Читать книгу "Бунт при Бетельгейзе - Евгений Гаркушев"

Эдик отшатнулся:

— Держи ее! Сейчас она на меня бросится! Затолкай ее обратно к себе в живот!

Лязг и грохот прервали причитания Цитруса. Корабль пристыковался к астероиду. Вектор силы тяжести сразу изменился, некоторых косков швырнуло на стены, других, наоборот, потащило к центру зала, выкручивая руки. Почти у всех закружилась голова.

— Крыса! Крыса! — продолжал орать Цитрус.

— Да это тушканчик с Луны Малена, — потупился молодой коск. — И погоняло мое, между прочим, Тушканчик. Потому что я везде его с собой ношу.

— Тушканчик-паразит! — продолжал надрываться Цитрус. — А вдруг он захочет залезть в меня?

— Да ты что? Он просто сидит у меня под рубашкой. Это мой друг. Он очень смирный…

Седой сплюнул на пол.

— У каждого свои причуды… О тебе, Тушканчик, я слышал. Говорят, ты правильный пацан, хоть и молодой. Держись меня. Не пропадешь.

— А я? Можно и я буду тебя держаться? — оживился Эдвард.

— А ты лучше отвали, — буркнул Седой. — Ты, считай, паря, уже покойник.

— По-почему? — испугался Цитрус.

— Пришьют тебя здесь из-за длинного языка. Так я думаю. И отсутствие руки не поможет. Не любят наши таких.

— Ладно. Буду стараться говорить поменьше, — Эдик вздохнул.

— Вот именно.

Тут снова включили парализаторы. На этот раз — без предупреждения. Измученные коски повисли на своих наручниках. В трюм ворвались охранники и принялись отстегивать заключенных и партиями выводить их наружу.

До Цитруса, Дылды, Седого и Тушканчика очередь дошла не скоро. Людей оставили напоследок. Конвойный с мутными глазками, от которого несло перегаром, хмыкнул, разглядывая «подружку» Дылды.

— А ты времени даром не терял! Скажи только — какой дурак приковал ее рядом с тобой? И зачем? Чтобы не улетела от твоих стараний?

— Это моя собственность, — буркнул обиженный Дылда.

— Это его собственность! — подтвердил Седой. — Попробуй только отнять куклу или порезать! Будешь иметь дело с профсоюзом косков!

— Вот именно, — откликнулся Цитрус и продемонстрировал протез. — Вы нам еще за мою руку ответите.

Охранник покосился на косков с сомнением, но, видно, решил не связываться.

— Ладно, держись крепче за свою бабу,. — сказал он, отстегнул наручник и сунул куклу Дылде. — Пойдешь в третий барак. Извращенцев там не жалуют…

— Это хорошо. Я тоже не люблю извращенцев, — кивнул Дылда.

— Так, и ты тоже в третий барак — уродов там тоже не любят!

— Я инвалид, пострадавший от произвола полиции, а не урод! — обиделся Эдик.

— Одно другому не мешает, — рассудительно заметил охранник. — И инвалид может быть уродом. Да еще каким! — Он хохотнул и уставился на Тушканчика и Седого. — Так, а куда же направить вас, парни?

— Туда, где любят уродов и извращенцев, пожалуйста. — пошутил Тушканчик.

— Может, зубы тебе выбить? — задумался охранник.

— Профсоюз, — напомнил Седой.

— Ах, профсоюз, — помрачнел коп, — в таком случае и ты, и ты в третий барак.

— Не надо в третий, — взмолился Тушканчик. — Знаю я, какие в третьем порядки. Ну, пожалуйста.

— В третий, в третий, — ухмыльнулся охранник, освобождая новоприбывших от наручников, затем внес их имена в электронный блокнот с пометкой «три» и заорал: — А ну пошли рысью, подонки! Делать мне больше нечего, возиться тут со всякой мразью.

Их вытолкали в коридор. В лицо Эдварду пахнуло таким жаром, что он едва не задохнулся.

— Что, жарко, Рука? — поинтересовался Седой. — Привыкай, климат тут генерируют такой, как в Сахаре на нашей прародине-Земле, чтобы подходило большинству галактических рас. Многие мохнатые и перепончатые уродцы любят жару.

— Люди — существа живучие, — подтвердил Тушканчик, — всё могут вынести. Даже Сахару. Вот только не третий барак…

— А что третий? — переспросил Цитрус.

— Там собирается самое мерзкое отребье, убийцы и беспредельщики. Даже авторитеты для них не авторитеты.

— Ну, это мы еще посмотрим, — проворчал Седой, — я в законе. Меня парочкой беспонтовых беспредельщиков не напугаешь. Быстро всех к порядку приведу.

Коридор заполнился народом. Заключенные напирали сзади, но продвигаться было некуда. Впереди толпился сброд со всех концов Галактики — представители почти всех разумных и полуразумных галактических рас. Дышалось так тяжело, что Эдвард ощутил головокружение и оперся протезом о неровную каменистую стену. Тоннель вырубили в твердой породе астероида, привесив под потолком вереницу тусклых фонарей. На стене он заметил едва различимое посверкивание. Придвинулся и обомлел. Вся порода была буквально нашпигована желтоватыми вкраплениями золота. Он уже собирался расковырять стену крюком, когда прозвучала зычная команда охраны, зашелестели голоса в переносных рациях и косков погнали по коридору вниз — в самые недра тюремного астероида.

Тоннель казался бесконечным. Со стороны можно было подумать, будто астероид не так уж и велик, но теперь Эдвард понял, что ошибался. Внутри астероида можно было разместить не только колонию преступников, но и приличных размеров город.

Наконец процессия остановилась. На развилке косков пересчитывали и разделяли на группы в зависимости от бараков, куда их определили ранее. Тушканчик попробовал протестовать, так ему не хотелось в третий, но охрана его и слушать не стала, только пообещали, если он еще будет выступать, то ему все зубы пересчитают.

— Цитрус, третий, — Эдварда толкнули в плечо к левому коридору…

— Быстрее, быстрее, — подгоняли охранники косков, бредущих по скудно освещенному тоннелю к страшному третьему бараку.

Дылда пыхтел, как электрический чайник. Пот с него лился ручьями. Но резиновую женщину он держал крепко, двумя руками, и от Цитруса не отставал, словно только от Эдварда зависело, насколько хорошо он устроится в третьем бараке. Между тем его «благодетеля» одолевали самые мрачные мысли. Седой с Тушканчиком теперь держались от них особняком. Коски поглядывали на однорукого и его массивного сопровождающего недобро. От этих колючих взглядов, да еще оттого, что в тоннеле царил тусклый свет, Эдварду стало казаться, что где-то неподалеку — убийца, подосланный Швеллером. Он всегда доверял своему врожденному чутью, поэтому держался настороженно.

И вдруг заметил, как коски впереди передают что-то по цепочке. Их руки действовали почти механически. Всё произошло мгновенно. Заключенный, идущий перед ним, резко развернулся, в руке его блеснула заточка. Перекошенное злобой лицо отражало решительность. Он уже собирался пустить оружие в дело, но Цитрус оказался проворнее — ткнул его крюком в горло и едва не свалился вместе с ним, когда тот захрипел и стал заваливаться в сторону. Эдвард придержал его, глядя в стекленеющие, расширенные от ужаса глаза.