Читать книгу "Исповедь единоросса. Как я проиграл выборы - Валерий Федотов"

Когда пришли первые материалы, я понял, что в пункт «контроль» надо добавить времени. Тексты шли кривые и безграмотные. И хоть меня клятвенно уверяли, что все ошибки будет править специально нанятый человек (его работа стояла в смете), ни человека, ни откорректированных текстов я не видел. Опять пришлось создавать длинную цепочку, когда материалы переписывались не сотрудниками медиагруппы, а моими старыми знакомыми и ими же вносились грамматические, орфографические и стилистические правки. Это был поток халявы с большой буквы, где мелочи и недоработки превращали дорогостоящий продукт в туфту – если бы не мое вмешательство в процесс, который порядком начал надоедать.

Ко второму выпуску стало понятно, что две полосы дублируют материалы из штабов других кандидатов, а сама газета полностью совпадает (по шрифтам, верстке и набору текстов) с региональными предвыборными СМИ. То есть одна и та же газета повторялась в 5–6 вариантах в соответствии с пухлым портфелем клиентов медиагруппы. Это был отличный маркетинг, но дерьмовая работа на достижение нужного мне результата. Мы спасались оригинальными текстами в начале и интересными проектами внутри – это был сизифов труд: переделывать чужие тексты почти полностью и еще платить за это деньги. (Все газеты можно посмотреть в конце главы.)

История с выпуском газеты практически полностью повторилась при подготовке номера журнала «THE Chief». Идею с публикацией в журнале и фотографией на обложке выдвинули медийщики. Как обычно, возможность получить фото на обложке журнала и развернутое интервью внутри было подано как очередной «пацанский подгон», а на деле спецпредложение цены было обусловлено лишь сложившимися внутренними обстоятельствами (кто-то отказался от зарезервированного места). Идея мне понравилась, но в голове нарастал когнитивный диссонанс. С одной стороны, мне страшно хотелось попасть на обложку глянцевого журнала (а кому не хочется???), с другой – я сомневался в эффективности предстоящих больших затрат.

В итоге опытные люди подыграли моему тщеславию, предоставив следующую аргументацию: якобы вся наша кампания была сфокусирована на людях среднего и невысокого достатка. Успешные и самодостаточные люди, живущие в собственном мире, остались не охваченными. Даже физически к ним сложно было добраться. Их типичная среда обитания «дом – машина – салон – спортклуб – дача» не предусматривала встреч со случайными и ненужными людьми. И журнал был как бы дорогой к их закрытым сердцам и душам. Так мы решили, что тираж будет распространяться по элитным домам, салонам, клубам и ресторанам. Обложка должна была привлечь внимание, а адаптированный под публику материал – вызвать уважение и признание «своего человека».

Дальше начался ад. Никто не понимал, о чем говорить с такими людьми и чем история Валерия Федотова может быть им интересна. Штаб состоял из «пролетариев», и во время подготовки текста это проявилось по полной программе. Люди с разных планет должны были придумывать, как друг другу понравиться – при начальном отсутствии интереса по умолчанию. Дело дополняли убогие фотографии, на которых я выглядел «зализанным пиджаком» – притом что медийщики, которые на этот раз отвечали еще и за фотографа, уверяли, что это лучшее фото в моей жизни. Уровень счета должен был подтверждать, что я участвовал в фотосессии лучшего специалиста всех времен и народов. Ситуацию спасли мои старые снимки, сделанные Сергеем Богомяко – классным мастером и отличным человеком, а интервью написали друзья.

Я помню момент, когда несколько тысяч номеров привезли к нам в штаб. Разглядывали эту диковинку с блестящей обложкой всем хором. Каждый пытался урвать себе номер на память, я закинул несколько коробок в машину и до сих пор периодически их раздаю своим партнерам и коллегам. Особенно сильно это действует на иностранных партнеров. Журнал, «Единая Россия», Путин – гремучая смесь, открывающая дорогу к сердцам самых скупых банкиров и производителей. Я фотографируюсь с ними в дорогом костюме со значком с медведем, кто-нибудь держит в руках журнал со мной на обложке.

Про открытые души и сердца жителей элитных домов с «Васьки» мне до сих пор неизвестно. Вы, случайно, не встречали людей, которые бы держали журнал с моим фото в руках? Вот и я тоже. Dum spiro spero.

Глава 20 День голосования

Чем ближе был день голосования, тем меньше мне хотелось, чтобы он наступил. Формально про него все было известно заранее: в восемь утра открываются 35 избирательных участков моего округа. Я передвигаюсь по заранее выработанному маршруту, который включает двойной обход каждого избирательного участка. Я появляюсь на точках, как ясно солнышко, жизнерадостно приветствую всех работников, морально поддерживаю своих наблюдателей и «своих» членов избирательных комиссий. В восемь часов вечера участки закрываются. Примерно с девяти вечера начинают поступать первые данные о результатах голосования. К полуночи все становится окончательно ясно. Это был план.

Накануне сотрудники штаба установили за мной слежку: считалось, что в любой момент «я могу пойти вразнос». Ко мне приставили шофера и жестко велели не ходить по улицам одному. За день до выборов ко мне вернулись отличный аппетит и сон. Я не переживал, с трудом заставлял себя думать о «завтра», шутил и заигрывал с дамами. Радость накапливалась постепенно – результаты последних социологических замеров показывали, что меня знают в округе и приличное количество приличных людей готовы отдать за меня свои голоса. Я уже чувствовал себя победителем и даже позволял себе несколько сверху смотреть на ситуацию с партией – «им»-то нужно было шевелиться и шуршать. А мне – нет. Все, что могло произойти, уже произошло. Мы честно отпахали округ. Сценарий дня голосования был проработан давно, я не вдавался в детали, веря, что каждый сыграет свою роль максимально профессионально.

Конечно, реальность сильно отличалась от той, в которую заставлял верить мой перестраховавшийся мозг. Все было плохо. К началу декабря я сильно вылез за первоначальный бюджет.

За три дня до выборов исчез мой начальник штаба, его работу по факту выполняли один полный и один наполовину пустой «чайники»: «полевик» Сергей и Света, посредник между штабом и медиагруппой.

Исчезновение главного вдохновителя полевых фокусов заставило людей собраться: в дни «обратного отсчета» штаб преобразился, телефоны работали не умолкая, народ работал, не останавливаясь, с просветленными лицами и паром из ушей. В редкие минуты пребывания в штабе мне даже не с кем было поболтать в коридоре. В итоге оставалось в миллионный раз разглядывать графики, записки, нераспространенные агитки и чужие фотографии.

С последними была отдельная история. На самом видном месте в штабе еще летом мы поставили стенд, куда решили прилеплять рекламные фото наших основных конкурентов, их буклеты, листовки и прочую АПМ-шнягу. Мы должны были помнить, что политический враг не дремлет, но это не повод проигрывать. К концу кампании весь стенд был заклеен АПМ, произведенными СР-ами, материалы остальных сводились к жалким буклетам, сильно напоминающим стандартные разработки штатных партийных креативщиков. Непарламентская оппозиция брала непечатным словом, в том смысле что устным. Пущенные камни протеста давали отличные круги по воде, и в данном случае на качество полиграфии можно было положить жирный болт. Что все и сделали, лишний раз подтвердив сомнения в эффективности использования печатных АПМ как класса.