Читать книгу "Голливудская улыбка демона - Марина Серова"

– Вероятно, Татьяну сильно разозлило, что он подарил тебе это авто?

– Наверное, но раньше я об этом не задумывалась. Мне ведь машина по работе нужна. Приходится много разъезжать по городу… А у нее такой необходимости в личном транспорте нет. Они вместе с отцом работают, он ее возит в офис и, если надо, обратно. Знаешь, что меня больше всего в этой ситуации возмущает?

– Что?

– Танька думает, что мне подлянку устроила, а на самом деле она папе могла большую свинью подложить…

– Могла, если бы прокуратуру не устроила в качестве обвиняемой по делу об «откате» Курникова. Им было нужно громкое дело по этой статье.

– Да, папа так и сказал, что нужен широкий общественный резонанс. Других способов бороться с «откатами», кроме как запугать общественность судебными разбирательствами, нет.

– Это дискуссионно. Даже высшая мера наказания никого не останавливала от убийства, а за взятку и коммерческий подкуп максимальное наказание – три года. Кто ворочает миллионами, тот знает, что риск невелик. А вот Ксюша – жертва обстоятельств. Она была по уши влюблена в Щербакова…

– Охотно в это верю. Он обладает какой-то магической притягательной силой. Находиться рядом с ним и ровно дышать нет никакой возможности. Уверена, что все сотрудницы «Астры» мечтали переспать с ним, а может, кое-кому и посчастливилось это сделать.

– Ладно, обо всех говорить не будем. Мне надо спасать Ксюшу. Я уверена, что доказательства ее вины притянуты за уши. Если бы твой отец дал следователю правдивые показания о том, что имел дела с Щербаковым, а не с Курниковой…

– Нет, не проси меня об этом! Неужели ты думаешь, что я пожертвую отцом ради какой-то неизвестной мне девчонки? Да, наверное, он поступил некрасиво, подставив «Астру», но сейчас жизнь такая. Каждый за себя. Думаешь, легко руководить таким огромным муниципальным предприятием, как «Автотранс»? Все машины изношены, денег на ремонт и обновление автопарка не выделяют, но требуют, чтобы все автобусы бесперебойно выходили на линии. Приходится крутиться.

– Ради своего кармана или муниципального?

– Я не думала, что ты такая зануда. Интересно, сама-то за что в СИЗО попала?

– Так, долгая история…

– Я тебе душу излила, все интимные подробности рассказала, а ты молчишь. Ну и кто ты после этого?

Обвинение Белоглазовой было справедливым. Мне стоило заранее позаботиться о легенде. Страховому агенту пришла в голову очень конструктивная идея о том, что я освободилась из следственного изолятора, где и познакомилась с Курниковой. Я взяла ее на вооружение, но не удосужилась развить легенду дальше. Вот дедуля на моем месте живенько бы придумал нечто эдакое, будоражащее воображение. У него всегда наготове два-три объяснения, на выбор. А моя фантазия застопорилась. Как же пробить тромбы?

– Ладно, если ты хочешь знать, за что меня могли посадить, – начала я, лихорадочно обдумывая каждое последующее слово, – так и быть, я тебе расскажу. В общем, я человека едва не убила, но следствие пришло к выводу, что это была допустимая самооборона…

Соня недоверчиво на меня покосилась и вынесла свой вердикт:

– Врешь! Ну если не хочешь говорить правду, не говори. Зачем мне чужая головная боль? Думаю, она и тебе не нужна. Забудь о Ксюше, а?

– Не могу.

– Глупости! Нет ничего невозможного. Я думала, что без Щербакова, – Белоглазова назвала-таки своего бывшего любовника по фамилии, – жить не смогу. А ведь смогла. И ты сможешь плюнуть на свою случайную знакомую и начать жить заново.

– А ты сможешь забыть про то, какую свинью тебе сестра подложила?

– То, что она спасла Щербакова от следствия, – это ее персональная проблема. Да еще какая! Жаль, что папа не видит, что его любимая дочурка у него под боком вытворяет. Но ничего, я потерплю. Придет время, и он поймет, что она вся пошла в свою мамочку…

– Ладно, Соня, я не буду ни на чем настаивать. Если тебе наплевать на женскую солидарность…

– Конечно, плевать… Я теперь сама за себя. Вот Никита снова звонит, – Белоглазова достала из кармана мобильник и сбросила вызов. – Я не позволю ему полностью завладеть мной. Подруги? Я послала их всех к черту. Они смотрели на то, как я страдаю, и упивались жалостью. В душе каждая из них наверняка думала – так ей и надо. Отец? Пусть заботится обо мне, если желает, не стану этому препятствовать. Но если он вдруг станет бесцеремонно вмешиваться в мою жизнь – я напомню ему про то, как он бросил меня в ясельном возрасте. Сестренка сводная? Я жила без нее двадцать семь лет и еще два раза по столько же проживу. Кто это только термин такой придумал – «женская солидарность»? Ее в принципе не бывает. Мужская солидарность, возможно, существует в природе, а женская – это чистейшая выдумка, точнее, прикрытие.

– Какое прикрытие? Чего?

– Заговора. Вот мы с тобой сидим, мило беседуем, а все ради чего? Ты пытаешься заставить меня действовать в своих интересах, которые противоречат моим.

– Справедливость противоречит твоим интересам?

– Да плевать мне на твою Ксюшу! Хотя нет, не плевать. Я ей в какой-то степени благодарна, ведь она благодаря своей неосмотрительности спасла моего отца от уголовного дела.

– Если так, то мне тебя очень жалко, – я открыла дверцу.

Темно-красное купе рвануло вперед с гоночной скоростью. Я еле успела отскочить на тротуар. Что ж, пусть теперь мчится куда хочет. Из того, что она мне рассказывала, выплавилось кое-что ценное.

Вернувшись домой, я первым делом сказала дедуле:

– Ариша, мне нужна твоя помощь.

– Какая?

– У тебя, кажется, есть знакомый курьер?

– Есть, а что надо доставить и кому?

– Необходимо, чтобы завтра с утра Костенко получил одну депешу. Пойду, распечатаю фотки, которые он должен увидеть как можно раньше.

– Полетт, только не говори, что ты сфотографировала Ивана Кузьмича в какой-нибудь сауне, чтобы теперь, шантажируя его, заставить изменить показания.

– Ариша, неужели ты думаешь, я так плохо тобою воспитана, что могу позволить себе наблюдать за банной порнографией?

– Напротив, я уверен, что ты так низко не опустишься, вот и гадаю, что может быть изображено на этих снимках, – сказал дед, наблюдая за тем, как я подключаю мобильник к компьютеру. – Так, мужчина, женщина, одетые…

– Этот мужчина – Игорь Щербаков, а эта девушка – младшая дочь Костенко. А еще у него есть старшая. – Я изложила деду краткое содержание служебного романа Сони Белоглазовой.

– Не понимаю, что женщины находят в этом прохвосте, – изрек Ариша, рассматривая Игоря через лупу. – Губошлеп с мясистым носом. Настоящий мужчина должен быть с усами и бородой…

Я вспомнила, какие рельефные мышцы у Щербакова, какой у него зовущий взгляд, но промолчала.