Читать книгу "Ингвар и Ольха - Юрий Никитин"

Ингвар стянул через голову кольчугу, оставшись в простойрубашке. Ворот был распахнут. Ольха невольно обратила внимание на широкие мышцыгруди, покрытые густыми черными волосами.

– Доброй ночи, – сказал он.

Она не успела послать к Ящеру, как он опустился рядом напопону. Она в ужасе отвернулась. Он удовлетворенно хрюкнул, обхватил ее иподтащил к себе. Ее сердце колотилось с такой силой, что едва услышала, как онсказал:

– Ложечкой.

– Что? – вскрикнула она.

– Ложечкой, говорю, заснем, – пробормотал он ей вухо. – Ты там не мечтай ни о чем… Я устал и буду спать. Но вырваться немечтай тоже, я сплю чутко, как волк.

Сердце колотилось бешено, кровь шумела в жилах. Она дышалачасто, и при каждом вздохе ее грудь касалась его руки. Он подгреб ее под живот,держал крепко, а другую руку подсунул ей под голову. Ее ухо лежало на сгибе еголоктя, он мог бы согнуть руку и тогда взял бы ее за… нет, он не посмеет взять ееза грудь! Хотя может сомкнуть руки, чтобы она не выскользнула…

Однако он не двигался, дышал ровно и мощно. Ее напряженноетело, едва не сведенное судорогой, начало расслабляться. Ложечкой, подумала онасмятенно. Вот уж поистине лежат как две ложки, одна в другой. Все ее выпуклостиукладываются в выемки его крупного тела, и можно бы удивиться, насколько точноона лежит в его объятиях. Как будто ее создавали для его рук!

Она чувствовала, что попала в самую жестокую и нежнейшуютюрьму. Сквозь платье на спине чувствовала мышцы его груди, поясницей ощущаламускулы его рельефного живота. От его тела шел жар, и озноб начал покидать еетак быстро, что она не заметила, как взамен по телу разлилась теплая волна. Онаощутила себя плавающей в теплой прогретой воде лесного озера, где тихо ипокойно. Ее тело расслаблялось все больше, теплота достигла ее сердца, онаощутила, как губы невольно раздвинулись в улыбке…

Она все еще улыбалась, когда луч солнца пробился сквозьлиству, коснулся ее лица. Пухлые, разогретые во сне губы раздвинулись всчастливой улыбке еще шире. Яркие блики пробивались даже сквозь плотносомкнутые веки. Она поморщилась, легонько чихнула и тут только ощутила, почемуей так покойно и защищенно. Она лежала согнувшись, как ребенок в утробе, колениедва ли не у подбородка, а спиной вжималась во что-то теплое, как печка,сильные руки держали ее крепко, не давая холодному воздуху вклиниться междуними. Она с ужасом ощутила, что ее голова лежит щекой на его руке, а другойрукой он держит ее за живот, и его ладонь почти касается ее разогретой груди.

Яростно завозившись, она освободилась, хотела вскочить, носильная рука удержала. Обернувшись, увидела смеющееся лицо и самые пронзительносиние глаза, какие только можно было вообразить. У нее даже дух захватило, нотут же страх и гнев взяли верх. Она вскрикнула:

– Что…

Голос сорвался на писк, она закашлялась от холодногоутреннего воздуха.

– Как спалось? – спросил он. И, не дождавшисьответа, заметил насмешливо: – Вижу, все в порядке. Я проснулся не в луже, чегобоялся.

Она проглотила колкий ответ. Только сейчас ощутила, какгорячо и тяжело в самом низу живота. Возможно, ночью он ощутил своей ладонью,как раздулся ее мочевой пузырь?

– Сейчас тоже пошлешь меня сторожить?

Он оглянулся, голос был задумчивым:

– Нет. Но не задерживайся. Иначе тебя можем потревожитьна самом интересном месте.

От костра подошел, потягиваясь, Павка. Он ежился от утреннейсырости, чуб на выбритой голове торчал смешно и нелепо. Руки держал подмышками, плечи торчком. Кивнул Ольхе без всякой вражды:

– Как почивалось, княгиня?.. Ингвар, ты не думаешь ограде рутуллов?

– Какие рутуллы? – буркнул Ингвар. – Не подороге!

– Как раз по дороге, – возразил Павка, и Ольха вкоторый раз подумала, что либо Ингвар – слабый дурак, либо люди его больносвоевольны. Перечат почем зря. Но Ингвар не слаб, почему не пригнет их к земле,не заставит говорить уважительно?

– Зачем нам они?

– Влад сказал, типичи послали большое войско. В сторонуброда, где нам переходить реку.

Ингвар, морщась, зло пытался развязать узлы на руках Ольхи.За ночь их стянуло еще больше, покрыло росой, пальцы скользили. Разозлившись,он перерезал ножом. Ольха поспешила к кустам, даже не растирала распухшие заночь кисти.

– Потому мы должны пойти через лес рутуллов?

– Точно, – подтвердил Павка довольно. –Конечно, мы справились бы с типичами… Что нам лапотное войско с рогатинами? Нокакой резон свой же скот бить зазря? А так постоят на берегу, хлебаламипощелкают, воды попьют, как лоси рогатые, разойдутся несолоно хлебавши… Мы жеза это время рутуллов примучим!

Ольха слышала громкий голос Павки и внезапно поняла: градрутуллов им не взять, а при ней признаться киевский воевода не хочет. Длямужиков очень важно перед бабами распускать хвосты, аки петухи горластые.

Больше не слышала, удалившись за дальние кусты. Правда, ещедальше дружинники седлали коней, но она нырнула под склонившиеся прямо к землеветки, даже в спешке не проверив, нет ли там муравейника.

А у костра Ингвар сказал нехотя:

– Негоже нам уклоняться от боя. Хоть с типичами, хотьеще с кем. Мы одолеем!

Павка пожал плечами:

– Как хошь… Только я по весне на торгу с одной Любавойсловцом перекинулся. Девка сладкая, как ягода! Вся – сплошная ягода! Даже неягода, а ягодица. Она дочка рутулльского воеводы, а терем его крайний от крепостнойстены.

Он повернулся уходить, Ингвар зло оскалил зубы:

– Погодь! Ты с ней, говоришь, словцом толькоперекинулся? А она не забрюхатела от твоего словца?

– Да вроде не должна, – сказал Павка ссомнением. – Хотя кто их, баб, поймет. Это я у своей псины знаю, когдатечка… Думаю, что я смог бы к ней пробраться. Да не к суке, к Любаве. К моейсуке и во время течки не всякому кобелю… Словом, если ночка будет темная…

Ингвар сказал саркастически:

– И что? Будем ждать, пока натешишься, а потом явишьсяхвастаться?

– Ингвар, – сказал Павка с укором, – развераньше не рисковали? Что за жизнь для мужчин, ежели без риска? Все равно чтодевке без румян.

Они свернули с прямой дороги к Киеву, поняла Ольха. Березняксменился сосняком, между деревьями было пусто, валежины встречались редко. Конишли споро, бодро вскидывали мордами, всхрапывали, кусались на ходу. Ольхахранила угрюмое молчание, на редкие вопросы Ингвара лишь щерила зубы.

Павка часто исчезал впереди, возвращался всякий раз собещанием вот-вот показать их стольный град, мол, уже второй день едут поземлям рутуллов. Ингвар хмурился, но однажды все-таки Павка вернулся с криком: