Читать книгу "Бестиарий спального района - Юрий Райн"

– Да говорю же, Михалыч, для примера…

– Щенки… А терпилой все равно ты останешься. Ну и Вадик… для примера… Потому что я вас обоих вышвырну из расклада, других найду. Такого добра девать некуда. И будете вы, пацаны, сосать. Друг дружке. Для примера.

– Это почему же сосать? Тоже будем лохов разводить…

– Нет. – Михалыч с каким-то даже сожалением посмотрел на подручного. – Баран барана не разведет. Не сумеет. Это я про вас, детки. Бараны вы. Самодеятельность вашу помнишь? Как вы на пару, без меня, на расклад поехали? И на бабки попали, а?

Славик покраснел. Было дело. Попробовали они с Вадиком как-то раз сами сработать – Михалыч-то с раскладов себе половину брал, да плюс на расходы, так что пацанам оставалось с гулькин хер. А хотелось, ясное дело, побольше. Ну, взяли Славикину «девятку», то есть батину, конечно. Пошли по МКАДу, лоха присмотрели – конфетка! Интеллигент на чистенькой такой «мазде», скорость держит шестьдесят… Расписали как по нотам. Только интеллигент-то не прост оказался – подполковник, опер. Хоть и по экономическим каким-то делам, а все равно – силовик… А медленно ехал, потому что по телефону трындел, с гарнитуры… Еле уговорили, чтобы отстал, даже на колени встали, как он велел. И бабло все ему отдали, сколько было. Было-то – смех один, рублей триста, да подпол сказал: наука вам.

А вот когда лоха выбирал Михалыч, таких проколов не случалось. Все восемь раскладов на ура прошли.

– Да ладно… – пробормотал Славик.

– Вот тебе и ладно! Тебя вон даже бабы проблемами достают. Что хоть за проблемы-то?

– Да это… короче, залетела тут одна… Теперь вот названивает. И маман ее на меня охотится.

– Что за маман?

– Типа управдомша тут у нас. Баба – атас! Я с такой не уживусь! Да, блин, я вообще жениться не собираюсь!

– А чего так? Девка, что ли, страшная?

– Галка-то? Не, она ничего… Да Михалыч, ну, блин, рано мне жениться! И денег нету…

– Хм… – Михалыч пристально взглянул в лицо Славе. – Ну и как ты разруливаешь гимор-то?

– Да как… На звонки не отвечаю. А они с других номеров наяривают. Затрахался уже в игнор ставить…

Повисла пауза. В телевизоре теперь коллективно целовали другого футболиста. Грохотала музыка. Михалыч отхлебнул пива, насмешливо посмотрел на пацана, сказал:

– Слышь, а ведь они тебе изнасилование шить будут. Закрывать тебя будут, понял? Сажать!

– Чего?!

– «Чего-о»… – передразнил Михалыч. – Того! Либо присядьте годков на восемь, либо платите, гражданин. Ну, ты у нас терпила, ты заплатишь.

– Блин… – простонал Славик. – Что делать-то, Михалыч? Научи, я не забуду!

– Хрен тебя знает, что тебе делать, – равнодушно сказал Михалыч. – Думай.

Запиликала мелодия «Черного бумера». Эх, и мелодия давно уже лоховская, и телефон – старая пластмассовая «нокия»… Поменять бы, да ведь все денег стоит, а тут еще эти проблемы… Отжать у кого-нибудь? Ладно, надо ответить…

Славик взглянул на экран – незнакомый номер…

– Опять, блин! Сто пудов – она!

Действительно, звонила Галка.

– Славочка! – заныла она. – Беда, Славочка! Мама к ведьме ходила!

– Чего?! – изумился Славик. – К кому?!

– К ведьме! К настоящей! Вернулась, говорит: «Пусть теперь вешается твой подонок, на него сейчас порчу наведут, мало не покажется!»

– Да вы там все с дуба рухнули! – заорал Славик. – Вас в дурдом всех надо!

Галка заплакала:

– Славочка, а мне-то что делать?

– Слушай. – Славик стиснул зубы, потом заговорил медленно и отчетливо: – Мне эти ваши проклятия по барабану, поняла? А ребенок, может, еще и не мой. Отвалите от меня. Ясно?

Галка перестала плакать.

– Вот, значит, как? – В ее голосе послышалась угроза. – Ну-ну. Смотри, не пожалеть бы тебе! Мама эту ведьму давно знает, там все по-взрослому!

– Слышь, отвали, – отчеканил Славик. – Я в ваши дела не суюсь. Не звони мне больше.

И нажал «отбой». Глотнул пива, вытер со лба пот – надо же, как достали, прямо взопрел.

– Молодец, конечно, – прокомментировал Михалыч, закуривая. – Мужик. Только неправильно разговаривал. В таких случаях не надо людей посылать.

– Как меня все это, блин, достало, – процедил Славик. – Прикинь, а? Звонит, говорит: «Маман к ведьме ходила, тебе, значит, труба, порчу на тебя наведут».

– Круто, – засмеялся Михалыч.

– Что смешного-то? – насупился Славик.

– Да пронесло тебя, пожалуй.

– Пронесло?

– Ну да. Раз теща твоя – да не злись, шучу! – раз она не к ментам пошла, а к какой-то ведьме, значит, дура дурой. А ты, стало быть, фартовый пацан. Прет тебе. Все к лучшему, мой юный друг. Можешь расслабиться. А этих, – Михалыч кивнул на «нокию», – тогда так и посылай. Подальше.

Славик глотнул пива. И правда – сделалось полегче.

Мобильный зазвонил снова. Теперь номер даже не определился.

– Тебе сказано: отвали! – рявкнул в трубку Славик. – Забудь этот номер!

– Вячеслав? – Голос женский, но совершенно не Галкин.

– Я, – осторожно подтвердил он.

– Нам надо поговорить, – сказала женщина. – Совсем недолго. Как вы на это смотрите?

– А это… а вы кто?

– Это по поводу Галины, – сухо сообщила собеседница.

«Маман подключилась», – поежился Славик. Но вспомнил, что он мужик и что Михалыч такую линию одобрил, а Галкину маман обозвал дурой.

– Не знаю никакой Галины, – заявил Слава. – Чего вы ко мне пристали? Не буду я ни с кем ни о чем разговаривать!

Михалыч одобрительно кивал.

– Будете как миленький, – отрезала маман. Или не маман? Что-то знакомый вроде голос… – Я всего только спросила, как вы на это смотрите. Плохо смотрите – тем хуже. Для вас.

– А вы еще найдите меня, – засмеялся Славик и дал отбой. – Свалить, что ли? – пожаловался он Михалычу. – В Турцию махнуть…

– В Турцию можно, но несколько позже, – раздалось вдруг из-за его спины.

Славик обернулся. Перед ним стояла старомодно одетая тетка, похожая на… Блин! Точно, ее это голос в телефоне был! Славик даже протер глаза. Как же ее зовут-то?

– Ангелина Яковлевна? – спросил он, автоматически вскакивая.

– Садись, Черепанов, – разрешила тетка, занимая свободный стул. – Это я сейчас звонила. Поговорим, а потом поедешь, куда собирался. Или не поедешь.

Славик беспомощно посмотрел на Михалыча. Тот рассматривал Ангелину Яковлевну внимательно, без улыбки. На душе у Славика стало тревожно.