Читать книгу "Набор фамильной жести - Ирина Алпатова"

Стоило ей вспомнить про Арбат, как лица коснулся прохладный воздух. Паша, не веря себе, оглянулась, но нет, ей не почудилось. Из окна в конце коридора через открытую фрамугу в пропитанный смесью запахов коридор задувал ветерок. Ему решетки были не помеха. Паша сделала глубокий жадный вдох, ей казалось, что каждая складка одежды, каждый сантиметр кожи пропитаны удушливым смрадом этой богадельни.

Нужно немедленно встретиться с теткой, чего бы ей это ни стоило, и завтра же домой. И тут неприятная мысль ледяной волной окатила Пашу – а вдруг одна из этих постоялиц и есть тетя? Паша с тревогой всмотрелась в одну, потом в другую, если да, то которая из них? И что именно она тете скажет, если сумеет обратить на себя внимание, конечно? Да-да, маман была права, когда протестовала против этой поездки.

Но до чего же здесь все убого и ужасно! И вряд ли эти несчастные серые вороны живут в комнатах, похожих на ту, в которой уже «погостила» Паша. Ее снова кольнуло подозрение, что мать ввели в заблуждение насчет удобств и хороших условий, но при этом брали за них, между прочим, немалые деньги. Было достаточно взглянуть хотя бы на двух членов персонала этого заведения, чтобы все стало ясно.

– Эй! – прогудел над самым Пашиным ухом глубокий бас, и она подпрыгнула на месте. В первую секунду ей показалось, что рядом стоит юноша, маленького роста и щуплый. В открытом вороте застиранной рубахи видна впалая грудь, шейка тощая, как у цыпленка. Неужели именно это чудо в перьях обладает столь роскошным голосом?

Юноша растянул в улыбке рот, обнажив бледно-розовые десны, и придвинулся к Паше так близко, что она испуганно отшатнулась. Ничего себе юноша! Теперь Паша разглядела и паутинки морщин под карими глазами, и частую седину в очень коротко стриженных волосах. Да этому молодому человеку могло быть и сорок, и все пятьдесят. Его идиотская улыбка ничего хорошего Паше не сулила.

– Эй? – чуть тише, но настойчиво произнес человечек и протянул руку к сумке, висевшей у Паши на шее. – Спички, папиросы?

– Нет, я не курю. – Паша как-то сразу поняла, что от него будет не так просто отделаться. Мальчик-старик смотрел на Пашу взглядом охотника, в ловушку которого попался занятный зверек.

– Сигареты?

Паша помотала головой и даже стала дергать замок сумочки, чтобы показать этому навязчивому и, кажется, опасному типу, что у нее ничего такого нет. Но он уже протянул поцарапанную, с короткими пальцами руку к ее груди и цепко ухватился за малиновый шарф. – Давай?

– Николаша! Опять за свое? Вот я тебе дам сейчас. А ну марш отсюда!

Мадам Баттерфляй, материализовавшаяся из воздуха, рявкнула так, что Паше, несмотря на чувство облегчения, и самой захотелось выполнить ее приказ. «Ну что, опять шляешься без позволения?» – явно слышалось в голосе сестры-хозяйки. Николаша, втянув голову в плечи, снова улыбнулся Паше. И теперь она увидела, что улыбка вовсе не идиотская, так улыбаются маленькие дети, ясно и доверчиво. А Николаша исчез, как будто растворился в воздухе.

– Да вы не бойтесь, он безвредный. На пожаре балкой по голове получил, теперь пристает ко всем со спичками-папиросами, а сам боится. Если курящего вдруг увидит, трясется весь. Все сгорели, а он остался. Да и остальной контингент у нас сами видите, какой, – мадам даже не понизила голоса, и Паша в смущении оглянулась на «контингент».

Сестра-хозяйка правильно поняла ее взгляд и усмехнулась:

– Да они почти как овощи, им быть бы сыту – вот и всего дел. У нас условия очень мягкие, сами видите. Тяжелые больные в другом корпусе содержатся, а эти, считай, живут как на курорте.

Она сказала «тяжелые»! А что, если тетя как раз такая и есть? И все, что здесь Паша видит, это только цветочки? Она собиралась с духом, чтобы спросить, но не успела.

– Никитина, – снова рявкнула мадам Баттерфляй на весь коридор, – опять обувью кидаешься? Потеряешь, новых не выдам, так босой и будешь ходить.

Никитина на угрозу никак не отреагировала, зато старушка, похожая на мелкую ворону, открыла глаза и, перестав раскачиваться, заявила:

– Она опять к себе в деревню ушла, дура старая. Все ходит и ходит… – затем снялась со скамейки, с трудом наклонившись, подобрала тапку и понесла куда-то. Чтобы потом вручить строптивой Никитиной, решила Паша.

– Мне нужно поговорить с главврачом или с заведующим… – начала она, – в общем, с вашим главным. У меня к нему письмо. А еще я бы хотела позвонить, а у меня сотовый не работает.

И тут Баттерфляй так взглянула на Пашу, что у той даже на секунду пропал голос. Как будто гостья только что призналась, что у нее для главного припрятан яд или, того хуже, средство массового поражения.

– Так вы с ним уже говорили. – Римма Григорьевна справилась с приступом необъяснимой ненависти и теперь смотрела на Пашу насмешливо. Еще бы, наверное, у той был крайне глупый вид.

Значит, этот, плешивый, и в самом деле у них главный?! То-то спрашивал, чем он может Паше помочь. Мало того, что у них здесь содержатся люди с больной психикой, так и сам главврач или директор, какая разница, по крайней мере, пьяница… Паша еще переваривала услышанное, когда мадам, насладившись ее замешательством в полной мере, небрежно обронила:

– Насчет позвонить ничего не выйдет. Телефона нет, а сотовый здесь не берет – низина.

– А как же… – У Паши совершенно не укладывалось в голове, как эти люди могут жить без связи.

– А так, когда-то телефон был, потом что-то случилось, кабель вышел из строя. Так ни у кого руки и не дошли новый проложить, а теперь нашли выход – если что срочное, вон достаточно метров двести от ворот отойти и тогда с сотового позвонить, там берет. Да и до станции рукой подать, если, конечно, на машине…

Паша намек поняла. И вообще, было похоже, что мадам Баттерфляй все эти сложности очень нравились, она рассказывала о них с удовольствием, даже чуть ли не с гордостью. Врет из вредности, решила Паша, но настаивать было бессмысленно.

– Сейчас я вас к вашей тете отведу. Не велика барыня, чтобы с особого разрешения с ней встречаться. Пошли!

«Значит, она не совсем ненормальная, значит, она не содержится в том корпусе?» – хотела уточнить Паша, но показать собственный страх этой… атаманше, нет, и так мадам достаточно развлеклась за ее счет. И Паша послушно зашаркала следом.

Лестница была другая, но мало чем отличалась от той, которой пользовался только «персонал»: те же давно не крашенные стены и обшарпанный линолеум. У Паши больше не осталось времени думать о том, что ждет ее впереди. Она не без труда шагала по ступенькам, при этом стараясь не потерять тапки и не наступить на полу халата. Ох, неспроста здесь выдавали такую экипировку.

Мадам, не оглядываясь, шла бодрой рысью, точно мустанг-иноходец. Поворот налево, прямо, опять поворот. Нужно было привязать к входной ручке нить, с отчаянием подумала Паша – если что, без нее обратно не выбраться. Она даже немного запыхалась, прежде чем они остановились перед дверью с маленьким окошком. Именно от вида этого окошка Пашу бросило в дрожь. Она нервно глянула на соседнюю дверь, и там точно такое же. Как в тюрьме. Паша не успела заметить, посмотрела ли мадам в него, но ключом она точно не воспользовалась, и это Пашу немного приободрило – опасных больных наверняка должны запирать. А сестра-хозяйка уже входила в палату.