Читать книгу "Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес"

— Ты, конечно, понимаешь, — требовательно заявил будущий тесть, — что моя дочь не может жить в гончарной мастерской. — Грау с готовностью согласился. — И что она тем более не может выйти замуж за простого гончара. — При этих словах Грау хотел было возразить, но тесть презрительно махнул рукой.

— Грау, — добавил он, — мы, аристократы, не можем посвящать себя ремеслу, понимаешь? Пусть мы не будем богатыми, но никогда не станем ремесленниками.

Мы, аристократы, не можем. Грау скрывал свое удовлетворение от того, что и он теперь причислен к знати. Сеньор барон! Именно так, начиная с сегодняшнего дня, будут обращаться к нему не только во время торговых переговоров, но и в городском Совете Ста. Сеньор барон! Но тесть прав: у кого из аристократов есть мастерская? Разве можно барону Каталонии держать ремесленную мастерскую?

Со стороны Грау, все еще старшины гильдии, не было никаких проблем, чтобы Хауме получил звание мастера. Они обсудили этот вопрос из-за спешки Грау жениться на Изабель. Грау опасался, что эта знать, всегда капризная, может пойти на попятную. У будущего барона не было времени торговаться. Хауме станет мастером, а Грау продаст ему мастерскую и дом в рассрочку. Оставался нерешенным только один вопрос.

— У меня ведь трое детей, — сказал ему Хауме, — и я вряд ли смогу выплатить сразу всю сумму. — Под настойчивым взглядом Грау он продолжил: — Я также не смогу взять на себя все обязательства, которые касаются ваших рабов, помощников, подмастерьев. Мне даже не удастся прокормить их! Желая добиться чего-либо, я должен прежде всего устроить своих троих детей.

День свадьбы был назначен. Грау по настоянию отца Изабель приобрел дорогой особняк на улице Монткады, где жили семьи барселонской знати.

— Помни, — предупредил его тесть при выходе из только что купленного дома, — ты не войдешь в церковь, пока у тебя есть мастерская.

Они заглянули во все до последнего закоулки в приобретенном доме, и барон снисходительно одобрил покупку. Грау же быстро подсчитал в уме, во что ему обойдется обстановка, которую нужно купить, чтобы заполнить огромное пространство. За воротами, выходившими на улицу Монткады, начинался внутренний двор, выложенный камнем; напротив него — конюшни, которые занимали большую часть первого этажа, рядом с кухнями и помещениями рабов. Справа — длинная каменная лестница под открытым небом, которая вела на второй этаж, предназначенный для хозяев, — здесь были залы и прочие комнаты; вверху, на третьем этаже, — спальни. Весь особняк был из камня; на верхних этажах — сплошь стрельчатые окна, выходящие во двор.

— Согласен, — сказал он Хауме, который много лет был его первым помощником, — ты будешь свободен от обязательств.

В тот же день они подписали договор, и Грау, довольный сделкой, предстал перед своим тестем с этим документом.

— Я уже продал мастерскую, — объявил он.

— Сеньор барон, — ответил ему тесть, протягивая руку.

«А теперь, — решил Грау, — подумаем о рабах. Я оставлю себе тех, кто нужен, а кто не нужен… на продажу. Что касается помощников и подмастерьев…»

Грау поговорил с членами гильдии и распродал всех своих рабов за скромные суммы денег. Оставались только его зять с ребенком. У Берната в гильдии не было никакого титула, даже титула помощника.

Рассчитывать, что кто-нибудь возьмет его к себе в мастерскую, не приходилось. К тому же это было запрещено. У мальчика еще не наступил возраст подмастерья, хотя у Берната был контракт. Но как ему просить кого бы то ни было принять каких-то Эстаньолов? Все сразу узнают, что эти два беглеца его родственники.

Их зовут Эстаньолами, как и Гиамону. Тут же станет известно, что он, Грау Пуйг, приютил двух рабов-крестьян. И это сейчас, когда ему предстоит стать членом знатной семьи! Разве не аристократы были злейшим врагом беглых рабов? Разве не они больше других давили на короля, чтобы тот отменил указ, позволяющий рабам-крестьянам совершать побег? И как он будет чувствовать себя, став представителем высшего класса, если имя Эстаньол начнут повторять все кому не лень? Что скажет его тесть?

— Пойдете со мной, — велел он Бернату, который уже несколько дней ходил угрюмый и озабоченный новыми событиями.

Хауме, как новый хозяин мастерской, больше не подчиняющийся Грау, сел рядом с ним и доверительно поговорил. «Он не посмеет ничего с вами сделать, — сказал он. — Грау признался мне, что не хочет, чтобы о вас узнали. Я добился неплохих условий, Бернат. Он спешит уладить свои дела до женитьбы на Изабель. Но не забывай, что у тебя есть контракт, подписанный для твоего сына. Воспользуйся этим, Бернат. Надави на этого бездушного человека. Пригрози ему судом. Ты — хороший работник. Я хотел бы, чтобы ты понял: все, что произошло за эти годы…»

К счастью, Бернат понимал, что имеет в виду Хауме, и, ободренный бывшим начальником, осмелился возразить своему зятю.

— Как ты разговариваешь со мной? — закричал Грау, когда Бернат резко ответил ему: «Куда и зачем?»

— Куда я захочу! — орал новоиспеченный барон, нервно размахивая руками.

— Мы не твои рабы, Грау.

— У тебя не очень большой выбор.

Бернату пришлось откашляться, прежде чем он последовал совету Хауме и неожиданно заявил:

— Я могу подать в суд!

Грау, согнувшийся, дрожащий, маленький и худой, оторопел и медленно приподнялся со стула. Но Бернат даже глазом не моргнул и оставался стоять, как бы ему ни хотелось побыстрее выскочить отсюда. Угроза Берната подействовала на вдовца.

Было решено, что они будут ухаживать за лошадьми, которых Грау считал себя обязанным купить вместе с особняком.

— Ты что, собираешься держать конюшни пустыми? — невзначай спросил тесть, как будто разговаривал с несмышленым ребенком. Грау лихорадочно складывал в уме. — Моя дочь Изабель всегда ездила верхом, — добавил сеньор.

Но самым важным для Берната была хорошая плата, о которой он договорился для себя и Арнау, начавшего работать в конюшне. Отныне они могли жить в собственной комнате, без рабов и подмастерьев. У него и сына было достаточно денег, чтобы не испытывать лишений.

Сам Грау настоял, чтобы Бернат аннулировал контракт об обучении Арнау и подписал новый.

С тех пор как им предоставили гражданство, Бернат редко выходил из мастерской, но всегда один или вместе с Арнау. Похоже, что никакого следствия в связи с его побегом не было; имя Берната Эстаньола значилось в списках граждан Барселоны. В противном случае его бы уже бросились искать, думал он каждый раз, когда отправлялся на улицу. Обычно он ходил на море и там растворялся среди десятков работников. Взгляд Берната всегда был прикован к горизонту. Позволяя ветру ласкать лицо, вдыхая резкие запахи моря, кораблей и дегтя, он наслаждался свободой и… грустил.

Прошло почти десять лет, как он ударил подмастерья из кузницы. Бернат надеялся, что тот выжил. Арнау и Жоанет резвились на берегу. Мальчики убегали далеко вперед, затем возвращались и, весело улыбаясь, смотрели на него блестящими глазами.