Читать книгу "Я влюбилась в четверг. ПрЫнцы без сердца… - Татьяна Бокова"

Мне не нравилась собравшаяся компания и уже не хотелось особого внимания к своей персоне, но и уйти я не могла. Скромно сидела в уголке и молча наблюдала за происходящим. По-прежнему две веские причины удерживали меня на месте, как якоря хлипкое суденышко во время шторма: старания Аллы Савиновой бурно отпраздновать мой день рождения и, конечно, встреча с Костасом Касулидисом. Он пришел, но не один, и теперь Алла обещала найти удобный момент, чтобы я передала Лешкин конверт адвокату без лишних вопросов и ненужных свидетелей.

Наконец Алла, видно, посчитала, что достаточно ублажила жидкие «сливки» русской диаспоры на острове, и решила перейти ко второй части программы.

– Внимание! – громко произнесла Савинова и подняла свой бокал высоко над головой. – Давайте поздравим нашу именинницу Наташеньку. Она приехала с далекой родины, из самой Москвы, чтобы в день своего рождения быть с нами здесь! Рядом! Ура!

Все зааплодировали, а Савинова подбежала ко мне и потащила на середину гостиной. Пока я семенила за Аллой, огибая людей и мебель, услышала различные мнения насчет моего посещения райского острова: «Хм, в Москве такая мерзкая погода, еще бы не приехать…», «Вот странные люди бывают, в Москве жизнь бурлит, а они к нам в болото едут зачем-то…»

Не угодишь, ну никак людям не угодишь, не умеют они за других радоваться…

В центре зала образовалось свободное пространство, куда меня и вытолкали собравшиеся. Я стояла, как белый гриб в лесу на полянке, и была видна издалека. Все охали, ахали, внезапно обнаружив меня, новенькую, на давно исхоженной ими местности, и принялись разглядывать со всех сторон. Жаль только, не было у меня шляпки, как у настоящего гриба-боровичка, чтобы скрыть свое смущение, зато и рвать, резать на куски и жарить на сковородке меня не должны были тоже. Так, покусают чуть-чуть, потерпим…

– Да-с, вот вы какая, Наталья, которая стихи для детей пишет… Знаем-с, слышали, кое-кто рассказывал на ночь глядя… – съехидничала противная длинноногая девица в коротком платье, обходя меня кругом. Видно было, что она никогда не читала никаких книг, тем более не заглядывала в мои детские, и намек я должна была понять конкретно – мой бывший муженек, похоже, пел для нее пару раз колыбельные перед сном.

– Ой, мы хотим стихи! Прочитайте нам что-нибудь! – стали уговаривать меня три молодые дородные женщины, у каждой из которых на коленках сидело по ухоженному, опрятному годовалому младенцу. («Они их штампуют здесь, что ли? Все на одно лицо…» – показалось мне.)

– Правда хотим стишок? – спрашивали мамы у детишек, хлопали за них в ладоши и сами отвечали: – Стишок, стишок!

– Лучше что-то о любви… – высказалась девица и медленно опустилась на коленки к пожилому греку, развалившемуся на соседнем от мамаш диване. Это и был он – Костас Касулидис. Вот и обещанная седая борода, и арабские четки в руках, и похоть в коричневых выгоревших глазках, маленьких, как бусинки. Он смачно шлепнул девицу по бедру и проговорил на приличном русском:

– Любовь – это хорошо! Да, Люба? Так, оказалось, ее звали.

– Ну что ж, про любовь, так про любовь! – сказала я и, выдержав паузу, ринулась в бой.

– Почему бывает так? Почему случается? Все на свете как-никак все равно кончается. Даже искренней любви угрожают сложности. И приходится любить по возможности.

В комнате стало тихо. К Костасу на диван подсела молоденькая киприотка, совсем девочка, и девица Люба любезно зашептала ей что-то на ушко, видимо, переводила. Я продолжила:

– Почему бывает так? Почему так водится? Не найти друзей никак, а враги находятся. Чтобы лишних не нажить по простой оплошности, мы стараемся дружить по возможности.

– Почему бывает так? Почему, скажите мне? Не находим смысл никак в жизненной обители. Дарит нам судьба года, опыт, деньги, должности… А живем-то, как всегда…

– По возможности… – добавил кто-то, соглашаясь, и тяжело вздохнул.

Алла наклонилась ко мне, шепнула: «Ты с ума сошла – такие серьезные читать?.. Говорила я тебе, не ходи к Димке!» – и принялась разливать по бокалам вино, как-то лихорадочно, испуганно вскрикивая:

– Выпьем за здоровье нашей Наташеньки! Давайте, давайте, подходите…

– Интересно, как такая красивая, умная и… как тут говорили на ухо… – Костас Касулидис помолчал, видимо, подбирая правильное русское прилагательное. – М-да, одинокая женщина, до сих по Москве безнаказанно ходит?

При этих словах Костас поднялся с дивана, бесцеремонно сталкивая Любу с коленок. Он подошел ко мне и легонько дотронулся своим бокалом до моего.

– С днем рождения! Ну так как же, Наташа?

– Что как?

– Трудно живется женщине без мужчины? А?

– Почему? Мне удается. Короткими перебежками из дома на метро до работы и ранним вечером в обратном направлении…

– Нет, я серьезно! Господа-товарищи! – Он призывал всех включиться в разговор. – На Ближнем Востоке, где я жил долго, женщин не оставляют одних, ради их же пользы. Да ее бы украли прямо из метро, если бы оно там было… Ха-ха!

Гости молчали, переглядываясь. Все с удовольствием присутствовали при открытии занавеса. Кажется, начинался спектакль.

– И почему же эта… с позволения сказать, принцесс… – произнеся последнее слово на английский манер, Касулидис помолчал, изучая подробности моей фигуры, – не хочет радовать достойного мужчину своими прелестями?

– Почему это она не хочет?.. Костас, она уезжает уже… Не трогай ее… – лепетала встревоженная Алла, кружась вокруг нас.

– Почему ты не замужем, Наташа? Что? Никто не зовет? Я готов позвать: с испытательным сроком… на пару ночей! Ха-ха-ха! – Костас дико захохотал, присел, словно собрался сплясать, и все похлопывал жирными руками по своим коленкам.

Я старательно молчала, лишь умоляя Всевышнего сжалиться надо мной. Как маленькая обиженная девочка, я молилась сумбурно, но просьбы мои были невинными: «Боженька, накрой меня, пожалуйста, какой-нибудь шапкой-невидимкой, чтобы я могла выйти незаметно, никого не трогая… А если у тебя нет моего размера шапки, ты можешь прислать за мной самолет, я имею в виду ковер-самолет, чтобы я улетела отсюда тихо-мирно… А если у вас тоже бывают пробки и ковер-самолет завис где-то надолго, что ж, я пойму. Тогда… Испепели его, преврати в крысу и помести в клетку с кошками! Да заставь же его заткнуться, или я сделаю это сама!..»

– Господа-товарищи! – распалялся Костас. – Я лучший адвокат в моей стране и лучший мужчина в постели… Ха-ха-ха! Да, Люба?

Алла успокаивала Касулидиса как могла. Она стояла между нами, не давая Костасу подойти ближе, а в мою сторону то и дело посылала проклятия:

– Говорила тебе, не смотри на него! Говорила, не привлекай лишнего внимания!

– Я, между прочим… замужем… – не дождавшись никакой помощи, неуверенно сказала я.

– О! – еще больше оживился Касулидис. – И кто же этот счастливый мужчина, кто тебя по ночам… – он сделал паузу и добавил: – видит?