Читать книгу "Чувство вины - Александр Снегирев"

– Вы откуда, мужчина?

– Слава России! Зиг хайль!

– Сладкий, ты откуда приехал?

Догадавшись, что слова обращены ко мне, я повернул башку в сторону голоса и увидел глаза. Черный мальчуган, едва заметный в отблесках фонарей с набережной, смотрел снизу вверх. Прямо с донорского пригласительного сошел.

– Россия! – пролаял я в черное личико.

– О, Раша! – восхитился мальчуган. – Снег, да? Много снега? Холодно?

Он обхватил себя руками и поежился, изображая низкую температуру.

– Ты из Сибири, да?

– Сибирь. Да.

Я протянул ему бутылку. Он многозначительно взял горлышко в рот. Сделал глоток.

– Хочешь, отсосу?

Не получив ответа, малыш объяснился:

– Я дам тебе полтинник и отсосу.

– А зачем? – спросил я, не решаясь забрать бутылку, которую озорник придержал. Он на секунду задумался.

– Ты клевый. Здесь все искусственное, ненастоящее: острова насыпаны из мусора, пальмы трансгенные, улыбки – обязанность, красота – работа хирурга. А ты другой, ты отличаешься, в тебе что-то есть, сразу видно. Ты настоящий. Какая разница, кто тебе отсасывает, баба или красивый черный мальчик? Когда я беру в рот, то испытываю унижение, становлюсь грязью, песком, – он шутливо сыпанул в меня песочком.

Я отряхнулся.

– Минет избавляет от высокомерия. Когда я сосу, я обретаю Бога.

А еще говорят, за рубежом люди не умеют вести задушевные разговоры.

Я пытался осмыслить происходящее, а потом погладил круглую курчавую башку. Чудо. Надо такие расслабляющие подушечки делать. С надписью «Россия вперед!».

– А деньги у тебя есть?

– Конечно! – мальчишка с готовностью вытащил из кармана купюру и продемонстрировал.

Я потянулся за купюрой. Он отвел руку игриво, но, разглядев мою мрачную физиономию, отдал.

И я побежал.

– Слава России! Слава! – орал я на бегу, тяжело дыша.

– Стой, русский! – кричал преследовавший меня сосун.

– Слава России. Раз, два, три. Слава России, раз, два, три, – подбадривал я сам себя.

Я остановился и, уперев руки в колени, стал отдыхать, сплевывая. Мальчишка подбежал и нерешительно толкнул меня в плечо.

– Верни деньги!

Не поднимая лица, я протянул ему полтинник.

Он забрал мой незаработанный гонорар, потоптался и несильно ударил меня бутылкой по уху. И бросил бутылку под ноги.

Я поднял бутылку, на дне которой, слава России, немного осталось. Отхлебнул и пошел прочь, низко опустив голову.

По небу плыли льдины, под ними трепыхалась беленькая луна.

Пропустив ужин, я очнулся на рассвете в зарослях кустарника. Прильнул к поливальному разбрызгивателю – здравствуй, новый день.

Я сам и есть Россия. Балет, балалайка, березка, водка, горбачев, дача, икра, калинка, калашников, миг двадцать девять, наташа, оливье, перестройка, распутин, сибирь, чернобыль, чечня, ушанка, бабушки с яблоками вдоль шоссе. Россия во мне. В крупицах песка на руках. Я поднес пальцы к губам. Песчинки остались на губах.

Я стал идти и скоро оказался на детской площадке с качелями. Резиновое сиденье согнулось под моим весом, цепи натянулись. Откинул спину, согнул ноги, разогнул. Согнул. Разогнул. Когда летишь вверх, посыпанная опилками земля подкатывает к горлу. Летишь вниз – небо опрокидывает грудь.

Солнце барахталось в пышных утренних облаках. Ветерок нежно ерошил волну. Я соскочил с качелей и пошел вдоль прибоя, иногда вздрагивая, – синие пузыри выброшенных на берег медуз громко лопались под жаркими лучами. Мужчина с ребенком на руках смотрел вдаль. Я тоже стал смотреть. Там, за водой, за кораблями, дом. Там сын. Там страна, которой нет в списке и вместе с которой мне еще предстоит возникнуть. Пора туда возвращаться, ведь столько еще надо успеть. Изготовление зажигательных бомб, штурм правительственных учреждений, организация повстанческих отрядов, казни мирного населения, насилие, шантаж, незаконный оборот, костры из книг на площадях.

Я продолжил идти, обогнув мужчину с ребенком со спины, чтобы не заслонять им океан.

Как бы огонь

Она всех достала своими звонками. Давайте встретимся, давайте встретимся. А никому неохота. Зачем встречаться? Скука. Спросите, неужели не было светлых моментов? Были. Потому и согласился. А еще из жалости, уж очень она настаивала. Теперь сидим втроем: я, она и первая страхолюдина класса. Остальные под разными предлогами слились. Или просто мобильники отключили. Я тоже у своего звук вырубил, чтоб жена не доставала. Не люблю, если жена выясняет, где я. Какой-то детский сад получается. Кроме того, я просто с одноклассниками пошел повидаться, ничего запрещенного.

Сидим, короче, любовный треугольник. Подростком я слезами обливался, страдая по первой красавице нашего класса, письма я писал и не отправлял, а страхолюдина по мне сохла, а я над ней издевался всячески. И было над чем. Да и сейчас есть. Мой сосед по парте, назовем его товарищ Сталин, ее уткой называл. А у нее уже второй муж, между прочим, и детей не сосчитать. И теперь эта утка хлещет мартини, наверное, чтоб сексуальнее стать, и на меня поглядывает. Наращенные ногти, замужество и коктейль придают женщине уверенности.

Красавица и сейчас, пятнадцать лет спустя, ничего. Высокая, губастая, фигура, волосы, голос, бриллиантики в ушах. Глаза, как склянки, извините за выражение, с коньяком семилетним. Желто-золотые. Начала с фотографий своей дочки. Достала мобильный, а там фотографии. В сапожках, в платьице, на маскараде. Пришлось листать. Было время, она повсюду папку собственных изображений таскала, тоже приходилось разглядывать, она тогда в модели стремилась. Но бедра расширились так, что ни в какие модели с такими бедрами не берут. С такой жопой ей придется лет сто подождать, пока критерии подиумной красоты не изменятся. Чувствую себя на утреннике в школе для дебилов – надо вроде улыбаться приветливо, а не хочется.

Страхолюдина себе уже четвертый стакан заказала. А платить кто будет? Ладно, сижу ровно, помалкиваю. Тут красавица, перебрав в памяти все «светлые моменты», которых раз-два и обчелся, перешла к вопросам. А у тебя как? Это она к страхолюдине обратилась? А та ей: «Так я уже рассказала, просто ты не слушала!»

Тут я мальчишку с цветами и увидел. Благо сидели за уличным столиком. Подозвал пацана, и он обеим моим спутницам по букетику вручил. От моего имени. Содрал, правда, гад, втридорога. Пришлось платить, кто ж перед бабами торговаться станет.

Букетики девочек расслабили. Они даже помолодели, хотя какие наши годы. А красавица и вовсе хихикнула: «Ты до сих пор в меня влюблен?» Насмешила! Я хмыкнул, а страхолюдина пятый мартини заказала. Красавица совсем разошлась, букетик ее нехило подзадорил, поехали танцевать, говорит. Поехали.