Читать книгу "Privatизерша - Макс Нарышкин"

Мужчина вынул из кармана телефон и набрал номер.

— Николас, дорогой, отставить кофе. Принеси нам бутылку виски и стаканы. Что?.. Я сейчас произносил слово «лимон»? Нет, тоник тоже не нужно.

Спрятав трубку, хозяин имения взмахнул удилищем, и над берегом петлей скользнул шнур. Улетев вперед, шнур, нарисовав над водой восьмерку, вернулся. Морозов смотрел на эти пассы и молчал. Сводя разных людей, он приучился сам быть разным. Чтобы иметь успех, нужно уметь быстро настраиваться на волну собеседника. Этот имел особенность говорить пространными фразами и любил, кажется, рыбалку.

Николас пришел с маленьким столиком, квадратной бутылкой и парой хрустальных стаканов. Разлив спиртное, он сцепил руки за спиной и стал ждать у столика.

Мужчина кивнул Морозову, и они выпили. По лужайке на берегу разлился аромат пахнущего бочкой спирта.

— Знаете, почему я держу при себе этого парня? — мужчина показал пальцем на дворецкого.

— Потому что он заранее знает, что хозяину нужно виски, а не кофе, а сейчас держит за спиной в салфетке нарезанный на дольки лимон?

— Нет, — покачав головой, мужчина дотянулся до бутылки и на этот раз наполнил стаканы сам, по-русски, от души. — Я держу его, болтливого и суетливого субъекта, просто потому, что люблю. Он напоминает мне меня четырнадцать лет назад. Так же хитер, настолько же ловок. Не прочь поживиться за чужой счет. То есть мой. Но все преходяще. Когда-нибудь его за его качества накажут. И он превратится в меня сегодняшнего. — Опустошив стакан, он поставил его на стол и потянулся к руке дворецкого, прячущей лимон. Разжевав ломтик, он сплюнул кожуру в ладонь и свалил на столик. — Я догадался, кто вы. Это вы позвонили мне той ночью и предложили покинуть город. И вы знаете… в чем дело… Дело в том… — растерев сок в ладонях, мужчина поднял на Морозова глаза. — Дело в том, что благодарен я не вам, а Артуру Чуеву, который, собираясь погубить чиновника Яковенко, наносил удар и по мне.

Большой Влад снова принюхался. Виски отбило с лужайки аромат яблочного цвета. Совершенно безвкусный ветер прогуливался по его лицу и не производил более никакого впечатления благодати. Всего лишь воздух. Не имеющий ни цвета, ни вкуса, ни запаха.

— Посмотрите. — Подняв с травы удилище, Лещенко ловко махнул им, и желтая петля скользнула над его головой. — Я пускаю шнур вперед, а потом возвращаю его. Это очень похоже на общение с людьми. Смотрите: запускаю… и — возвращаю… Он возвращается. Все возвращается. Если я брошу мушку в воду, ее возьмет форель. Я вытяну ее и выпущу. И вы знаете, в чем парадокс? Завтра или послезавтра я ее, ту же самую, снова выволоку на берег. Я возьму рыбину при тех же обстоятельствах, на очень похожую мушку. Рыбу ничто не учит. Она в своем стремлении получить весь комплекс минеральных веществ не делает никаких выводов из прошлого. Рано или поздно она меня разозлит, и я ее зажарю. То же самое происходит с людьми. Я наживался на уме молодого банкира Чуева до тех пор, пока ему это не надоело. И он стал запускать в мою сторону нахлыст.

— Это что, урок философии?

— А разве вы приехали ко мне не для того, чтобы прочесть лекцию об этике?

— Я приехал сделать вам деловое предложение.

— Разве я похож на человека, которого могут интересовать деловые предложения лица, запятнавшего свою репутацию съемкой компромата сексуального характера? — И Лещенко улыбнулся. Впервые за разговор. — Я знаю, зачем вы приехали. Вы как та рыба, которая оказалась на крючке Чуева. Он уже несет вас в садке на кухню.

— А разве вас он не нес на кухню? И разве не донес бы, если бы я не помог вам пронести чашу сию мимо?

— Но до сегодняшнего дня вас, кажется, все устраивало. Общение с Чуевым не доставляло вам хлопот. Дайте-ка я догадаюсь о том, что произошло. Однажды вы решили кинуть Чуева, будучи его компаньоном. Он вас раскусил и кинул, то есть наказал справедливо — в данном случае вас. И вы воспылали гневом. И поехали по свету собирать всех тех, кого в свое время обидел Чуев. Но при этом вы совершенно не задумываетесь о том, что меня-то он обидел как раз благодаря вам. И вы с наглым лицом приходите ко мне и говорите: давай накажем козла? Справедливо, да? Но дело в том, мистер, не знаю как вас, — что козлом-то как раз окажусь я.

— Разве все не так в бизнесе? — угрюмо проговорил Большой Вад. — Разве все это, — он махнул рукой, охватывая одним движением и дворец, и пруд, и пони, — все, чем вы пользуетесь, не результат деяний того козловского характера, от которого вы так яростно сейчас открещиваетесь? Чего же вы не пошли по миру после моего звонка? Отчего не уехали в Лондон, дабы предаться рыбной философии, с одной зубной щеткой и томиком Канта?

Мужчина плеснул в стакан виски, но теперь, прежде чем выпить, съел лимон.

— Вы плохо понимаете то, что я вам говорю… Через месяц после того как я был вынужден переехать сюда, растеряв половину своих активов, я воспылал ненавистью. Мне не составило труда понять, кому я обязан эмигрантством. — Приложив руку ко рту трубочкой, Лещенко со свистом плюнул в озеро. Зернышко лимона, словно пуля, вылетело из его руки и плюхнулось в озеро. И тотчас вода закипела. Мгновение — и снова образовалась тишина.

— Удивительное дело. Каждый раз, когда я что-то бросаю в пруд, я всегда попадаю в центр круга… Вы собираетесь мстить… Несчастный человек. Я о вас. Вы — несчастный. Ибо понятия не имеете, что такое месть. Однажды испытав чувство наслаждения от нее, я безвозвратно потерял возможность наслаждаться чувством прощения. Что, по-вашему, может причинить Чуеву наибольшее страдание? Вам известно?

— Потеря «Алгоритма».

Лещенко смотрел на Большого Вада достаточно долго для того, чтобы тот догадался, что к нему испытывают жалость.

— Вы действительно несчастный человек. Чуеву плевать на деньги. Ваша месть направлена не на тот объект.

— А вам известен тот самый, — саркастически выдавил Вадим.

Вздохнув, Лещенко посмотрел в пруд.

— Мне — да. И я нанес однажды удар по нему. И только спустя десять лет понял, насколько ничтожен.

— Вот видите, вам Чуев тоже кажется ничтожным, — злорадно отметил Морозов.

— Я ничтожен, мистер хороший, я, — и Лещенко провел по груди Большого Вада отсутствующим взглядом. — А, значит, и вы, коль скоро не понимаете главного…

Вадик поежился. Виски распарило нутро, оттого ветер комнатной температуры казался прохладным. Этот разговор ему уже показался законченным. Следуя сюда, он не думал, что встретится с сумасшедшим.

— Если бог меня простит за Чуева, это будет счастливый день. Но пока, чувствую, господь не на моей стороне. Ваше предложение прозвучало?

Морозов посмотрел на Лещенко и сообразил, что его выставляют вон.

— Конечно. И ответ на него я получил. Прощайте.

— Всего хорошего.

— Сука безмозглая… Маразматик кривой, — бормотал Вадик, выходя за ворота в полном одиночестве.