Читать книгу "Сезон гроз - Анджей Сапковский"

Взгорье тянулось поясом миль в сто и шириной – миль в двадцать-тридцать. В западной части охвачено оно было интенсивным лесным промыслом. Здесь широко раскинулись вырубки, развивались промыслы и ремесла, с лесопильней и обработкой древесины связанные. На пустошах вставали поселения, колонии, хутора и лагеря людей, лесным делом занятых, постоянно либо сезонно, обустроенные то так-сяк, то более-менее, крупные, средние, маленькие или совсем крохотные. Нынче, как оценивали чародеи, на всем Взгорье лежало под сотню таких поселений.

В трех из них случились бойни, после которых никто не уцелел.

* * *

Сухие Скалы, комплекс окруженных густыми лесами невысоких меловых горок, был выдвинутым далеко к западу краем Взгорья и западным же кордоном для патрулирования. Геральт уже бывал здесь прежде, узнал местность. В срубе под лесом выстроен был известковник, большая печь, служившая для обжига скал. Конечным продуктом такого обжига была жженная известь. Пинетти, когда бродили они здесь вместе, объяснял, для чего нужна оная известь, но Геральт слушал вполуха и успел позабыть. Известь – любая – находилась слишком далеко от сферы его интересов. Но подле печи возникла колония людей, для которых упомянутая известь служила основой существования. Ему же была доверена охрана тех людей. И только это оставалось важным.

Известковщики его узнали, один помахал шапкой. Он ответил на приветствие. Делаю свое, подумал. Делаю то, что должен. То, за что мне платят.

Направил Плотву к лесу. Впереди было каких-то полчаса езды лесной дорогой. Около мили отделяло его от следующего селения. Называвшегося Плохачёва Рубильня.

* * *

За день ведьмак одолевал расстояние от семи до десяти миль – в зависимости от местности означало это посещение от нескольких до десятка поселений и необходимость добраться в условленное место, из которого на закате кто-то из чародеев телепортировал его обратно в замок. Назавтра схема повторялась, но патрулировался следующий район Взгорья. Геральт выбирал районы наобум, остерегаясь рутины и схемы, которую могли бы легко разгадать. Да и задание оказалось довольно монотонным. Но ведьмаку монотонность не мешала, он привык к ней при своем ремесле, в большинстве случаев только терпение, выдержка и последовательность гарантировали удачную охоту на чудовище. До сей поры, кстати – и это тоже имело значение – никто никогда не желал платить ему за его терпение, выдержку и последовательность настолько щедро, как чародеи из Риссберга. Потому не было смысла жаловаться, следовало делать дело.

Даже не слишком веря в успех предприятия.

* * *

– Сразу после моего прибытия в Риссберг, – обратил он внимание чародеев, – вы представили меня Ортолану и всем вашим магам высших рангов. Даже если побиться об заклад, что виновного в гоэтии и резне среди тех высших рангов нет, – уж весть-то о ведьмаке должна была разойтись по замку. Ваш виновник, если он существует, мигом поймет в чем дело, и затаится, прекратит всякую активность. Совершенно. Или переждет, пока уеду, – и тогда ее возобновит.

– Мы инсценируем твой отъезд, – ответил Пинетти. – Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайной. Не бойся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно секретом остаться. А мы, уж поверь, умеем использовать такую магию.

– Ежедневное патрулирование, значит, имеет, по-вашему, смысл?

– Имеет. Делай свое дело, ведьмак. Об остальном не волнуйся.

Геральт с иронией пообещал себе не волноваться. Однако сомнения у него остались. И еще он не до конца верил чародеям. Были у него кое-какие подозрения.

Но открывать их он не намеревался.

* * *

На Плохачёвой Рубильне бойко стучали топоры и визжали пилы, пахло свежей стружкой и живицей. Исступленным прореживанием леса занимался здесь Плохач с многочисленной семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие – лишали сваленные деревья веток, самые молодые – носили хворост. Плохач увидал Геральта, воткнул топор в ствол, отер лоб.

– Приветствую, – ведьмак подъехал ближе. – Что у вас? Все в порядке?

Плохач смотрел на него хмуро и сумрачно.

– Плохо, – сказал.

– Потому что?…

Плохач долгонько молчал.

– Пилу скрали, – проворчал он наконец. – Скрали пилу! Как оно такое вот, а? Чего вы по порубкам ездите, господин, ась? А Торквиль со своими по лесам на кой лазит, м-м? Типа охороняете, м-м? А пúлы скрадывают!

– Я этим займусь, – легко соврал Геральт. – Займусь этим делом. Бывайте.

Плохач сплюнул.

* * *

На следующей Рубильне, на сей раз – Дудковой, все было в порядке, никто Дудкý не угрожал и даже ничего не украли. Геральт не стал придерживать Плотву. Он направлялся к следующему поселению. Которое звалось Варильней.

* * *

Перемещение меж поселениями облегчали лесные дороги, разбитые колесами повозок. Геральту часто встречались упряжки: как груженые лесной продукцией, так и пустые, за грузом только направлявшиеся. Встречались и группы пеших странников, движение было неожиданно сильным. Даже в глубине леса редко случалось совершенное безлюдие. Над папоротниками, словно спина нарвала над морскими волнами, вздымался порой зад бабы, на четвереньках собиравшей ягоды или какие иные лесные дары. Меж деревьями порой мелькало неверной походкой нечто, что сошло бы – обличьем и фигурою – за зомби, но в действительности было всего лишь стариком, ищущим грибы. Временами что-то ломало сухостой с безумным криком – были то дети, утеха лесорубов и углежогов, вооруженные луками из веток и бичевы. Удивительно, сколько шкоды при помощи сего примитивного инвентаря умели они причинить природе. Пугала мысль, что со временем «утеха» подрастет и возьмется за инвентарь профессиональный.

* * *

Поселение Варильня – где также царил покой, где ничего не мешало работе и не грозило трудящимся, – название свое – как оригинально! – получило от вареного в ней поташа, средства, ценимого в стекольном ремесле и мыловарнях. Поташ, как объяснили Геральту чародеи, получали из пепла древесного угля, каковой в здешних окрестностях выжигали. Геральт проведывал уже – и намеревался проведать нынче – местные селенья углежогов. Самое близкое носило название Дубовец, а дорога к нему и вправду вела мимо изрядного скопища огромных, многовековых дубов. Даже в полдень, даже при полном солнце и безоблачном небе, под дубами всегда лежала мрачная тень.

Это именно подле тех дубов неполную неделю назад Геральт впервые повстречал констебля Торквиля и его отряд.

* * *

Когда они галопом вылетели из-за дубов и окружили его, в зеленых маскирующих одеждах, с длинными луками за спинами, Геральт сперва принял их за Лесничих, членов прославленной охотничьей псевдовоенной организации, которые сами себя называли Стражниками Пущи, а занимались охотой на нелюдей, особенно на эльфов и дриад, и умерщвлением их разнообразными изысканными способами. Бывало, что путников на лесных тропах Лесничие обвиняли в помощи нелюдям или в торговле с ними, а за то и другое с их стороны грозил самосуд, доказать же свою невиновность было непросто. Потому встреча подле дубов обещала опасное столкновение – и Геральт вздохнул с облегчением, когда оказалось, что зеленые всадники не более чем исполняющие свои обязанности стражи закона. Командир, загорелый тип с проницательным взглядом, назвавшийся констеблем на службе у бейлифа из Горс Велена, резко и безапелляционно потребовал от Геральта назваться, а когда услыхал что хотел, пожелал увидать и ведьмачий знак. Медальон с зубастым волком оказался не просто признанным за доказательство удовлетворительное, но вызвал у стража закона удивление. Уваженье его объяло, как, впрочем, и Геральта. Констебль сошел с лошади, попросил ведьмака сделать то же самое и пригласил его для короткой беседы.