Читать книгу "В бою антракта не бывает - Михаил Нестеров"

Романов медленно подошел к жертве и распаковал полоску мозольного пластыря. И снова в полном молчании показал жестом: «Сомкни губы». Гольянов отчаянно замотал головой. Костя, не медля ни мгновения, воткнул свой кулак ему под ребра. Дождавшись относительно ровного дыхания жертвы, повторил немую просьбу и аккуратно заклеил Дэну рот. Потом снова попробовал себя в артикуляции: «Не жмет?» Отвел его в то место, где недавно бесновался сам, усадил между опрокинутым стеллажом и металлическим ящиком.

Хватит, слезно просили глаза Дэна, я уже напуган, неужели непонятно? Хватит, а? Хватит. Как там тебя зовут?

То ли немая мольба подействовала на монстра, то ли он сжалился, но коснулся пальцами пластыря. И в глазах Гольянова вспыхнул торжествующий огонек победы. Но тут же погас: Романов еще сильнее прижал его ладонью. И только после этого снял шапочку-маску.

Его лицо было мокрым, розовым. Серо-голубые глаза смотрели чуть устало, но с насмешкой. Короткая светлая бородка и длинная челка, упавшая на глаза, придали его облику доброты:

– Забыл меня? – спросил Романов. – Я работал в банке. Топ-менеджером в одном из кредитных отделов. Ты решил отправить меня на тот свет лишь потому, что не хотел отдавать то, что тебе никогда не принадлежало. Ты хотел сколотить капитал и приумножать его, утопая в роскоши. Ты больший идиот, чем тот псих, который убивает особей вроде тебя, но не трогает их подруг. Он хоть в этом разбирается. А теперь обещанная игра. Просто так я тебя не отпущу.

Костя полез в карман, вынул что-то и, пряча, завел руку за спину. Вопросительно приподнял подбородок: «Ну, угадай, что у меня в руке?»

И Дэн, вот только сейчас узнавший Костю, так же мотнул головой: «Что?» И смертельная тревога вдруг понеслась вскачь: «Что? Что там у тебя?! Костя!Покажи!! Ну, покажи!

Романов смотрел, как Гольянов, рискуя свернуть шею, старается заглянуть ему за спину. Что он держит за спиной? Что-то маленькое, небольшое, что свободно умещается в кармане. Что может уместиться в кармане? Жертва сама пытала свои мозги, сердце, душу, глаза, которые уже орали: «Что там у тебя?!!»

Костя подошел еще ближе, присел на корточки. Медленно высвободил из-за спины руку и поднес сжатый кулак к своему лицу, повернул, разглядывая тыльную сторону, снова повернул:

– Угадал?

Дэн затряс головой:

«Нет!»

Румын наклонил голову, прислушиваясь к тяжелому, через нос, сопению жертвы.

Отжал один палец.

Обезумевшие глаза Гольянова впились в приоткрытый участок ладони, покрытый сетью линий, будто по ним пытаясь определить, что скрывается от его взора, заодно и свою судьбу.

Ничего не видно.

Романов отжал второй палец.

Что-то белое.

Третий палец.

Да, белое, сделанное из пластмассы, очень, очень знакомое.

Четвертый и пятый.

А в глазах Дэна недоумение: «Шутка?»

На ладони Румына лежал предмет, который нельзя было назвать орудием пытки, тем более убийства, им не напугаешь даже малыша, если, конечно, не: прищемить тому пальчик.

«Нет, нет! Только не это!– взмолился Гольянов. – Только не так!!»

Романов придержал мотающуюся из стороны в сторону голову Дэна и прицепил ему на нос бельевую прищепку.

Гольянов, отдавая все силы, замотал головой, то наклоняя ее к левому, то к правому плечу, то пытаясь сбить прищепку ударом подбородка в грудь. Пробовал включить в работу и связанные ноги, но колени не доставали. Ах, если бы не связанные за спиной руки.

Воздуха катастрофически не хватало, он словно загнивал в груди и был непригоден для дыхания. Гольянов кое-как мог выдохнуть, пуская лопавшиеся пузыри, издавая то мычащие, то противно квакающие звуки, а вот вдохнуть.

Несильно сдавленный прищепкой нос работал сейчас на манер обратного клапана.

Перед его глазами уже поплыли радужные пятна, но рассудок еще в состоянии был подсказать очередной, он же отчаянный, он же бесполезный ход. Гольянов спиной касался стены. Он был сдавлен с одной стороны металлическим ящиком, доходившим ему до плеча, с другой – стеллажом, и у него не было шансов повалиться на бок, чтобы сбить прищепку. Ему оставалось одно, что подсказал ему уже подернутый дымкой разум: продвинуться вперед, подгребая под себя ногами, откинуться и только после этого избавиться от прищепки – простым поворотом головы, задевая ею о шкаф или стеллаж.

И Дэн «греб» ногами, отчаянно продвигаясь вперед. Глаза смотрели поверх плеча Романова и не боялись встретиться с ним взглядом, просто он был занят работой, спасал свою жизнь. Костя в эти секунды не был для Гольянова палачом, а просто сторонним наблюдателем.

Наверное, то были остатки воздуха, когда вместе с утиным кряканьем лопнул очередной пузырь под носом жертвы. Вены взбухли на посиневшей шее, в уголках глаз показалась кровь. И Дэн, доживавший последние мгновения на одном инстинкте, «примерился», резко откинувшись назад. Но не хватило сил, чтобы сделать последнее движение головой, сбить наконец-то несильно державшуюся на носу прищепку. Еще пара мгновений – и мутные глаза Гольянова уставились в стену металлического ящика.

Выждав еще несколько мгновений, Романов с брезгливой миной сорвал со рта жертвы пластырь, снял прищепку и долго разглядывал ее, морщась от того, наверное, что подвал сейчас походил на кузнечный цех, где на пределе работали меха, нагнетая в коробку горна воздух. Легкие жертвы лопались от излишка воздуха, горло кровоточило от избыточного давления.

Среди этого шума раздался надсадный голос Гольянова:

– Спасибо тебе, Костя. Спасибо. Но ты не все знаешь. Я скажу. Да, я заложил мину в твою машину, но идея принадлежала не мне.

– Мне уже все равно, тебе, Егору или квашне, что развалилась сейчас рядом с его трупом.

Вынув из-за пояса пистолет, Костя, не целясь, выстрелил Дэну в голову. И еще одна пуля уместилась рядом с первой.

Романов снова скрыл лицо под маской. Поднялся наверх, остановился в ногах связанной женщины и долго не отрывал от нее глаз. Склонившись над ней, последним своим должником, он влепил ей хлесткую пощечину.

– Это все, что я могу сделать для тебя.

* * *

Часть опергруппы рассыпалась по соседним коттеджам опрашивать соседей, часть работала в доме Егора Мазинского. Следователь прокуратуры лично допрашивал пострадавшую – Ларису Коломенскую. Вернее, допрос подходил к концу.

– Вам придется проехать с нами в отделение. Оденьтесь, пожалуйста, Лариса Сергеевна.

Едва женщина, кутаясь в простыню, вышла из спальни, прокурора передернуло:

– Господи, мне показалось, это она убила сожителя и его друга. И что-то плетет о каком-то маньяке! Она сама психопатка. Я тут такого бреда наслушался...

– Вначале она наслушалась. От маньяка, – подкорректировал помощник.