Читать книгу "Сын безумия - Алексей Бергман"

— Не мужеское это занятие — стряпня, — вздыхая, жаловался коту. — Саночки, что ль, смастерить? Или лавку какую?..

Сани дед смастерил, но зима на полуострове редко бывала снежной — сугробы не стояли больше нескольких дней, — так что и это изделие Пивной Кружки осталось бесполезно пылиться рядом с вязанками хвороста.

— Приживалка я какой-то получаюсь, — грустил дед, и Кавалер пытался его утешить, потираясь ушками о руку. — Никакой от меня пользы…

Очень тактично, в течение нескольких вечеров у камина леди Геспард внушала деду мысль: «Мне было одиноко, Бабус. Теперь у меня есть компаньон, и в этом звании нет ничего постыдного…»

Концепция «компаньонства» пришлась Бабусу по сердцу, и постепенно он трансформировал ее в понятие «служение другу». «Мы с госпожой друзья-товарищи, — сбегая изредка в деревенскую пивную, рассказывал он односельчанам. — Она без меня пропадет. Я и столяр. — Была в этом толика правды. — Я и повар. — Тут дед немного приукрасил. — Я и защитник. — Если вспомнить „нападение“ на огород диких коз и зайцев, то дед почти не лукавил. — Я за все в ответе».

О том, что больше всего от Бабуса помощи бывает, когда он по дому с веником бегает, дед благоразумно умалчивал. Не мужицкое это занятие — пыль по углам собирать.

— Я за все в ответе! — стукая кружкой по столу, говорил дед, и деревенские ему верили. Вид гладкого и упитанного Бабуса говорил сам за себя.

Сказал ли кто Даяне спасибо за спасение жизни когда-то горького пьяницы?

Вряд ли. Совершившие подлость не любят вспоминать о чужом благородстве. Тем более что времена были не те. Не благородные.

Но слухи о ведьме-целительнице все же понеслись по землям герцогства Урвата…

Студент

Стремление Зафса попасть в миры Фартфа не зря вызвало удивление Даурт Тема. Надо добавить, что профессор Эйринам был озадачен не меньше своего высокопоставленного друга.

Столица Фартфа не могла привлечь внимание как место для экскурсий и вряд ли вызывала интерес в качестве объекта изучения любого порядка — исторического, экономического или научно-прикладного, так как в галактиках было достаточно и более приветливых местечек. Добровольное путешествие в миры Фартфа отдавало экзальтацией с легким намеком на помешательство либо требовало серьезных причин.

Зафс не случайно четыре дня дожидался лайнера, делающего остановку вблизи этих миров. Путешественники, требующие высадки на поверхность планет содружества Фартфа, встречались редко. (И возвращались быстро.) Любая лишняя минута на поверхности планет выливалась в такие материальные затраты, что только государственные чиновники, путешествующие за счет казны, могли позволить себе редкое «удовольствие» — визит в столицу Фартфа. Чиновники либо богатые бездельники, охотники до экстремальных развлечений.

И дело было вовсе не в негостеприимстве как таковом. Причины крылись в самой природе миров Фартфа: атмосфера планет, входивших в данное содружество, сплошь состояла из углеводородов ряда метана. Житель планеты с кислородно-азотной атмосферой испытывал здесь такие мучения, что некоторые просто падали в обморок.

Не один десяток анекдотов по этому поводу ходил по галактикам. Например, как две компании — кислородников и метанцев — решили выпить в замкнутом помещении. Выпили, надышали и элементарно взорвали полпоселка.

Грустная история. Не имеющая под собой серьезного научного обоснования, но тем не менее убедительно показывающая, какие опасности поджидают кислородника на планете с метановой атмосферой. Силовые защитные поля искрили, и прогулка по столице Фартфа несла в себе обязательный элемент экстрима. Тройная силовая защита — снаружи адаптированная к условиям метановых планет, в центре нейтральная подложка, изнутри, поближе к телу, кислородно-азотная — требовала таких энергетических затрат, что пешие путешествия по мирам Фартфа в этом бутерброде считались безрассудной роскошью. Тем более учитывая, что смотреть там, собственно нечего. Планеты как планеты, только атмосфера другая.

Справедливости ради следует добавить, что среди кислородников встречались отдельные индивидуумы, умудрившиеся принюхаться к дикой метановой смеси. Такие типы свободно разгуливали по столице с кислородными масками на лице (и даже отдельно на носах!) и особенных проблем не испытывали. Что было странно. Прийти в ресторан для кислородников в одежде, пропитанной метановыми миазмами, считалось даже не общественным вызовом, а преступной халатностью. Все посетители моментально разбегались кто куда, поскольку даже крошечной примеси метановой вони хватало для вызова неконтролируемых извержений желудка. Достаточно измазанных местной почвой подошв ботинок.

То есть пункты общественного питания для кислородников практически отсутствовали. (Два ресторана на всю планету с ценами безумными и страшными для любого кошелька.) Содержание туалетов и санкабин могли позволить себе те же два ресторана и, конечно, посольства крупных держав.

И ничего от обидной дискриминации кислородных рас в этом факте не было. Только жизненная необходимость и рачительное использование материальных средств. Тем более что сами по себе фартфцы были хоть и суровым, но достаточно миролюбивым народом. Им было попросту нечего делить с кислородниками. В смысле колонизации новых миров их интересовали разные планеты. И порой торговля двух цивилизаций сводилась к элементарному и взаимообогащающему обмену — отходами производства.

То есть сосуществование двух цивилизаций стояло на благородной основе взаимопонимания, взаимной выгоды и полного нейтралитета в вопросах внутренних разборок. В галактиках и без конфликтов разнодышащих рас проблем хватало. Например, природное непонимание индивидуалистов и общественников встречалось как среди кислородников, так и среди метанодышащих народов.

Общественники — расы, чья общественно-политическая структура напоминала строгое иерархическое существование муравейника, или индивидуалисты — нацеленные на внутреннее саморазвитие отдельной личности, вызывали друг у друга непримиримую антипатию. Рабочему муравью никогда не понять волка-одиночку, горный эдельвейс не растет на клумбах, коллективному разуму чужды прелести сконцентрированного на себе одиночества…

И кстати сказать, земляне и расы, произошедшие от земной культуры, лучше всего могли понять и вникнуть в проблемы обеих, кардинально различных культур. Земляне весьма уютно чувствовали себя среди отщепенцев индивидуалистов и никак не склоняли их к более тесным контактам. (На Земле тоже таких чудаков хватало. Сидит хозяин от гостя в пяти метрах и пусть себе сидит, дыханием не обменивается. Нам оно тоже как-то без надобности.)

В четко структурированном обществе земляне также не терялись. Достаточно представить себя на армейском сборище, и — хоп! — все становится на свои места. Один команды отдает, трое передают их по цепочке, остальные продуктивно трудятся. Чем не прелесть?

Гибкая психика и прекрасное образное мышление не раз позволяли представителям земных цивилизаций выполнять посольские и дипломатические миссии на подобных планетах-антагонистах. Понимание обоих несопоставимых миров делало из землян превосходных переговорщиков-усреднителей и великолепно оплачивалось.