Читать книгу "Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард"

Мае улыбнулась, но промолчала. Я пошла вместе с ней на кухню. Она взяла бутылку гранатового сока из холодильника и разбавляла его, пока он не стал одного оттенка с «пикардо».

— Почему ты его не загипнотизируешь? Я хочу договорить с папой.

— Мы так не поступаем, — с упреком взглянула она на меня, и я поняла, что позже мне предстоит очередная беседа об этике гипноза. — Кроме того, твой отец ушел.

— Ушел?

— А ты не заметила? — Она приправила напиток щепоткой мяты. — Когда он выходит из комнаты, воздух меняется.

Мы вернулись в гостиную, и я увидела, что она права: воздух больше не мерцал.

Агент Бартон — Сесил — пробыл у нас всего два часа, но для нас с мае они тянулись бесконечно. Мы нанизывали попкорн и клюкву и развешивали их на дереве. Дашай с Бартоном разговаривали о музыке и танцах и даже показали несколько новых па.

Мы с мае не особенно старались скрыть уныние, и наконец Дашай спросила:

— Да что с вами двумя такое?

— Ариэлла пережила сегодня неприятное приключение. — Мае повернулась ко мне. — Расскажи им о человеке на джипе.

На сей раз Бартон выслушал мой рассказ с неподдельным интересом.

— Почему вы мне не позвонили? — спросил он.

— Когда вошли вы с елкой, мы только-только приехали, — холодно взглянула на него мама.

Он снова и снова просил меня описать машину и сделал несколько пометок в блокноте. Затем сказал Дашай:

— Извините, что болтал тут без умолку.

— Шутишь? — воскликнула она. — Ступай и отыщи этого мерзавца.

Когда Бартон наконец ушел, Дашай сказала:

— Ну, разве он не душка? По-моему, душка.

Мае взяла его пустой стакан и без единого слова отнесла на кухню.

— Да что с тобой? — последовала за ней Дашай.

— Забыла правила дома? — Мама с необычной силой поставила стакан на стол, и тут я поняла, насколько она рассержена. — Мы никогда никого не приводим, не переговорив предварительно друг с другом.

— Понимаешь, он был совсем один, а сейчас ведь праздничная пора. — Дашай сложила руки. — Где твой новогодний дух?

— Рафаэль был здесь. — Вид у мае был такой, словно ей очень хотелось что-нибудь разбить. — Когда вы двое пританцевали в дом, он исчез.

— Он был здесь?! — Дашай всплеснула руками. — Ну откуда ж мне было знать?!

Я оставила их на кухне ссориться и, выйдя из дома, направилась к пирсам. Синий воздух ложился на кожу сладкой прохладой, и пересмешник в манговых зарослях выводил свою щемящую песню — песню, которую поют по ночам только одинокие птицы. Я села на пирс и стала смотреть в небо, пытаясь отыскать Орион, но звезд не было видно. Только низко над горизонтом висела Венера, прекрасная и далекая.

На память пришли слова Джесса: «Ты когда-нибудь смотрела ночью на небо и гадала, кто смотрит на тебя оттуда?» Сегодня я чувствовала себя слишком незначительной, чтобы кто-то на меня смотрел. «Что, если мы и вправду марионетки? — подумалось мне. — Что, если мы всего лишь плод чьего-то больного воображения?»

Я просидела там до темноты в ожидании, но звезды так и не появились, и папа тоже не вернулся.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВМЕСТО РОДИТЕЛЕЙ

ГЛАВА 10

Спустя две недели я ехала в мамином фургончике в колледж. Из Хиллхауса позвонили в декабре, сообщили, что я принята и могу приступать к учебе в январе, если мне будет угодно.

Угодно ли мне было?

Мама и Дашай отвезли меня в Орландо к врачу (одному из наших), который проверил мне слух. Он не обнаружил никаких тревожных симптомов и сказал, что головокружения у меня могли быть вызваны воспалением среднего уха, которое обычно проходит само по себе. Затем мы отправились в торговый центр, чтобы купить мне одежду для школы — джинсы и футболки, аккуратно уложенные теперь в чемоданчик на колесиках, — а потом обедать, в процессе чего они пытались вызвать у меня положительные эмоции по поводу «новых начинаний».

Мае дошла до того, что процитировала читанное где-то выказывание, что, мол, оставить родительский дом — все равно что родить самого себя.

— Гадость какая, — поморщилась я.

По пути она рассказывала мне, как сама уезжала из дома.

— Я всегда знала, что хочу в Хиллхаус. Ведь туда поступали самые крутые ребята из старших классов.

Говорят, у меня буйное воображение, но мне оказалось нелегко представить собственную маму в виде озабоченной «крутыми ребятами» старшеклассницы.

— А родители хотели, чтобы ты туда поступила?

— Родители умерли, когда мне было четырнадцать, — бесстрастно отозвалась она. — Мы с сестрой отправились жить к родственникам.

Потерять родителей в четырнадцать лет казалось мне невероятным. Я долгие недели тосковала по исчезнувшему отцу, но представить себе, что он мертв, что больше никогда не вернется, — это было невозможно.

— Мама умерла от рака. — Мае свернула на I-75.— А у папы вскоре после этого случился инфаркт.

— Они были старые?

— Им шел четвертый десяток. Не старые. Это одна из причин, почему я хотела стать вампиром, — чтобы никогда не страдать, как они.

Мимо проносился пейзаж. Я откинулась на сиденье и задумалась.

— Не переживай, Ари. — Мама погладила меня по плечу. — Твой отец вернется.

— Но где он? Почему от него нет вестей?

— Я точно не знаю. Но подозреваю, что он отправился в погоню за твоим «черным человеком».

Мы остановились на обед — креветки с овсянкой в маленьком городке в Джорджийской низменности, где вдоль обочин покачивалась на заливных лугах серебристая и бледно-зеленая трава и воздух сладко пах подсохшим сеном. Усевшись снова за руль, мама вручила мне небольшую ламинированную карточку. На ней присутствовала моя фотография, имя, число и месяц рождения. Но проставленный там год делал меня на семь лет старше.

— Мне это сделали на черном рынке в Майами, — пояснила она.

Я таращилась на свою якобы совершеннолетнюю фотографию.

— Никогда ни о каком черном рынке не слышала.

— А что тебя так потрясло? Как, по-твоему, мы получаем водительские права и паспорта? — Она опустила стекло. — Разве твой отец не упоминал о Вамполье — Вампирском подполье? Это важная часть нашей сети взаимопомощи.

— Зачем мне фальшивое удостоверение личности?

Она вставила ключ в зажигание, но двигатель запускать медлила.

— Ты обнаружишь, что у большинства твоих друзей такое есть, чтобы ходить в бары и клубы. Им совершенно ни к чему знать, что тебе всего четырнадцать. Администрации колледжа твой истинный возраст известен. Они считают тебя вундеркиндом.