Читать книгу "Роковая любовь - Кэндис Кэмп"

Отвернувшись, она вдруг поймала свое отражение в зеркале, висящем напротив.

Прозрачная ткань, едва касаясь тела, обрисовывала только грудь и бедра — контуры фигуры едва угадывались. Марк пожирал ее глазами.

И опять — от этого горящего взгляда — ее темные соски набухли и затвердели. И опять ей стало стыдно. Он одел ее как проститутку и похотливо, как проститутку, рассматривал, а ее тело опять предавало ее и показывало, как она сама его жаждет.

— Энэлайз, — почти простонал Марк, — я умираю от страсти. Подойди и уйми мою боль. Прошу, прошу тебя…

Его голос звучал теперь так мягко и искренне, что она поняла, что он, как и она, полностью захвачен страстью.

Но она еще попыталась сопротивляться. Он пришел пьяный и злой, от проститутки, вырядил ее как проститутку, а после того ожидает, что она кротко будет удовлетворять его желания.

— Как ты после всего осмеливаешься меня просить?

— Как я осмелился? — переспросил он. — Ты — моя! Запомни, ты — моя!

— Никогда! Никогда в жизни я не буду любить тебя по доброй воле! Я ненавижу тебя! — и, бросившись к нему, она начала хлестать его руками по лицу, царапать ногтями.

Марк, не ожидавший нападения, сначала позволил залепить себе пару пощечин, но, опомнившись, схватил ее за запястья и прижал ее всем своим телом. Они оба не удержались, рухнули на кровать. Наконец, Марк обуздал ее, заломив ее руки за спину и зажав ее ноги своими ногами. Он придавил ее так, что она не могла больше пошевельнуться. Она замерла и услышала, как он стал ругать и проклинать ее такими словами, о существовании которых она даже не подозревала.

Она вдруг поняла, что борьба еще больше возбудила его страсть. И почему ему нравилось так мучить ее?

Марк тяжело задышал. Похотливая, животная улыбка появилась на его лице. Он, словно железными клещами, держал ее ноги, а орудие его страсти больно упиралось в ее бедро.

— О Боже! Женщина! На моих штанах разлетятся сейчас пуговицы, если его не выпустить наружу, — сказал он грубо.

Она знала, что разбудила в нем зверя, и — к своему удивлению — она не испугалась, а, наоборот, хотела этого. Боже! Во что она превратилась? Марк наклонил свою черную голову и стал тереться носом о ее грудь. Он еще что-то бормотал, но что — ей было неясно. Страсть и желание больно раздались по всему ее телу, и она задрожала.

Марк отпустил ее и стал рядом с кроватью. Энэлайз настолько устала от борьбы, что у нее не хватило даже силы подняться. Она просто повернула голову и посмотрела, что он собирается сделать. А Марк медленно и осторожно вытягивал свой ремень из пояса брюк. У Энэлайз даже мелькнула дикая мысль — не собирается ли он избить ее?! Что ему может взбрести на ум, когда он в таком диком, животном состоянии?

Энэлайз закусила свою верхнюю губу, как она делала с детства в минуты сильного волнения, но, не двигаясь, продолжала наблюдать за ним дальше.

В тот момент, когда он поднял руки и бросил ремень на кровать, их глаза встретились.

Он спокойно и неторопливо снимал свою одежду, и в глазах его было торжество и ярость. Он смотрел прямо на ее фигуру, облаченную в прозрачную алую ткань, и был похож на разъяренного быка.

Испугавшись, она попробовала встать, но он налетел на нее, как хищник на жертву.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, желая по интонации его голоса, угадать, что ее ждет.

— Я собираюсь научить тебя, как доставлять мне удовольствие, — прохрипел он.

Раздевшись донага, он медленно опустился с ней рядом и потом в течение всей этой страстной ночи учил ее секретам обращения с мужским телом.

И впервые с тех пор, как Энэлайз отдалась ему, она делала все так, как он ей показывал, и удовлетворяла его — ртом, руками, телом — бесконечно сама сопереживая страстные экстазы.

Глава 9

Ту ночь Энэлайз вспоминала очень часто и, каждый раз, ужасаясь.

Она полностью подчинилась его воле и покорно, впрочем — нет, не покорно, а активно шла за ним, как бы проверяя, насколько низко она может пасть. Он заставил ее делать то, что не согласится делать ни одна порядочная женщина. А она, она не только не сопротивлялась, но, подчиняясь каждому его желанию, даже испытывала удовольствие.

Она наслаждалась новыми, неизведанными еще ощущениями в любовной игре и мысленно даже благодарила его за наслаждение, которое он ей доставлял. Порой она обвиняла себя, что у нее действительно душа проститутки. Это самое обвинение пугало ее и больше всего тем, что Марк так легко включал ее природные низменные инстинкты, а она даже желала этого включения.

Энэлайз довольно быстро приспособилась выполнять те требования, которые Марк предъявлял к любовнице. Она приносила ему брэнди и сигары, подставляла кресло и подавала домашнюю одежду — все это она делала сейчас спокойно, без всякого возмущения.

Иногда даже ловила себя на мысли, что ей приятно угождать ему. Она послушно следовала его воле и в постели, она даже полюбила это делать. Она так долго сдерживала свои чувства, что теперь отбросив все условности, наслаждалась его близостью.

Энэлайз научилась приветливо улыбаться Марку, когда он вечером возвращался домой. Она научилась управлять собой, но страх, что положение любовницы станет для нее естественным на всю оставшуюся жизнь, затаился в ней.

Дни слагались в месяцы, и Энэлайз все более теряла контроль над своей страстной натурой.

Марку нравилась ее покорность, но он страстно желал не ее покорности, а ее любви.

Он хотел, чтобы она делала все не из страха, а любя: не выполняла покорно в постели то, чему он ее научил, а искренне желала этого.

Жизнь Марка текла теперь более равномерно, и Энэлайз давала ему все меньше и меньше поводов для гнева, но он сломал ее характер навсегда.

Он зашел слишком далеко, и ему предстояло научиться обращаться с ней иначе, чтобы восстановить то, что он разрушил, шантажом сделав своей любовницей.

Марк давно заметил, что Энэлайз практически все время проводит дома, не выходя на улицу. Она так похудела и побледнела, что Марк стал настаивать, чтобы она больше гуляла, но, приходя домой, узнавал, что Энэлайз опять просидела дома. В конце концов в одно из воскресений он решительно настоял на том, чтобы выйти прогуляться по городу вместе. Энэлайз панически испугалась, но Марк был непреклонен.

Во время прогулки Марк понял причину ее затворничества. В силу положения Энэлайз — положения его любовницы, живущей у него в доме, — от нее все презрительно отворачивались как от прокаженной.

Он очень расстроился, потому что любил эту женщину, и публичный остракизм, которому ее подвергали, был ему неприятен.

Во время прогулки он едва сдержался от брани в адрес дамы, которая, столкнувшись с ними лицом к лицу, отпустила язвительное замечание и демонстративно отвернулась. В этот момент Марк почувствовал, как задрожали ее руки и увидел, как она побледнела.