Читать книгу "Черная мадонна - Дж. Р. Лэнкфорд"

Франческа тем временем села напротив Льюистона.

– Значит, вы спасли нашего Сэма… – проворковала она. Аделина, сидевшая напротив Сэма, принялась объяснять, кто он такой. Даффи уже знал, что был их швейцаром. Осталось разузнать, когда это было.

Из их слов он понял, что они жили в том же самом здании, что и Браун. Так вот почему Брауну было известно, где они сегодня будут обедать? Не иначе как он нашпиговал их квартиру «жучками». Пока шел разговор, Сэм то и дело стрелял глазами то на небольшие, острые груди Аделины, то на округлые – Франчески. Интересно, может, у Брауна в их квартире установлены камеры? А если да, он наверняка знал, какие лакомства ожидают Сэма.

– Да-да, именно им ты и был, – произнесла Аделина, когда он вновь посмотрел на нее. Сэм попробовал по выражению ее лица определить, говорит она правду или нет. Выходило, что он их друг. Что он им помогал.

– И чем я вам помогал? – спросил он, не скрывая своего любопытства. Браун почему-то предпочел не распространяться на эту тему.

Аделина залилась краской и ушла от ответа. Франческа достала мобильный телефон и нажала кнопку адресной книжки.

– Позвоню Феликсу, – сказала она, вставая с места, вышла на улицу и, прислоняясь к витринному стеклу, заговорила в трубку.

Сэм извинился, сказал, что сейчас вернется, и направился в туалет. Здесь он достал из чемодана свой мобильник и набрал на трубке: 1888 Мистер Браун.

Глава 14

Арона

Вместо того чтобы проводить время в саду или на берегу озера, Мэгги всю вторую половину дня просидела в спальне, у окна, и с тревогой наблюдала за Джессом. Антонелла носилась взад-вперед по лестнице, принося за один раз по одной выстиранной вещи. Это давало ей повод всякий раз, когда она открывала дверь, подсмотреть, что там делает Мэгги.

– Scusi, signora, va tutto bene?[9]– услышала Мэгги за своей спиной ее голос.

Антонелла была невысокой женщиной с коротко стриженными, курчавыми от природы волосами. Украшений она не носила, лишь темные платья, а поверх них – сувенирные фартуки; казалось, что она привозила их из всех мест, где бывала. Сегодня ее грудь украшал римский Колизей. В руках у Антонеллы было одно-единственное полотенце, хотя Мэгги была уверена, что та перестирала их как минимум дюжину. Кстати, эти полотенца пришлось специально заказывать, так как итальянцы не привыкли использовать в данном качестве лоскутки махровой ткани.

– Si, Antonella. Мне хорошо, bene.

На самом деле это была ложь. С того самого дня, как Мэгги познакомилась с Адамо, она стала замечать в поведении Джесса немалые странности. Он каждый день изучал Тору, потому что она велела ему это делать, но как только прочел то, что от него требовалось, тотчас брался за другой отрывок. Если раньше он читал без особой охоты, то теперь буквально проглатывал страницу за страницей. Например, «Энеида» Вергилия. Четыреста сорок две страницы. Когда Джесс наконец закончил читать, Мэгги дала себе слово, что тоже ее прочтет. И сколько же она осилила за два дня, уделяя чтению по два часа на ночь? Двести сорок страниц. Джесс же проглотил целиком всю книгу за два часа.

Антонелла сказала, как видела, что так же быстро читают глухие дети из школы при местном монастыре, потому что им нет необходимости озвучивать каждое слово. По крайней мере, Мэгги поняла Джесса, когда он завел речь о разграблении Трои, а потом принялся скакать по веранде, выкрикивая: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Правда, в последнюю неделю она почти перестала его понимать. Что он там упоминал? Кварки, если она правильно помнит… Когда же Мэгги попросила его объяснить, что это такое, он крикнул только одно слово: «физика», как будто это могло ей помочь. За один день он проглотил «Новый вид науки» Стивена Уолфрама – более тысячи страниц про какие-то клеточные автоматы, или как они там называются. А прочитав, заявил, что это книга изменит мир.

И вот теперь, столкнувшись лицом к лицу с правдой, Мэгги прекратила их многочасовые сидения в саду или на веранде. Феликс явно выбрал в матери Джессу не ту женщину. И хотя она вряд ли назвала бы себя тупой, ей было страшно оттого, что ее сын, похоже, гений. Он воплотил в себе все те таланты, напрочь отсутствующие у нее самой. Физическая ловкость. Она наблюдала, как он перевешивается через перила портичиолло, как бросает крошки хлеба Королю-Молчуну и другим лебедям – обе ноги в воздухе, балансирует на перилах, лежа на животе. И никакое падение ему не грозит.

Сострадание. Ничто из того, что он видел или слышал, не могло поколебать его отношение к людям. Джесс их любил. Он любил Адамо, даже когда тот бывал пьян. Соседского мальчишку, бросавшего камни через стену. Мошенника, о котором в газетах писали, будто он сколотил себе приличное состояние на махинациях с пенсиями вдов. Убийцу, которого вот-вот должны были казнить в США. Несмотря на их нечестность, обман, подлость, на то, что их руки по локоть в крови, он все равно их любил.

Интеллект. Джесс был на несколько голов выше ее. Более того, в последние дни он превзошел даже равви Диену – старик не смог ответить на некоторые его вопросы. Выходит, Феликс прав? Может, Джессу и впрямь нужны наставники, интеллектуально превосходящие его нынешних? Больше всего Мэгги пугало, с какой быстротой развивается ее сын. Он всегда был подвижным и ловким, но если бы сегодня он прошел по воде аки посуху, она бы не удивилась. Впрочем, напомнила она себе, чему здесь удивляться. В конце концов, он ведь Христос. И все же ей было тревожно видеть, как он меняется буквально на глазах.

Уж слишком стремительными были эти перемены. Мэгги вспомнила, о чем предупреждал ее Феликс. Что-то про стремительный рост и быстрое старение. Она весь день пыталась вспомнить, что именно он сказал. Что-то про его митохондриальную ДНК, которой уже в начале его жизни было тридцать пять лет. Это было единственное, что Джесс получил от нее самой.

– Синьора, ступайте к нему, – раздался за ее спиной голос. До Мэгги дошло, что Антонелла по-прежнему стоит в дверях с полотенцем в руках. Служанка чихнула, машинально воспользовалась полотенцем в качестве носового платка и лишь потом сообразила, что делает.

– Non importa[10], – сказала Мэгги.

– Ступайте к нему, – повторила Антонелла.

Мэгги вздохнула.

– И что я ему скажу, когда он начнет задавать мне вопросы, на которые я не могу ответить? Вскоре он поймет, что я… полная дура, – эти слова Мэгги сопроводила выразительным жестом руки, который позаимствовала у итальянцев. – Stupida! Non interessante! Brutta![11]

– Non brutta, signora; non stupida[12], – возразила Антонелла.