Читать книгу "Алхимик - Донна Бойд"

Разумеется, прежний фараон должен умереть, прежде чем новый примет его облик. Уверенный в себе молодой человек, преисполненный жизненных сил, вдохновленный благородством своих устремлений и не сомневающийся в собственном бессмертии, обычно не раздумывает о необходимости убийства и способности его совершить. Именно поэтому юноши так радостно и бездумно идут на войну – они всегда поступали так на протяжении многих столетий и не изменят себе до скончания времен. Я не хотел убивать. Но мог это сделать ради нашего колдовства, ради Нефар.

Я кивнул.

Акан сказал:

– Необходимо проглотить плоть сердца, пока оно еще бьется. Это продлится несколько мгновений, и тебе потребуется каждое из них. Если ты дрогнешь, то все, ради чего мы трудились, пропадет. Фараон умрет, а мы останемся ни с чем.

Я почувствовал комок в горле. Я молод, силен, и нож мой остр. Я знал, что могу без колебаний вырезать сердце из груди спящего фараона. Но мысль о том, чтобы взять в рот эту штуку, окровавленную и пульсирующую, надкусить и протолкнуть в глотку – а что, если я не сумею проглотить? Что, если меня немедленно стошнит? Эти и некоторые другие мысли стали причиной не одной бессонной ночи – я лежал и прокручивал в голове наш план.

Я бросил быстрый взгляд на Нефар, потом на Акана. Я сильнее Акана и психологически более устойчив, чем Нефар. Выбора действительно не было. Мне предстояло стать фараоном, а Нефар предназначалась мне в супруги. Я сказал:

– Я смогу это сделать.

Акан кивнул:

– Трансформация начнется немедленно и займет несколько секунд. Если этого не произойдет – мы поймем, что потерпели неудачу.

– У нас все получится, – ободряюще сказала Нефар.

– Я стану фараоном, – пробормотал я тихим от восторга голосом. Правитель всего Египта, что, по сути дела, означало – всего мира. Бог, которого обожают и чтут и который приносит мир и процветание всем людям.– Фараон, – повторил я, пытаясь свыкнуться с титулом. Это оказалось на удивление несложно.

Нефар взяла меня под руку, слегка сжав предплечье.

– Я стану твоей царицей. А Акан – Верховным жрецом.

Казалось, Акан на миг задумался, а потом улыбнулся.

– Не волнуйся, Хэн. Ты не останешься в одиночестве.

Это было справедливо, как и то, что без них я не пустился бы в это рискованное предприятие. Но в конечном итоге все зависело от меня. Во все грядущие столетия человечество, оглядываясь на наше время, вспомнит мое имя, мое лицо.

Вернее, не совсем мое.

На нас давило тяжелым бременем чувство сопричастности к истории, значимости происходящего, отчего мы постоянно ощущали напряжение. Чтобы его разрядить, хотя и не без тайной тревоги, в которой прежде мне не хотелось признаваться, я задумчиво произнес:

– Не знаю, понравится ли мне провести всю предстоящую вечность с лицом хилого уродца. Вы уверены, что меня удастся расколдовать?

– В природе нет ничего необратимого.

Это, конечно, не слишком походило на ответ, но я не стал развивать скользкую тему, а просто сказал:

– Хорошо. А то я успел привыкнуть к своему облику.

Нефар поцеловала меня в губы, глаза ее сверкали. Душа моя переполнилась восторгом.

– И мы тоже.

Акан вздохнул.

– Тогда мы готовы. Когда это свершится?

Мы молча смотрели друг на друга, ощущая торжественность момента. Теперь, когда труды наши подошли к завершению, а цель совсем близка, мы поняли: надо помедлить, чтобы все осознать.

Потом Нефар обронила:

– Завтра?

И почти в тот же миг мы оба кивнули.

– Завтра.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Итак, план, созревший в тиши бессчетных лихорадочных ночей, должен был осуществиться в мире каменных стен и скрипучих ворот, освещенных факелами и наполненных вооруженной стражей коридоров. Несколько раз до намеченного времени, при благоприятных обстоятельствах, Нефар, которая лучше других овладела умением оставаться невидимой, проникала во дворец, запоминая путь в опочивальню фараона, отыскивая возможные ловушки. С сильно бьющимися сердцами, затаив дыхание, мы шли за ней шаг в шаг, направив всю внутреннюю собранность для сублимации тревоги в том центре покоя, который преобразовывал все видимое в еле слышный шорох в ночи, в замеченное краем глаза подрагивание тени,

Мы проскользнули мимо стражей в опочивальню фараона. К некоторому моему удивлению, она ненамного превосходила в роскоши наши спальни: Двери прикрывали драпировки из шелка пастельных тонов, трепещущие от каждого дуновения ветерка, ложе украшали золото и бирюза, на краю бассейна для купания стояли склянки с разноцветными маслами и притираниями. Над спящим фараоном возвышалась прислужница, равномерно помахивающая опахалом. Не нарушая щита невидимости, я бросил ей в лицо пригоршню снотворного порошка. Она чихнула, немного закашлялась и отступила назад на шаг или два. Вскоре, когда снадобье, впитавшись в ее поры, подействовало на мозг, она закрыла глаза и неуклюже повалилась на пол. Нефар оттащила ее в сторону.

Отбросив щит невидимости, на который уходило немало нашей энергии, мы подошли к ложу. Там спал молодой фараон, обнаженный, потный, с открытым ртом и скользким от слюны подбородком. Из горла его вырывался громкий храп, который не пугал, впрочем, усевшуюся на его губу черную муху. Я едва не протянул руку, чтобы ее смахнуть.

Мы молча стояли перед ним, парализованные одной и той же мыслью: «Он – жалкий юнец!» Уродливый мальчишка с впалой грудью, тонкими прядями прилипших к черепу влажных волос и смрадным дыханием. Не бессмертный правитель, не самый могущественный на земле человек, не наш враг, а парнишка вроде Акана или меня. Сделанная из слоновой кости рукоятка ножа, который я носил за поясом, едва не выскользнула из моей увлажнившейся руки. Я почувствовал, что решимость моя улетучивается.

Я заглянул в глаза Акана, настал миг… миг, когда все почти изменилось. Но тут в мою руку впились пальцы Нефар.

– Ради Египта! – настойчиво прошептала она. – Ради всего человечества! – Потом, еще тише, со страстью, всколыхнувшей мою душу до дна: – Ради нас!

Ах, бессмертные слова, неизменно звучавшие на протяжении веков: за Родину, за цивилизацию, за любовь! И более слабые, чем я, мужчины шли на смерть, заслышав этот гимн, и совершали более тяжкие преступления, чем будущее мое. Пожатие женской руки, страсть в любимых глазах, и все споры окончены, мечи вынуты из ножен. Так было всегда. Так случилось и в тот момент.

Я сжал холодный, привычно тяжелый нож, перевел взгляд на вздымающуюся грудь фараона. На ранних этапах обучения нас подробно знакомили с анатомией, физиологией и хирургическими приемами. Мне вдруг пришел на ум вопрос: «А не для подобных ли целей нас обучали всем этим вещам?» В тот же миг, напрягшись, я точно и ловко опустил клинок вниз, одним движением разрубая три ребра и большую полую вену. Мощный фонтан крови, которого я не ожидал, заставил меня выронить оружие. Горячая жидкость забрызгала мне лицо, волосы, попала даже в глаза. Акан выдохнул: