Читать книгу "Светская дурь - Бен Элтон"

Милтон ухмыльнулся в лицо Пауле. Конечно, она ему нравилась, но она последовательно отвергала его предложения. С той самой первой недели, когда она влилась в ряды известного на всю газету «сучьего отряда» обозревателей-сплетников, главой которого и являлся Милтон. Он пытался затащить ее в подсобку и трахнуть прямо на ксероксе. Она послала его куда подальше перед всей редакцией, и с тех пор он ее возненавидел, что, однако, не мешало ему периодически продолжать попытки. Ее унижение было для Милтона редкой победой, и он наслаждался каждой его минутой.

– Мы недовольны, Паула. Очень недовольны, – злорадствовал Милтон. – Даже знаменитых обозревателей можно заменить, и, если снова пойдешь против Педжета, позаботься, чтобы тебе было чем жалить. В противном случае не лезь дальше перемывания косточек Бэкхэма с его женушкой-«перчинкой» и Томми Хансена.

Гостиница «Лэнгхэм», Лондон

Интервью Питера должно было состояться в роскошной комнате отдыха гостиницы «Лэнгхэм». Обычно Питеру очень нравились эти интервью.

В течение первых семнадцати лет его пребывания в парламенте журналисты едва ли жаждали узнать его точку зрения по какому бы то ни было вопросу. Теперь, в силу его внезапной скандальной известности, мир не мог насытиться им, и это действовало как наркотик. Питер обожал всё: встречи в шумных холлах, заказ кофе, сандвичей и бутылок минеральной воды за счет газеты, возможно, даже чего покрепче, один-два бокала, если был уже вечер. В общем, было очень приятно провести часок-другой окруженным заботой и вниманием. Сегодня, однако, Питер был не в себе. Он не ответил на приветственную улыбку Саманты, когда поднимался по лестнице в гостинице, и отскочил, когда она попыталась его обнять.

– Побойся Бога, Саманта! – прошипел он. – Ты моя ассистентка. Мы не можем целоваться на людях!

– Конечно можем, сейчас все обнимаются. Ты что, не заметил? Это же Британия после Дианы. Никто больше не скрывает своих чувств.

– Наши чувства – это именно то, что мы должны скрывать. Саманта, я женатый мужчина.

– Я это знаю лучше всех, Питер.

– О чем, черт возьми, ты думала, когда позвонила мне? На сотовый телефон, боже мой. Сотовые могут прослушивать.

– Господи, ты говоришь так, как будто я продаю секреты русским, а не говорю о сексе.

– Замолчи, Сэмми! Пожалуйста! Сейчас не время распространяться о нашей…

– Любви?

– Связи. Мой законопроект медленно, но верно продвигается в палате. Разразись сейчас скандал, он стал бы настоящей катастрофой.

– Не волнуйся. Я не собираюсь убивать твою карьеру, Питер. Я просто хотела поговорить с тобой, вот и всё. Немного пококетничать.

– Пожалуйста, не стоит. И особенно по сотовому.

– Угадай, что я сделала?

– Что?

– Я попросила начальство газеты оставить за нами на пару часов эту комнату после интервью. Они сказали – без проблем, всё равно она на весь день забронирована.

– Что ты сделала?

– Всё в порядке. Я им сказала, что нам нужно работать, а потом будет еще одно интервью.

– И они тебе поверили?

– А почему же им мне не поверить? – Саманта стиснула руку Питера, но тут же отпустила, чтобы никто не заметил.

Но кое-кто всё-таки заметил. Кристобель, журналистка, с которой должен был встретиться Питер, пришла пораньше и наблюдала за разговором Питера и Саманты поверх чашки.

Питер все еще был зол на Саманту, и его речь была поистине пламенной. Это было легко сделать, потому что обсуждаемая тема тоже приводила его в ярость.

– В некоторых районах на каждом углу не магазины, а драгдилеры! Это безумие, Кристобель!

Раньше там, конечно, были магазины, но теперь всё забито досками. Никто не хочет покупать там место, и почему? Потому что прилегающий район кишит маленькими мальчиками, продающими герондот и пыряющими друг друга ножами, вот почему. Огромному числу людей, Кристобель, для того чтобы купить наркотики, нужно просто выйти из дома, но, чтобы купить чай в пакетиках, нужно идти полчаса до «Сейнзбериз», который укреплен, как блокпост! Наркотики строго запрещены, и всё же в некоторых районах только их и можно купить! Это Алиса в Стране чудес, Кристобель, сюрреалистическое безумие. Если бы правительство разрешило «магазинам шаговой доступности» или, по крайней мере, местным аптекам или барам продавать наркотики, все эти захватившие целые районы мальчишки стали бы разносить газеты или подрабатывать по субботам.

Интервью прошло исключительно успешно. Аргументы Питера были страстными и убедительными, и Кристобель была уверена, что статья будет просто загляденье, учитывая «герондот», «пыряние ножами» и тому подобное. Ей также было ясно, что Питер действительно привержен своим идеям. Абсолютно очевидно: он стопроцентно верит в свое дело, в то, что у страны есть только один шанс, что мир несомненно выберется из ямы, в которую попал, и шанс этот заключается в легализации наркотиков. Более того, послушав его в течение часа, Кристобель была готова с ним согласиться. К несчастью для Питера, вовсе не его законопроект был причиной того, что после интервью она позвонила своей коллеге Пауле. И не о законопроекте она думала, прячась с Паулой в каморке со швабрами в коридоре рядом с номером, из которого вышла недавно и где Питер собирался поработать со своей ассистенткой.

– Если я права, Паула, ты будешь мне по гроб жизни обязана.

– Крисси, если ты права, я с радостью буду твоей должницей до самой гробовой доски.

Паула и Кристобель работали вместе с самого начала своей карьеры, сражаясь плечом к плечу против разудалых «новостей культуры» газеты «Сан» начала восьмидесятых.

– Я уверена, что никакой другой журналист, про которого болтала эта девчонка, в номер не заходил.

– Он ее там трахает. Зуб даю.

– Но доказательств-то нет. Сфотографируем их, когда будут выходить?

– Нет! Господи, нет! У нас пока что ничего нет, и мы только спугнем их.

– Они вместе в гостиничном номере.

– В номере, который ты сама и забронировала, Крисси! И за который нашей газете придет счет.

– Если постель будет разобрана…

– Ой, да ладно тебе. Никто не поверит, что мы сами ее не переворошили. Нет, нужно смотреть и ждать. И если проявим терпение, то получим необходимые доказательства, и тогда я смогу прижучить этого мелкого ублюдка за преступление против ценностей, я прикончу его раз и навсегда. Это будет невыразимое удовольствие. Он ведет войну против наркотиков как верный семьянин, одновременно трахая телку ненамного старше собственных дочерей. Я отомщу и ему, и его гадкой мелкой доченьке, и моему любимому-прелюбимому начальнику Милтону. Так что терпение, дорогая, терпение.