Читать книгу "Шкурка бабочки - Сергей Юрьевич Кузнецов"

– Да, да, – кивает Влад, – он в Таиланде состриг.

Все москвичи зимой хотят уехать в Таиланд. Там тепло, там солнце, там почти европейский комфорт и почти азиатские цены. Правда, говорят, там СПИД – но ведь можно предохраняться.

Всю жизнь Оля не любила предохраняться. Утешала себя: партнер считай что постоянный, заразы не принесет, беременности можно не бояться, организм работает как часы, знай только – дни считай. Считать она умеет, это да.

Бросает взгляд на циферблат, справа от барной стойки: пятьдесят два часа пятнадцать минут.

– Ты представляешь, – говорит Влад, – это будет для нас, ну, как медовый месяц. Потому что он мне так и написал оттуда, что не может без меня. Что я – любовь всей его жизни.

Видимо, надо поздравить, думает Оля, но не знает, как это сделать: после восьми лет светских бесед, хозяйских распоряжений – Оля, принеси лед! – вдруг услышать как Влад рассказывает о своей жизни. Значит, он влюблен. Значит, у него – роман. Конечно, как могло быть иначе? Он ведь тоже мальчик из интеллигентной ленинградской семьи, где говорили, что главное – это любовь. А уж к девушке или к юноше – не так уж и важно.

– Он пишет, что в Таиланде совсем нет гомофобии. По местному буддизму есть три пола: мужской, женский и все остальные. Все остальные – это и есть мы. И, главное, все эти полы – пола? – могут достичь освобождения.

Освобождения с точкой или без? автоматически думает Оля. Три пола, надо же. Для нее геи – все-таки мужчины, глупо выделять их в отдельный пол, хотя политкорректная Ксюша поддержала бы эту идею. Но третий пол – это все равно как третий цвет в шахматах: как если бы, помимо белых и черных, появились еще какие-то – красные или зеленые.

Интересно, в тайских школах – три раздевалки? И написано на них: «М», «Ж» и, наверное, «С». Как в грамматике: средний род. Если он, конечно, есть в тайском. В их школе было только две раздевалки: для тех, кто знал, что такое «осв с точкой» и тех, кто об этом только догадывался. Это была великая девчачья тайна, все знали: мальчикам об этом ни в коем случае нельзя говорить. Как, интересно, мальчики об этом узнаю т? Должны ли им об этом рассказывать отцы, или это проходят на каких-то уроках анатомии, которые она забыла? А может, тайна женской менструации – часть посвящения в мужчины, и о ней юноше должна рассказать его первая женщина? Если так, то Влад до сих пор не знает, что такое «осв с точкой».

– Был бы я музыкантом, – продолжает он, – вообще бы туда переехал. А так – мне язык нужен. Я же режиссер.

Произносит «режиссер» с гордостью. Видела два спектакля, почти ничего не поняла – может, вообще не любит театр, может, гейская эстетика оставляет равнодушной. Вот как странно – в тридцать пять лет вдруг обрести брата. Узнать про него, что он не только ездит с ней в «Ашан» за покупками и гоняет за льдом на кухню, но любит какого-то Андрея, гордится своей профессией. Наверное, думает Оля, и Влад ничего не знает обо мне. Должна ли я теперь что-то о себе рассказать? Или их новые отношения – по-прежнему игра в одни ворота: брат говорит, сестра слушает?

– А может, ты к нам в гости приедешь? – говорит Влад. – Мы тебя легко впишем, не первый раз вместе жить. – Смеется: – Помнишь, как мы на Преображенке жили два года?

Оля помнит. Веселое время середины десятилетия: денег то не было совсем, то вдруг оказывалось сказочно много. В квартире не смолкал эсид хаус и гоа транс, таблетки разбросаны прямо на обеденном столе, все время кто-то по кайфом, а кто-то отходит от бэд трипа. Это было веселое время – но не для Оли. Каждый раз, возвращаясь домой, она боялась, что обнаружит в своей кровати трех-четырех незнакомых мужчин со зрачками в пол-лица, увлеченно занимающихся любовью. Этого, правда, не случилось – все обитатели квартиры свято оберегали прайваси единственной женщины.

Если бы мы тогда жили в Таиланде, думает Оля, у меня на двери было бы написано «Ж», а у всех остальных – «С». Конечно, если бы в Таиланде писали по-русски. Тогда и Влад мог бы остаться там.

– Думаю, второй раз я такого не выдержу, – говорит Оля. – Мне все время казалось, что еще немного – и вы все хором начнете мне объяснять, как правильно брать минет.

– Ну, разве что в жанре налаживания отношений между полами, – отвечает Влад. – Мы же были, слава богу, приличные ребята. Тебя никто и пальцем не тронул.

– Еще не хватало! – Оля смеется.

Это было веселое время – но не для нее. Оля сбежала в Москву за своим вторым мужчиной, сорокалетним профессором-славистом, сначала читавшим семестровый курс в Петербургском университете, а потом проводившим в Госархиве какие-то изыскания на деньги какого-то фонда. Разумеется, из Америки он приехал с женой и дочерью. Несколько раз они даже обедали все вместе: официально Оля считалась чем-то вроде ассистентки и даже получала 120 долларов в месяц. Впрочем, еще в Питере, узнав о романе дочери с женатым мужчиной, мама закатила скандал: мало того, что старший сын – педик, так еще и дочь – шлюха. К Олиному изумлению, ее больше задел неполиткорректный «педик», чем ожидаемая «шлюха» – и, уехав в Москву, два месяца вообще не звонила домой: слава богу, Влад регулярно докладывал, что у нее все в порядке. Оля же впервые в жизни чувствовала себя освобожденной от родительской власти – освобожденной без всяких точек.

– Ну, в Гоа такого бардака не будет, – утешает Влад, – мы все выросли, остепенились. Андрей вообще в завязке на тему хардстафа. И теперь – только гаш. Ни спида, ни экстази, ни кокса – чистый расслабон.

– А Андрей тоже с нами жил? – спрашивает Оля.

– Ты что? Конечно! – удивляется Влад. – Мы же с ним вместе считай десять лет. Скоро юбилей можно отмечать. Это мы последний год как-то все время ссорились, а так – он же моя главная любовь, на всю жизнь, together forever, неужели ты не замечала?

– Ну, мы вообще мало друг о друге знаем, – говорит Оля и бросает взгляд на часы: 52:35. Минуты, впрочем, не важны. Просто – пятьдесят два с половиной.

– Ну да, – Влад утыкается носом в тарелку, – ну да. Ты все равно приезжай к нам, Андрей тебе понравится, это точно, он замечательный.

– Нет, – говорит Оля, – во-первых, нет денег. Во-вторых – проблемы на работе.

– Как нет денег? – удивляется Влад, – ты займи тогда у кого-нибудь, отдашь потом. А что за проблемы?

Оля вздыхает. Проблем, собственно, две. Одна из них называется «Гриша и Костя», а другая – пятьдесят два часа сорок минут задержки. С чего это, кстати, она взяла, что мальчикам негде узнать про менструацию? Теперь же всюду рекламируют прокладки, все уже давно в курсе. Голубая жидкость. Голубая, как ее брат. Сейчас она предпочла бы красную, как революционные знамена. Интересно, в Камбодже при коммунистах флаги были красные – или какие-то другие? В Камбодже, где по рассказам Андрея, черепа лежат под стеклом, чтобы не растащили на сувениры.

– Проблема, собственно, одна, – говорит Оля, – два инвестора дерутся и гробят бизнес. Я думала привести третьего, чтобы он все у них выкупил – но Ксюша мне навела про него справки и я, честно говоря, его боюсь.