Читать книгу "Счастливая - Элис Сиболд"

— Сколько времени прошло с момента вашей встречи с подозреваемым?

Я ответила.

Они предположили, что насильник, которого я не спугнула, до сих пор ошивается в районе Маршалл-стрит. Имело смысл направить туда полицейский автомобиль.

Двое городских копов забрали мои рисунки, а те, что сделал Кен, оставили за ненадобностью.

— Разошлем это во все подразделения. Пока не задержим, в каждой машине будет такой портрет, — сказал один из двоих.

На пороге Кен спросил:

— Мне обязательно ехать с вами?

Под испепеляющими взглядами стражей порядка он все понял. И присоединился к нам.

Из общежития мы выходили в сопровождении шестерых людей в форме. Мы с Кеном устроились на заднем сиденье полицейского автомобиля; один из офицеров сел за руль. Забыла его фамилию, но прекрасно помню, как он кипел от злости.

— Этот гаденыш от нас не уйдет, — приговаривал он. — Изнасилование относится к разряду особо тяжких преступлений. Ему мало не покажется.

Он завел двигатель и включил мигалку. До Маршалл-стрит было рукой подать.

— Теперь не зевайте, — сказал офицер.

Он управлял автомобилем с лихостью нью-йоркского таксиста.

Кен втянул голову в плечи. Он посетовал, что от мигалки ему дурно, и накрыл глаза ладонью.

Я смотрела в оба. Мы несколько раз проехали по Маршалл-стрит и прилегающим улочкам; офицер успел рассказать историю своей племянницы, скромной семнадцатилетней девушки. Она подверглась групповому изнасилованию. «Жизнь сломана, — повторял он. — Жизнь сломана». Дубинка, сжатая его рукой, замолотила по пустому пассажирскому сиденью. От каждого удара по искусственной коже Кен вздрагивал. Не надеясь на успех нашей миссии, я с ужасом думала, чего еще можно ожидать от этого человека.

Преступника нигде не было видно. Так я и сказала офицеру. Предложила развернуться и поехать в полицейское управление, чтобы еще раз просмотреть фотоархив. Но блюститель порядка вознамерился идти до конца. Он ударил по тормозам и зашел на очередной круг по Маршалл-стрит.

— Ну-ка, ну-ка! — встревожился он. — А это что за троица?

Повернув голову, я все поняла. Трое черных студентов. По одежде сразу видно. К тому же все были высокого роста, гораздо выше насильника.

— Нет, — сказала я. — Хватит, надо уезжать.

— От этих добра не жди, — сказал полицейский. — Сидите тихо.

Выскочив из машины, он бросился в их сторону. У него в руке была дубинка.

Кена охватила паника, как бывало с моей матерью. Он едва дышал. Порывался выйти на воздух.

— Какая муха его укусила? — Кен подергал дверь, да не тут-то было — в этой машине возили не только потерпевших, но и преступников.

— Откуда я знаю? Эти ребята на того совсем не похожи.

Над головой по-прежнему крутилась мигалка. Прохожие, останавливаясь возле автомобиля, заглядывали в окна. Я досадовала, что мы сидим одни. Досадовала, что Кен оказался размазней. Опасалась, что наш коп, жаждущий отомстить за изломанную жизнь племянницы, в озлоблении натворит глупостей. И все это из-за меня, хотя меня как бы и вовсе не существовало. Я лишь послужила катализатором, подхлестнув чью-то нервозность, злобу и чувство вины. Мне было жутко, но еще больше — противно. Полицейский все не возвращался, Кен продолжал ныть. Уткнувшись головой в колени, чтобы зевакам была видна только «спина потерпевшей», я прислушивалась к звукам, доносившимся из переулка. Голову даю на отсечение, там кого-то избивали. Не того.

Офицер вернулся. Сев за руль, он довольно похлопал себя дубинкой по ладони:

— Пришлось их немного поучить. — С него градом лил пот.

— Что они такого сделали? — содрогнувшись, спросил Кен.

— Отказались предъявить содержимое рюкзаков. Не подчинились офицеру полиции.

Этот инцидент на Маршалл-стрит стал последней каплей. Все несправедливо. Несправедливо, что мне нельзя ходить через парк. Несправедливо, что надо мной надругались. Несправедливо, что насильник разгуливает на свободе; несправедливо, что со мной, студенткой Сиракьюсского университета, полиция обращается приличнее, чем с другими. Несправедливо, что племянницу полицейского изнасиловали бандиты. Несправедливо считать, что ее жизнь сломана. Несправедливо гонять машину с мигалкой по Маршалл-стрит. Несправедливо попусту цепляться к черным ребятам и уж тем более охаживать их дубинкой.

И никаких «но»: просто этот полицейский жил на моей планете. Я вписывалась в его мир, как никогда больше не буду вписываться в мир Кена. Даже не помню, попросил ли Кен, чтобы его подбросили домой, или поехал со мной в полицию. После того вечера он перестал для меня существовать.

Мы остановились возле Управления по охране общественного порядка. Время близилось к девяти вечера. В этом здании я не бывала с того проклятого дня. Здесь я ощущала себя в безопасности. Мне нравилось, что на лифте можно подняться прямо в приемную с широченной автоматической дверью. Вестибюль был надежно отгорожен пуленепробиваемым стеклом.

Офицер провел меня в здание; за нами с мягким щелчком автоматически захлопнулась дверь. Слева от входа за пультом сидел диспетчер. Поблизости находились мужчины в форме. Некоторые прихлебывали кофе из массивных кружек. При нашем появлении все смолкли, уставившись в пол. Доставленный сюда человек в штатском мог быть только потерпевшим или преступником.

Мой сопровождающий объяснил дежурному, что я проходила в качестве потерпевшей по делу об изнасиловании в восточном секторе, а сейчас должна просмотреть архивные фото.

Меня провели в тесную каморку напротив диспетчерской. Распахнув двери настежь, офицер начал снимать со стеллажей толстые черные альбомы. Их оказалось не менее пяти; все страницы были сплошь заклеены небольшими снимками стандартного формата. С них смотрели исключительно афроамериканские мужские лица примерно одного возраста с насильником.

Каморка напоминал скорее чулан, нежели кабинет для ознакомления с фотоархивом. Пару альбомов еще можно было положить на шаткий железный столик, рядом с пишущей машинкой, а остальные приходилось удерживать на коленях. По мере надобности во мне обычно просыпалась прилежная студентка, которая теперь методично, страницу за станицей, изучала снимки. В результате я отметила шестерых типов, отдаленно схожих с насильником, но затея с просмотром бесконечных лиц анфас и в профиль стала казаться бессмысленной.

Мне принесли жидкий, но почти горячий кофе. В неприветливом чулане образовался какой-никакой островок уюта.

— Ну как? Есть что-нибудь?

— По нулям, — сказала я. — Уже в глазах темно. Думаю, его здесь нет.

— Работай, работай. Ты ж его недавно видела.

Когда зазвонил телефон, я еще корпела над альбомом номер четыре.

— Это патрульный Клэппер, — выкрикнул диспетчер доставившему меня офицеру. — Узнал того козла.