Читать книгу "Проклятие замка Комрек - Джеймс Герберт"

Дэлзелл затруднился ответить на прямой вопрос Эша.

– Преуспела? Что же, бедняжка не решила проблему, если вы это имеете в виду. Может, и решила бы, будь у нее такая возможность.

Эш нахмурился.

– Что это значит? – спросил он, чувствуя, что любопытство берет верх над профессионализмом.

– Мне нельзя об этом говорить.

Эш испытующе посмотрел на него.

– Ну ладно, – сказал он в итоге чуть ли не шепотом.

Он снова перевел взгляд на замок, и зрелище заставило его содрогнуться. Плавающего тумана почти не осталось, и Комрек нависал над местностью неприступной громадой. В оценке Эша не было ничего экстрасенсорного: в самом строении ничто не представлялось зловещим, а новое освещение уже придало теплоту его стенам из песчаника. И все же…

Боковым зрением он чувствовал на себе напряженный взгляд Дэлзелла.

Эш больше не мог удерживать свои вопросы.

– Послушайте, забудьте ваши правила. Забудьте, что я говорил по дороге сюда. Давайте перестанем колесить вокруг да около, вроде как по тому живописному маршруту, которым мы только что проехали. Что бы вы ни сказали, это меня не испугает – я уже зашел слишком далеко. Расскажите мне, что случилось, – потребовал он.

Дэлзелл вздохнул и посмотрел прямо перед собой, явно обуреваемый тревожными мыслями.

– Она умерла, мистер Эш.

Эш моргнул.

– Умерла? Как?

– Она умерла, когда увидела Комрек. Сидя как раз там, где сейчас сидите вы.

Пока он смотрел на шофера, солнце окончательно прорвалось сквозь плотную завесу облаков, но Эш не почувствовал от него никакого тепла.

Глава 20

Солнце наконец отыграло свое право на день с помощью сильных ветров, смещавших и разрушавших плотные слои облаков, отбрасывая их на север и предоставляя юго-западному побережью Шотландии насладиться прекрасным горением осени.

Это значительно изменило вид замка Комрек.

Эдди Нельсон проехал в усадьбу другим, еще более тайным доступом, отстоявшим от главного входа замка на две мили. Это была узкая извилистая дорога, которая вела к частным гаражам на некотором удалении от самого замка. Он оставил свой красный «Форд», захлопнув за собой дверь, но не потрудившись его запереть. Собственно, он и ключи оставил в замке зажигания; угон автомобиля в Комреке был делом маловероятным.

С кислым выражением на лице он пошел по едва заметной тропинке, ведшей через лес к коттеджу Седрика Твигга, спрятанному где-то посреди лесных зарослей. Он был раздражен, потому что, в отличие от Твигга, для которого он выступал в качестве дозорного на задворках огромного офисного здания Всемирной службы Би-би-си неподалеку от Стрэнда, добираться обратно в Шотландию Эдди пришлось самому. Так что, пока он черт-те как страдал и мучился, чтобы сначала попасть в Хитроу – потом, отстояв очередь за билетом, умудриться угодить на вечно переполненный утренний рейс в Глазго, толкаться локтями в эконом-классе с бизнесменами, во всю ширину разворачивавшими свои экземпляры «Файненшенл таймс», – его наставник путешествовал из аэропорта Лондон-Сити в роскоши первого класса.

Начинающий убийца плелся через лес, обижаясь даже на случайные ветки, имевшие наглость загораживать ему путь, топая по ним своими дорогими туфлями и ругаясь себе под нос из-за того, что его модная обувь покрывалась грязью и росой. Его наряд вообще-то не очень подходил для прогулок по сельской местности, но он хотел сначала покончить с докладом Твиггу, а уж потом обдумать обед, так что не потрудился переодеться. Отправляясь сюда, он обычно надевал крепкие туристические башмаки, оливково-зеленые хлопчатобумажные брюки и толстый свитер без воротника; сегодня он был одет в темно-синий костюм «Хьюго Босс» и белую рубашку с высоким воротом «Уильям Хант» при соответствующем галстуке. Эдди обожал классно выглядеть – на что же еще ему тратить свои деньги? – пусть даже Твигг не раз упрекал его, указывая, что стильных молодых людей всегда замечают, причем не только женщины, а на потертых мужчин, как правило, не обращают внимания. Ну и хрен с тобой, сказал подлый голосок в голове у Эдди.

Если кто-то и выглядел бы различимым в толпе, это был бы грустный лысый человечек с глазами-бусинками, похожий на того типа из фильма «Хэллоуин».

Эдди хихикнул про себя: какой же унылый гад этот Седрик Твигг. И что за жалкое смешное имечко! Но это напомнило ему о его собственном имени.

Он вдавил в грязную тропинку смешное существо с парой сотен или около того ножек только за то, что оно имело наглость пересечь ему путь.

Эдди Нельсон! Господи, если бы люди знали его истинное имя, они бы смеялись до колик. Фамилия его незамужней матери была Эдди, а ее мать, его бабушка, захотела назвать его в честь какого-то старого морщинистого певца – или руководителя группы – или кого-то еще, проходившего под именем Нельсона Эдди. Долбаный Нельсон, ради Бога! Не то чтобы многие в наши дни когда-нибудь о нем слышали; из его поколения, конечно, никто. Он все еще видел, как сумасшедшая старуха треплет его по подбородку, смеясь, как гагара, и снова и снова повторяя это имя. Нельсон гребаный Эдди! Неудивительно, что он изменил свое имя по одностороннему запросу на чуть менее смешное Эдди Нельсон, как только ему исполнилось шестнадцать.

Его внимание привлекло какое-то существо, двигавшееся в подлеске сбоку от его тропинки. Какая-то рыжая тварь.

– Отвали! – крикнул он в ту сторону, и животное вдруг исчезло – только листва чуть шелохнулась, показывая, что когда-то оно там было. Эдди выключил iPod, который он слушал, выдернув крошечный наушник из уха и затолкав провод в нагрудный карман. В замке в последние дни толковали о неприятных существах, бродивших в лесу, и, хотя мысль о встрече с одним из них его не беспокоила, все же лучше сосредоточиться на тропе впереди, а не на Боно и U-мать-его-2.

Отвлекшись совсем ненадолго, он вернулся к мыслям о своем гнилом воспитании. Старую спятившую бабку Эдди сплавили в психушку, когда Нельсону было пять лет, и вскоре после этого обеспокоенные социальные работники сочли, что его наполовину дебильная мать-одиночка не сможет воспитать сына должным образом. С тех пор он принадлежал социальным институтам. О своей жирной шлюхе-матери он помнил только то, как она с ехидной ухмылкой, говорившей, что рада от него избавиться, подняла и передала его в руки пришедшей за ним женщине. Она, конечно, не плакала, равно как и он. Он просто был рад оказаться вдали от нее, там, где его регулярно кормили и где были игрушки.

Тем не менее, какое бы облегчение он ни испытал, его личности уже был нанесен ущерб. Другие дети его не любили, да и ему никто не нравился. Каждые несколько месяцев он оказывался в другом доме для подвергавшихся дурному обращению или осиротевших детей. Наконец он прибыл в заведение, весьма отличавшееся от всех остальных: дисциплина и наказания были такими же, но там происходило и что-то еще: попечители словно бы следили за ним, чтобы увидеть, как далеко он пойдет. Юный Нельсон был коренастым и очень сильным для своего возраста, и он не только наслаждался жестокостью, но испытывал едва ли не научный интерес к тому, сколько боли он может причинить тому или иному существу, пока в дело не вмешается смерть.