Читать книгу "Помпеи нон грата - Иржи Грошек"

в-седьмых, муза должна быть духовно организованной: хорошо одеваться и поддерживать разговор на культурно-оздоровительные темы. А именно: о футболе, о рыбалке, о бабах и о том, «как мы вчера нажрались»;

в-восьмых, муза должна обладать очаровательной внешностью, спортивной фигурой, томным голосом и, завидев подвыпившего поэта, закатывать от восхищения глаза, а не истерику;

и наконец, в-девятых, при перекличке муза обязана знать свое место в постели среди остальных муз. Потому что время от времени я меняю стиль поведения. Могу, к примеру, сплясать роман, а для этого требуется группа поддержки. То есть как минимум пара муз – Терпсихора и Талия.

Вот краткий перечень товаров и услуг, которым должна руководствоваться всякая начинающая муза. И, невзирая на тяготы и лишения своей профессии, прозаики и поэты слывут в народе пьяницами и бездельниками, тогда как из вышеприведенного списка видно, насколько трудно воспитать и обучить даже одну музу. Ведь люди без муз в голове заполняют свои извилины чужими сочинениями и совершенно не задумываются, откуда берутся все эти «Илиады» и «Одиссеи».

Так, мило беседуя и по отдельности размышляя, я – об искусстве, а Исида – непонятно о чем, мы вышли на виа дель Аббонданца, где возле дома Юлии Феликс неожиданно натолкнулись на сверлильщиц, что этой ночью снова раскурочили водопровод и продолжали над ним измываться.

– Чем занимаетесь, прохиндейки?! – гаркнула Исида, подкравшись поближе.

И перепуганные сверлильщицы прыснули от нее в разные стороны, бросив на мостовой свои нехитрые инструменты.

– Кстати, – заметил я, – разбой и культура всегда поддерживали друг друга! С давних времен люди ходили в театр, лишь бы не оставаться дома, где на них могли напасть разбойники. Или наоборот! Люди спешили насладиться искусством, а разбойники в это время шарили по квартирам и даже успевали вернуться на представление ко второму акту.

– Странная логика, – пожала плечами Исида.

– Да тут ее вовсе нет! – подчеркнул я. – Потому что подлинное искусство алогично и ассоциативно. Ведь нет никакого резона идти в театр, кроме буфета. Разве что зажевать драму или запить комедию. Короче говоря, главное – не подавиться этим искусством с точки зрения здравого смысла.

– Ты просто так умничаешь, – поинтересовалась Исида, – или хочешь опровергнуть, что все мужчины придурки?

– Или подтвердить, – задумался я. – Хотя на самом деле мы беседуем об искусстве, то есть ни о чем. Вдобавок, если усиленно повторять одно и то же слово, – ну, например, «искусство, искусство, искусство», – оно быстро утрачивает всякий смысл. Как и жена, с которой спишь в одной постели и от нечего делать трахаешься, трахаешься, трахаешься…

– Так и быть, проваливай, – сказала Исида. – Я для себя отмечу, что мы культурно провели время.

– А также учти, – присовокупил ваш покорный слуга, – что я ни разу не предлагал тебе опохмелиться и снова предаться животной страсти. А вел себя цивилизованно и разговаривал об искусстве.

– Ладно, учту, – согласилась Исида. – Но ты все равно придурок. С точки зрения женского смысла и такой же логики.

– Ну, разумеется, – подтвердил я и распрощался с Исидой.

Надо сказать, что в Помпеях было три основных святилища – для трех типов женщин: храм Гетер, храм Горгон и храм Граций. И каждый тип женщин отличался своими причудами и обязанностями. Горгоны следили за коммунальным хозяйством и охраняли чистоту нравов. Гетеры блюли только собственные интересы, но славились остроумием и обходительностью с мужчинами. А грации отвечали за семейный очаг и женские «золотые» пропорции – девяносто-шестьдесят-девяносто. У них даже имелся специальный «эталон Афродиты» и прядь белокурых волос из того же источника. Поэтому в грации посвящали только блондинок при соответствующей конфигурации, а другие интеллектуальные способности и не требовались. Но если вдруг обнаруживались и хоть как-нибудь проявлялись, такой выдающейся грации присваивали титул «Самая умная из блондинок» и обряжали ее в песцовую шубу, которую она носила в течение года. После чего в храме Граций снова устраивали конкурс красоты, дабы найти такую же дуру, что будет таскаться в шубе по сорокаградусной жаре и раздавать направо-налево рекомендации – как правильно ухаживать за своими «волосиками».

Собственно говоря, грации оперировали только словечками из недоношенных: ножки, волосики, ручки, носики и в крайнем случае – домик, садик, Римчик, Помпеечки. То есть умильненько-уменьшительно, или слащаво-ублюдненько. Попробуйте вместо «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил») произнести «Венички, видички, вицички» – язык сломаете! Но если грация, не дай бог, говорила – «дом», то в нем обнаруживался какой-нибудь изъян и это строение уже не годилось для проживания, а если «кесарь» взамен «кесарёк», то по всей Римской империи шли филологические волнения.

Вдобавок вместо обычного человеческого «спасибо» грации извращались с этим словом, как варвары. Тут были «пасиба», «сиба», «пасиб» ну и конечно – «пасибочки». В каких узкопрактических целях помпеянские грации коверкали свой язык – доподлинно неизвестно, но подобные местечковые вкрапления в «Родную речь» беспокоили только столичные орфоэпические школы, которые вечно спорили между собой, как правильно произносить: «подсвеШник» или «подсвеЧник», «булоШная» или «булоЧная», «доЖЖь» или «доЖДь». Но когда из одной орфоэпической школы выдвинулся свой кесарь, он узаконил произношение слова «подсвеЧник», и трения по этому поводу быстро прекратились. А попутно все «столиШные» чиновники вдруг стали выговаривать «булоЧная» и «доЖДь», в знак глубокого почитания правящей филологической партии.

Понятно, что всех подташнивало от варварского диалекта помпеянских граций, но если одна орфоэпическая школа глубокомысленно молчала, то другая, более прогрессивная, адекватно и универсально отвечала: на «русик» – «хуюсик», на «вкусненькое» – «хуюсненькое» и на «пасибочки» – «хуибочки». Что, по самому беспристрастному мнению, означало одно и то же, да и звучало не менее похабно…

Однажды некую молодую грацию я пригласил на «шикарненький уикендик», потому что другими словами было не заманить эту штучку в свою постель…

Кстати, в чужой постели я чувствую себя более комфортно. А в собственной представляю, как за мной наблюдают бывшие жены и скептически говорят: «Ну-ну!» Или: «Ню-ню!», смотря по обстоятельствам. То есть неодобрительно относятся к моему выбору. Поэтому я подтянул живот и постарался завлечь именно грацию, с хорошей фигурой, дабы другим неповадно было хмыкать и обсуждать – «что за корову он снова сюда притащил?!». К тому же подумал, что если девушка вдруг согласится, так, значит, мозги у нее отсутствуют напрочь вместе с претензиями на какой-то космический секс. А то некоторые, не будем на них указывать пальцем, не только толпятся вокруг моей постели, но еще комментируют и советы дают. Мол, девушка – это тебе не спортивный снаряд для гимнастических упражнений, а существо нежное и феерическое.

Ну, для начала я стал вспоминать женские принадлежности – топики, трусики и прочую дребедень. Впрочем, не так чтобы много надето на современную девушку, но основательно покопаться в памяти все-таки пришлось. Ведь жены имеют тенденцию раздеваться самостоятельно, и поэтому квалификация после пяти разводов совершенно утеряна. Вот, помнится, в молодости я мог расстегнуть на девушке боди одним, извините, пальцем, а теперь давненько не сталкиваюсь с такими изделиями. Иначе говоря, опыт есть, а некому передать.