Читать книгу "Рыжеволосая бестия - Мэг Хатчинсон"

— Значит, женщина, которую она прижимала к себе, ее мать…

— Да, это была Анна, упокой Господи ее душу. Бедная женщина была не в себе. Она все время звала мужа и сыновей, которые погибли на шахте много лет назад. Сдается мне, она думала, что идет к ним, когда угодила в затопленную шахту.

— Это у Маршаллов?

— Да, — Иосиф кивнул. — На «Снежной». После взрыва на шахте Анна осталась одна с двумя дочками на руках. Тогда погибло много шахтеров.

— Я помню. Страшная была трагедия.

— Для самого Лавана Маршалла это тоже был удар. После того случая он как будто стал другим человеком. Надо сказать, что хозяин шахты сделал все, что было в его силах, для семей, которые потеряли кормильцев, а тем, кто стал калекой, разрешил жить в домах, принадлежащих «Снежной», бесплатно. Только легче ему от этого не стало. Не выдержал Маршалл этой тяжести, лег в могилу. Теперь, правда, на «Снежной» заправляет его племянничек и там все меняется. Он ведь мерзавец, каких поискать.

— Это ты о Линделле?

— О нем, о ком же еще, — Иосиф презрительно хмыкнул. — Только в Дарластоне мало кто его так называет. Когда говорят о Каине Линделле, чаще вспоминают самого черта. Этому кровопийце мало одной шахты, он еще хочет, чтобы люди, которым его дядя разрешил жить при ней, теперь платили за аренду. Калекам приходится идти на улицу или в богадельню. Чтоб ему пусто было… Ему и дружку его, извини, что я так говорю…

— А жена Лавана? Не может быть, чтобы она одобряла то, что творит Линделл.

Иосиф покачал головой.

— Говорят, ей теперь живется не лучше, чем тем, кто уже лишился домов. И «Снежная», и все, что к ней относится, перешло по наследству племяннику Лавана. Каин Линделл очень доходчиво объяснил Эмили Маршалл, что отныне и шахта, и все остальное принадлежит ему. Разумеется, ей приходится помалкивать, иначе он и ее вышвырнет на улицу.

— Ну и мерзавец! — Губы Пола Тарна скривились в мрачной улыбке, но то, что вертелось у него на языке, так и осталась невысказанным, потому что в эту секунду в комнату вошла молодая женщина.

— Я оставила ее с врачом. — Лора Тарн улыбнулась брату, после чего повернулась к Иосифу и продолжила: — Мы с Флоренс устроили ее поудобнее. Никаких травм на теле я не заметила.

На теле! Нервы Иосифа сжались в комок. Означает ли это, что пострадало не тело Алисы, а ее разум? Неужели последнее испытание оказалось для нее слишком суровым?

— Но все равно, — сказала Лора, — я считаю, что после всего пережитого ей необходим отдых. Она должна остаться здесь, в Линдоне, ты не возражаешь, Пол?

Как всегда, Лора принимает решение сгоряча… но сердце у нее доброе, подумал Пол. Он не сомневался, что сестра поведет себя именно так.

— Конечно, я не возражаю, — ответил Пол, с улыбкой глядя на взволнованную Лору.

— Тогда и ты должен согласиться, Иосиф.

— Не мне решать, что для девочки сейчас лучше всего, — ответил Иосиф. — У Алисы Мейбери есть своя голова на плечах, так что пусть сама принимает решение, оставаться ей или нет. Но это, конечно, не означает, что я вам не благодарен за помощь. Огромное спасибо, что вы с братом для нее сделали.

— Мы очень рады, что смогли помочь, Иосиф. Теперь прости, мне нужно идти. — Лора кивнула Иосифу и вышла из кабинета.

Пол подождал, пока за сестрой закроется дверь, и повернулся к человеку, сидевшему напротив него.

— Насчет похорон… Похоже, девушке нечем платить, так что я сам обо всем позабочусь.

Иосиф уже поднялся и теперь стоял с картузом в руках, однако на собеседника своего, который был младше его, смотрел твердо и открыто.

— В этом нет необходимости, — решительно произнес Иосиф и слегка покачал головой. — Чтобы проводить Анну Мейбери в последний путь, деньги найдутся, хотя я уверен, что ее дочь была бы очень благодарна тебе за предложение.

— Все тот же Иосиф. — Пол Тарн легко поднялся с кресла и заулыбался. — Гордый и независимый, как всегда.

— Как и мужчина, стоящий передо мной. То же самое я могу сказать и о тебе, за что и уважаю.

«Уважаю!»

Возвращаясь домой по улицам, убранным в цвета ночи, Иосиф вспоминал эти слова.

Да, Пол Тарн обладал замечательными качествами… в отличие от хозяина Банкрофт-холла.

Ребенка нет!

Алиса лежала на кровати, не в силах заставить себя открыть глаза: вдруг окажется, что она ослышалась.

Никакого ребенка нет и не было, она не беременна!

Врач уже закончил осмотр. Физических травм нет, но несколько дней отдыха ей не помешают, чтобы устранить упадок сил, вызванный обильным кровотечением.

Понял ли он причину ее страха? Догадался ли обо всем, услышав ее частое дыхание?

«Вам нечего волноваться, — успокоил Алису врач. — Это обычная ответная реакция на травму, которую вам пришлось перенести. Возможно, крови несколько больше, чем при обычном месячном цикле, но не более того».

Он захлопнул саквояж и собрался уходить, но потом снова подошел к кровати и обнадеживающе положил руку ей на плечо. В глазах его было то же понимание и сочувствие, как и в тот день, когда он сказал ей, что Дэвида спасти не удастся.

«Жизнь в постоянном волнении оказывает сильное воздействие как на тело человека, так и на его разум, — пояснил он. — Смерть любимого ребенка и забота о душевнобольной матери могли привести к нарушению естественного цикла и вызвать длительную задержку, но неожиданное нервное потрясение, как произошло в вашем случае, вызвало противоположный эффект. Так что все это вполне нормально».

Вполне нормально! Огромное чувство облегчения, казалось, разлилось по всем венам Алисы. Значит, она не носит незаконного ребенка. Судьба избавила ее от этого. Резкая вяжущая боль в животе, внезапное ощущение движения внутри, которое она почувствовала, увидев мать…

Мать! Алиса рывком поднялась, распахнула глаза и только теперь осмотрелась. Это не Холл-энд-коттедж, это не та комната, где она жила с матерью, но Иосиф… Она точно слышала голос Иосифа. Он звал ее. Или это ей пригрезилось? Иосиф не оставил бы ее в незнакомом месте.

А может, этот голос принадлежал не ему, а тому мужчине, которого она видела в гостиной Амелии Банкрофт? Мужчине, который ее изнасиловал? Он помчался за ней через поле, нашел и…

Чувство облегчения в мгновение ока сменилось паникой. Алиса соскочила с кровати, сорвала с себя легкую батистовую ночную рубашку и отшвырнула ее в сторону.

Куда он ее привел? Что собирался с ней делать?

Каждая мысль жгла мозг, как огонь. На вешалке, стоявшей рядом с большим буфетом, она увидела одежду. Это ее одежда… Ее юбки… Только на них не видно следов грязи и тины, они не пропитаны водой того страшного озера. Наоборот, они идеально чистые и выглаженные. Как такое может быть? Она же промокла до нитки, и, чтобы одежда высохла, понадобилось бы несколько часов. Часов! Пальцы, торопливо застегивающие пуговки на блузке, вдруг замерли. Одежда пахнет не застоявшейся водой, а лавандой. Выходит, ее не только высушили, но и выстирали. Сколько же часов она находится здесь? Где мать?