Читать книгу "Роковая роль - Елена Топильская"

С тюрьмой тянуть было нельзя. Помимо беседы насчет похищенной из Эрмитажа картины, Лешка просил срочно подписать у Бородинского протоколы, без которых нельзя было отправить дело на экспертизу.

Удивительно, но мне повезло, и народу в изоляторе было немного. Правда, на первом контрольно-пропускном пункте, где отбирают удостоверения, оружие и мобильные средства связи, а взамен выдают карточки-заместители, назревал какой-то скандал, но я, не особо прислушиваясь, прошла на выход, миновала металлоконтроль, предъявила сумку, в которой даже не пыталась пронести в изолятор что-либо запрещенное, чего, впрочем, и без меня хватало там в избытке, и направилась в следственные кабинеты.

Не успела я раскрыть принесенную с собой газету, как выводной открыл дверь в занятый мною следственный кабинет и представил моему взору господина Бородинского, одетого в белоснежный спортивный костюм, чисто выбритого и довольно улыбающегося.

— О! Какая встреча! Мария Сергеевна! — радостно восклицал Барракуда, осознав, что вызвали его ко мне. — А я-то, грешным делом, подумал, что меня не в тот кабинет привели. Думаю, следак болен, а адвокат вчера был. Чем обязан?

Я вкратце объяснила ему ситуацию, и не удержавшись, выразила удивление тем, что он меня помнит.

— А как же! Век не забуду!

Несмотря на свою внешнюю лощеность, Костя Барракуда был по натуре парнем довольно простоватым и абсолютно необразованным. Но к культуре тянулся и всегда использовал возможность поговорить с культурным человеком. В данном случае, по его представлению, со мной. Я с ним виделась второй раз в жизни, а познакомилась при довольно смешных обстоятельствах.

Несколько лет назад мне по одному из дел было очень нужно допросить некоего Альберта Бородинского, на которого в подтверждение своего шаткого алиби ссылался один из задержанных бандюганов. Поскольку сведениями о местонахождении искомого свидетеля я не располагала, я отправила в РУБОП, осуществлявший оперативное сопровождение моего дела, отдельное поручение с просьбой найти и представить ко мне в прокуратуру господина Бородинского. Отдельное поручение, как водится, потерялось, а сроки по делу потихоньку текли, и настал день, когда они должны были кончиться. Я позвонила начальнику отдела РУБОПа и раздраженно напомнила про свое затерявшееся поручение. Буквально через пять минут мне перезвонил оперативник, специализирующийся на борьбе с карапузовской группировкой и попросил подтвердить, что мне нужен Бородинский. Я подтвердила, совершенно забыв, что помимо моего свидетеля, в карапузовской группировке существует некий Костя Барракуда по фамилии Бородинский, в то время уже являвшийся заметной фигурой, собственноручно замочивший по заказу Карапуза несметное количество видных отечественных бизнесменов и, по досадной случайности, одного иностранного, оказавшегося на линии огня в казино, где Барракуда исполнял очередной заказ.

В семнадцать часов того же дня, когда я уже отчаялась получить нужные свидетельские показания, открылась дверь моего кабинета, и на пороге встал во всей красе молодой человек с лицом типичного представителя криминалитета, одетый, однако, в шелковый костюм и благоухающий невероятным парфюмом. Мои коллеги потом еще два дня принюхивались в коридоре и закатывали глаза.

Молодой человек спросил:

— Бородинского вызывали?

— Документы, — рявкнула я, пребывая в гневе оттого, что этого вшивого Бородинского мне пришлось домогаться полгода, а он еще и улыбается.

Молодой человек растерянно развел руками:

— У меня с собой нету документов. Я, знаете, с собой не ношу…

Тоном чрезвычайно язвительным, способным с ног свалить кого-нибудь более впечатлительного, я высказалась в том смысле, что если человек не полный идиот от рождения, то, идя в прокуратуру, он уж как-нибудь догадается прихватить какую-никакую корочку для подтверждения своей личности, а то мало ли кто тут шляется.

Молодой человек смутился еще больше.

— У меня права в машине, — тихо сказал он. — Можно, я принесу?

— Жду ровно три секунды, — я не сбавляла тон, — одна нога здесь, другая там.

Через три секунды он, запыхавшись, появился в кабинете и положил передо мной права, из которых явствовало, что он — Бородинский Константин Алексеевич, а вовсе не требуемый Альберт Аркадьевич. Мне стало ужасно стыдно, и смешно одновременно, поскольку я сообразила, что за ксивой бегал сам страшный Барракуда, за свои молодые годы успевший навалить столько коммерсантов, сколько вся его группировка, вместе взятая.

Но не признаваться же мне было ему, что вышла ошибочка. Я допросила его по каким-то незначительным темам и отпустила с Богом. Этот «левый» протокол я даже не подшила в дело, он так и валялся у меня в сейфе, напоминая про знакомство с выдающимся киллером современности.

— А вы-то сами, Мария Сергеевна, помните, как мы встретились? — спросил Барракуда, присаживаясь на привинченную к полу скамейку и закуривая «Мальборо лайт».

— Да, — хихикнула я и призналась Барракуде, что тогда мне нужен был вовсе не он, а его однофамилец.

— А я это понял, — сказал Барракуда.

— Правда? Что ж, у вас тогда ни один мускул не дрогнул, вы стоически это издевательство вытерпели.

Барракуда хмыкнул и потушил сигарету.

— Это у вас мускул не дрогнул. А я потом пил два дня. Вы помните, как мы расстались?

— Ну, как… Попрощались, и вы ушли.

— Ага, попрощались… Я, Мария Сергеевна, уже встал и к выходу пошел, а вы вдруг мне и говорите: мол, Константин Алексеич, что это у вас за перстень на руке? Я так и обмер.

— А про перстень я не помню, — призналась я. Барракуда расхохотался.

— Неужели? А у меня ноги подогнулись. Я — дело прошлое, теперь могу и сказать, — я тогда этот перстень с убитого «зверя» снял. Думаю — ну все, кранты, поеду отсюда прямиком на Каляева. А вы посмотрели и отпустили. А чего вам этот перстень тогда сдался?

Слушая Барракуду, я начала припоминать, что у меня в розыске тогда был человек, не снимавший с пальца массивный золотой перстень с оригинальной печаткой, и я тогда машинально присматривалась к похожим украшениям. Надо же, я всего лишь задала невинный вопрос, а Барракуда чуть не описался. Если бы можно было всегда правильно оценивать впечатление, которое мы производим, раскрываемость преступлений близилась бы к уровню мировых стандартов. Ну ладно, еще пара реплик в качестве дани приличиям, и вечер воспоминаний пора закрывать.

— Как сидится, Константин Алексеич?

— Не жалуюсь, — Барракуда довольно ухмыльнулся. — Тренажерник здесь приличный, сауна два раза в неделю, ну, девочки там, массаж, все, как у людей.

— Рада за вас.

Я вытащила из сумки протоколы и попросила Барракуду в них расписаться.

— Надеюсь, что вы из-за этой ерунды не станете требовать адвокатов.