Читать книгу "Император вынимает меч - Дмитрий Колосов"

Антиох вел на юг громадную армию, в которой одних фалангистов насчитывалось тридцать тысяч, а были еще и пельтасты, и лучники с пращниками, и отборные всадники: фессалийцы, арабы, лидийцы. А еще сотня слонов, один вид которых вселяет робость в неискушенное сердце!

Слоны трубили, лошади ржали, воины бряцали доспехами и оружием, воинственно восклицая:

— Славься, Антиох! Смерть Птолемею! Вороненок заклюет сонную жабу!

Бесконечная колонна шествующих вслед полков сороконожкой доползла почти до дельты Нила, где была встречена выдвинувшейся навстречу армией Птолемея, не менее разношерстной по своему составу, чем сирийское войско. Дурная слава юного повелителя Египта и оскудевшая казна не позволили набрать должное количество наемников-эллинов, умелых в обращении с копьем и мечом. Тогда Сосибий безнадежно махнул рукой.

— Будем брать всех!

В армию стали записывать ливийцев, а потом и египтян, уже не одно столетие вообще не бравших в руки оружие. Сосибий, муж хитрый и на язык искушенный, взывал к древней доблести предков.

— Вспомните времена великих Рамзесов и Тутмосов! Вспомните времена, когда вся Сирия была под властью правителей Кемта!

Временщик окружил себя жрецами древних культов, кстати, подсказывавших ему имена всех этих рамзесов и тутмосов, и всячески демонстрировал близость к тем, кого в прежние времена именовал не иначе, как грязные варвары.

Обольщенные громкими речами, привлеченные самой возможностью хоть в чем-то быть равным эллину, египтяне гурьбой повалили на сборные пункты. Сначала вербовщики брали всех, затем начали отбирать самых сильных. Рекруты попадали в руки наемников-офицеров, людей в ратном деле опытных. Очень скоро генералы доложили Сосибию, что армия сформирована. Временщик скорей удивился, нежели обрадовался этому обстоятельству.

— Не жди добра от рабов, получивших в руки оружие! — пробормотал он, и не подозревая, сколь провидческими окажутся эти слова.

Но выбирать, собственно говоря, не приходилось. Армия Антиоха уже маршировала к границам Египта, и было ясно, что укрепления дельты не задержат алчущих добычи сирийцев. Пришлось Птолемею и его фавориту облачаться в доспехи и вести войско навстречу врагу Египтяне разбили лагерь подле небольшого городка Рафия, куда вскоре подошли и полки Антиоха. Воинственные, заранее празднующие победу сирийцы сразу начали навязывать неприятелю стычки. Птолемеевы стратеги, как могли, от них уклонялись, так как не больно-то доверяли находящемуся под их командой сброду.

— Мы не Ганнибалы, — ворчали они, покрепче запирая лагерные ворота: дабы не ворвались враги, а заодно не разбежались свои, — чтобы вести в бой такую разноплеменную орду!

Глядя на это, сирийцы наглели все больше и больше.

— Эти вонючие дети Хапи боятся одного лишь блеска наших щитов!

— Они побегут от одного нашего крика!

— Мы опрокинем их одним лишь топотом наших слонов!

— Наши подвиги затмят славу самого Александра!

Более прочих дерзил Теодот, тот самый стратег, что первым отшатнулся от Птолемея, передав под власть Антиоха келесирийские города. По роду-племени Теодот был этолиец и, подобно своим соплеменникам, отличался наглостью и заносчивостью.

— Да не нужна тут никакая битва. Я просто прикончу этого недоноска, по недоразумению прозывающегося Птолемеем, после чего собранный им сброд разбежится!

— И как ты собираешься это сделать? — спросил Антиох. Дело было на пиру, и царю надоело выслушивать пьяные похвальбы. Дерзкий Теодот более прочих подходил для того, чтобы быть поставленным на место.

Должно быть, этолиец понял, что зарвался. Он покачал головой и, ничего не ответив, прижал палец к губам.

Пир был в самом разгаре, когда Теодот потихоньку покинул царя. Он отправился к воротам, обращенным в сторону неприятеля. Здесь торчали с десяток воинов, Теодот поманил двух ближних к нему.

— Пойдете со мной!

— Но… Но…

— Это приказ! — отрезал Теодот. Понизив голос, он шепнул подбежавшему офицеру:

— Царь поручил мне проверить, насколько беспечны наши враги. Я возьму с собой этих бравых парней.

Офицер с сомнением скользнул взглядом по «бравым парням», явно мечтавшим лишь о том, чтоб ускользнуть от внезапно свалившейся на их головы чести, но спорить не стал. Как мог он ослушаться царского повеления!

— Ступайте! — велел он новоиспеченным героям, ремесленникам из Селевкии — горшечнику Патроклу и золотарю Клеофану. Те хотели было затянуть свое «но…», однако офицер грозно повторил:

— Ступайте!

Бравым парням не оставалось иного, как подчиниться приказу. Дрожа каждым членом и поминутно оступаясь в невидимых по темноте промоинах, они последовали за отважным во хмелю генералом. После недолгой прогулки троица подошла к едва различимому во тьме вражьему стану. Здесь Теодот оглядел своих спутников, чьи лица были бледнее луны, уже норовящей скользнуть за горизонт.

— Отлично! — шепотом одобрил он. — Два настоящих идиота. Как раз то, что нужно! Даже самый опытный глаз не отличит вас от недоносков, набранных Птолемеем. Слушайте меня, парни! Сейчас мы войдем в лагерь. Ваше дело помалкивать, а если вдруг спросят, кто вы такие, скажете: воины полка Андромаха. Запомнили?

— Да! Да! — в голос клацнули челюстями Патрокл с Клеофаном.

— Вот и отлично! Тогда вперед! И да сопутствует нам Дионис!

Теодот двинулся прямо к воротам и ударил в них ногой. Ответом было молчание, и тогда этолиец ничтоже сумняшеся закричал:

— Эй, сонные крысы! А ну, открывай дверь!

Ворота, заскрипев, приотворились, и оттуда показалась голова в шлеме.

— А ты кто такой?

— Гемокл-александриец со своими людьми. По поручению Андромаха мы осматривали окрестности!

Ворота отворились пошире. Караульный изучил незнакомца, но не нашел в нем ничего, что вызывало бы подозрение. В том не было ничего удивительного. Воины Антиоха были облачены в те же одежды, что и воины Птолемея, ну а распознать в Теодоте лазутчика караульный не мог хотя бы по той простой причине, что невозможно знать в лицо каждого из восьмидесяти тысяч воинов, составлявших армию Птолемей. А вид у Теодота был самый что ни на есть невозмутимый, более того, на физиономии дерзкого этолийца уже появлялись признаки нетерпения. Потому поколебавшись, караульный решил не наживать себе неприятностей.

— Идите. Только мне надо доложить о вас. Как ты сказал, тебя зовут?

— Гемокл-александриец!

С этими словами Теодот, а следом и его спутники — двое, мокрые от страха — вошли во вражеский стан.

Генерал вел себя уверенно, словно и впрямь был тем самым Гемоклом, чьим именем представился. Он уже несколько дней наблюдал за вражеским лагерем и точно знал, где располагается царский шатер. А, будучи по прошлой своей службе осведомлен о той небрежности, с какой несут охрану телохранители Птолемея, Теодот решился на дерзкий поступок. Убить царя в его собственном шатре прямо посреди лагеря! На подобное не отваживался еще никто, и потому сие мероприятие было вдвойне по душе честолюбивому этолийцу.