысы, игнорируя Сильву. Когда звонил будильник, они пугались и тяжело соскакивали на пол. Со сна мне казалось, что падают кирпичи.

Тася отправила меня в музыкальную школу учиться на фортепьянах. А Ленке (впоследствии) наняла учителя иностранных языков. Она страстно хотела, чтобы мы, ее дети, выбились в благородные. Именно за этим Тася уехала из Горловки в Ленинград.

Благородными мы, возможно, не стали, но все-таки выбились в прослойку, именуемую «интеллигенция». Мечта Таси сбылась. Ее планы осуществились.

Тася постепенно обустраивала жилище. Вышила ковер на стену. На ковре была изображена спящая красавица с крутым шелковым бедром. Она лежала на боку лицом ко мне, с закрытыми глазами. Спала. А над ней – принц в коротких круглых штанах. Полосатых, как арбуз. Испанец. Усы стрелами. Он отодвинул занавеску и замер от восторга.

Я подолгу стояла перед ковром. Не знаю, имело ли это произведение художественную ценность, но в нем несомненно присутствовало чувство. И цвет. Шелковые аппликации – леденцово-розовые, малахитово-зеленые, – все это рвалось, и пело, и не давало отойти. Я буквально присутствовала при счастливом мгновении принца.

Тася вложила в работу всю свою женскую тоску, мечту и неутоленность.

Талантливая была Тася, девчонка из Горловки.

Дядя Женя помогал, конечно, но надо было искать работу.

Тася устроилась в ателье вышивальщицей. Вышивала карманы на детские платья: земляничка на веточке, белый гриб с замшевой шляпкой, мозаика – просто пестрые квадратики, расположенные произвольно. Рисунок надо было придумать, а потом исполнить. Настоящее творчество.

Тася называлась «надомница», потому что брала работу на дом. Сидела с иголкой за столом у окна. И я, проснувшись утром, изо дня в день видела ее склоненную голову и челночное движение руки.

Карман стоил один рубль. А вышивать его надо было целый день. И так продолжалось из месяца в месяц, из года в год.

Однажды мы с Ленкой, старшеклассницы, отправились в театр, а обратно приехали на такси.

Тася поджидала нас, глядя в окно, и вдруг увидела такси и нас, оттуда вылезающих.

Такси – это рубль. А рубль – карман. Целый день сидеть в три погибели. В Тасе вскипела ярость. Она распахнула окно настежь и завопила на весь двор:

– Смотрите! Люди, смотрите сюда! Миллионерки приехали! Миллионерки!

Люди останавливались, крутили головами. Мы с Ленкой стояли на обозрении, как голые, и готовы были провалиться сквозь землю. Буквально итальянское кино. Неореализм.

Тася жила долго. Вырастила детей и внуков. Застала правнуков, вернее, это они застали ее.

Тася любила меня самозабвенно, но как проявить любовь – она не знала. Денег у нее не было. Откуда? Слова для нее ничего не значили. Воздух. Она приезжала ко мне в Москву, ставила свой чемодан в прихожей и тут же начинала сдирать со стен обои.

Она замыслила собственноручно сделать ремонт, а детали продумала по дороге. В этом и будет ее участие и помощь, а значит – любовь.

В доме начиналось стихийное бедствие. Всё не на своих местах, ничего не найдешь. Дышать нечем. В воздухе висит пыльная взвесь от сорванных обоев. Тася во всех комнатах одновременно. От нее не спрятаться.

Ни с того ни с сего заявляет:

– Твоя дочь скоро умрет. У нее заболевание крови.

Я понимаю: Тася хочет, чтобы моя дочь ела с хлебом. Без хлеба человек остается голодным и в конце концов хиреет. Тася решила добиться своего любой ценой, поэтому запугивает и шантажирует. Слова для нее ничего не значат. Воздух.

Ей не нравится, что мой муж много читает, сидя в кресле. Ей кажется, что он бездельник. Она говорит:

– Я плесну ему кипятком под яйца…

Муж сбегает к своей маме. Еще пять минут, и мы разведемся.

Тася неважно воспитанна. Это правда. Но вот она уезжает к себе в Ленинград, и после нее квартира сверкает: свежие стены, вычищенные ковры. В туалете висит миниатюра, вышитая ее руками: Кармен с гребнем в волосах нюхает красную розу. Красиво.

В следующий приезд она готовит фаршированную рыбу. Научилась у «невских».

Я оставляю на нее шестимесячного внука и убегаю по интересам.

По возвращении беру ребенка на руки. Проверяю: жив ли он, здоров ли? Петруша (внук) рыгнул мне в лицо, и на меня пахнуло рыбой, перцем, луком, как от взрослого мужика. Я все поняла: Тася накормила грудного ребенка фаршированной рыбой. Караул…

– Мама… – У меня пропал дар речи.

– А он сам у меня отнял, – беспечно заявила Тася. И добавила: – Там все полезное. Ничего не случится.

Я опасалась, что ребенка придется везти в больницу, но действительно ничего не случилось. Петруша пребывал в прекрасном настроении. Фаршированная рыба ему понравилась больше, чем пресные молочные смеси. Он даже похорошел: глаза – озера, уши – лопухи. Уши – как у Мули. Характер – как у Таси. Наследственные гены.

Ничего не возникает из пустоты. Все черпается из глубины времен и повторяется в новых поколениях.

Муля, кого ты привез?

Он привез свое счастье и бессмертие. Только и всего.

Я и внучка

Меня пригласили в гости. Вообще, я не люблю ходить в гости, жалко времени. Четыре часа вылетает псу под хвост. При этом обжираешься и потом приходится целую неделю скидывать лишнее. Но к моему соседу Самарину (знаменитому спортсмену) я бегу с наслаждением. Там всегда интересные люди, вкусная еда и атмосфера братства.

Есть песня Олега Митяева: «Но мы все смотрим телевизор, а когда же жить? А когда петь хором и с природою дружить?» Это весьма справедливо. Все сидят по углам и смотрят телевизор. А когда же жить?

У Самарина в гостях бушует именно это ощущение – настоящей жизни, и оно не оставляет несколько дней. Я потом долго хожу в хорошем настроении.

Итак, Самарин позвал меня в гости. Не заранее, а за час до события. Я стала лихорадочно думать: что бы такое прихватить из дома, чтобы явиться не с пустыми руками? Мой взгляд упал на мягкую игрушку – мышь, итальянского производства. Мы звали ее Мыш, без мягкого знака на конце. Подразумевалось, что это мальчик – сын мыши или муж.

Мыш – не маленький, сантиметров тридцать, в полосатой кофточке и сиреневых шортах, с очками на длинном носу. На ногах – лиловые угги, руки – в серых варежках. Глаза сдвинуты близко к носу, от этого выражение морды удивленное и невзрослое. Очень симпатичный Мыш. Я не помню, как он у нас оказался. Кто-то подарил.