Читать книгу "Высадка в зоне удара - Иван Стрельцов"

Отключив телефон, Сосновский посмотрел на темный экран отключенного монитора и недовольно поморщился. Богатый жизненный опыт подсказывал, что если все идет по плану, то где-то назревает катаклизм, который, если вовремя не обнаружить и не локализовать, может весь четко разработанный план уничтожить к чертовой матери. Неожиданно в голову пришла цитата какого-то классика о том, что одно слабое звено всю цепь делает негодной.

«Ну и где это слабое звено и в чем его гнилость?» – задался вопросом Сосновский, напряженно морща лоб. Все его гениальные математические способности и прочие умственные потуги ни к чему не привели. Диссидент не смог вычислить слабое звено в своем проекте.

Неожиданно ожил динамик селектора, до слуха Сосновского донесся голос дворецкого, как у всех англичан, слегка растянутый, с надменными нотками:

– Сэр, к вам рвется Владлен Козаченко.

– Пусть войдет.

Бывший подполковник ФСБ вошел в кабинет стремительным шагом. На нем был светло-коричневый легкий костюм спортивного покроя, коричневые прогулочные туфли на тонкой подошве из натурального каучука. Его движения, фигура и осанка излучали стремительность и силу.

– Доброе утро, Самуил Аронович, – поздоровался Владлен, опуская на письменный стол пластиковый терминал с листами ксерокопии. – Утренняя почта, только что доставили из Москвы.

– Как все прошло? – подвинув к себе терминал, спросил олигарх.

– На этот раз все чисто.

– Отлично. – Сосновский неожиданно мягко улыбнулся. Даже не взглянув на копии, швырнул терминал в один из ящиков стола. – Теперь мы можем с господином военным заключать торговую сделку.

Наблюдая за действиями своего патрона, Козаченко неожиданно пробормотал:

– Не понимаю.

На эту реплику Диссидент отреагировал, как хищник, услышавший треск под копытами молодого оленя:

– И что же тебя смущает, друг мой?

– Извините, Самуил Аронович, но до меня не доходит, зачем вся эта возня с этим имитатором. Вы дважды за бешеные деньги пытались приобрести техническую документацию, а когда ее получили, даже не взглянули. Теперь же вы хотите купить этот имитатор и готовы заплатить фантастически большие деньги, шутка ли – пол-лимона баксов. Хотя я мог бы найти спецов, чтоб его сперли из воинской части всего за пятую часть. Не понимаю, – Владлен сокрушенно развел руками.

Олигарх снова улыбнулся:

– Видишь ли, друг мой, на один твой вопрос тут есть несколько ответов. И чтобы получить полную картинку, нужно получить все ответы. Во-первых, ты прав. На самом деле имитатор не стоит таких денег, но… – Длинный тонкий палец Сосновского взметнулся вверх. – Не всегда цена вещи равняется ее себестоимости. Картинка какого-нибудь Моне или там, скажем, Ренуара стоит миллионы, хотя на их написание было потрачено всего ничего – кусок холста и полведра красок. Но она стоит дорого, потому что ее признали шедевром и она редкость, не размноженная современной копировальной техникой. Имитатор ядерного взрыва в своем роде также шедевр и редкость.

Почему я согласен платить большие деньги и отказался от услуг грабителей? Полмиллиона долларов – это та сумма, на которую согласится Скворцов, а грабители нам не нужны по одной простой причине. После похищения поднимется вселенский шум. Обязательно поднимется, и тогда мы потеряем свой главный козырь – скрытность. А этого нам нельзя ни в коем случае допустить.

– Хорошо, – после подробного объяснения вынужден был согласиться с олигархом чекист-иуда, но все же он не до конца был удовлетворен ответом. – Насчет имитатора и цены вы мне объяснили, но зачем же было платить такие деньги за никому не нужную техническую документацию?

– Я не покупал документацию, – Диссидент отрицательно качнул головой. – Я приучал к большим деньгам командира воинской части, на территории которой хранится имитатор ядерного взрыва.

Неожиданно лицо олигарха посерело, он задумчиво провел языком по губам, будто проверяя их гладкость, потом сказал:

– Кстати, что там прояснилось по первому случаю с документацией?

– Скорее всего, обошлось. – В голосе Козаченко появились напряженные нотки. Он хорошо знал, что хозяин не любит, когда задуманное идет не так, как было задумано. – Отправленные Закировым за документацией «быки» в поезде нажрались до поросячьего визга, учинили драку с какими-то охранниками из Питерского ЧОПа, ну и все закончилось стрельбой. В результате два трупа достались мусорам, а прокуратура решает, как квалифицировать действия сторожей.

– Что с бумагами?

– Чисто. Видимо, никто из ментов не обратил внимания на ксерокопии. Сейчас и не такие документы могут оказаться в руках частника.

– Ясно. – Сосновский, погруженный в собственные мысли, машинально кивнул головой. Потом вскинул голову и посмотрел на Козаченко: – Единственное, что нас связывает с этим делом, это мое знакомство с Виниту. Нужно бы эту шероховатость подчистить.

– Но Рената никто не трогает – ни менты, ни прокуратура, – растерянно произнес Козаченко, хотя отдавал себе отчет, что судьба криминального авторитета уже предрешена.

– Сейчас это не имеет никакого значения. В нашем деловом сотрудничестве Закиров стал бесполезен. Во-первых, он не выполнил порученное ему дело; скажем так, отнесся без должного внимания, с прохладцей. При этом превратившись в нежелательного свидетеля, указывающего на мою заинтересованность в этом деле. И во-вторых, если позволить уголовнику тебя один раз продинамить, он это будет делать постоянно. Ренат Закиров балласт, причем опасный, и чтобы в будущем на него не рассчитывать, необходимо уже сейчас избавиться от него. И сделать это необходимо до начала сделки по покупке имитатора. Ты все понял, Владлен?

– Так точно, – окончательно растерялся Козаченко.

– Вот и займись этими делами.

Владлен, сообразив, что аудиенция с хозяином закончилась, направился было к выходу, но вспомнил, что не сообщил Сосновскому еще одну новость.

– Самуил Аронович, это еще не все, – негромко проговорил бывший подполковник.

– Что еще? – Теперь в голосе олигарха звучало неприкрытое раздражение.

– Вчера скончался Арчибальд Мальборо, – траурным голосом сообщил Козаченко.

– Чертовски жаль, – буркнул Сосновский, хотя на самом деле он одним из первых узнал о диагнозе старого разведчика и еще тогда сбросил его со счетов. – На похороны нужно отправить дорогой венок от «Хамелеона».

– Старик перед смертью исповедался своему духовнику, пастору Джорджу Патерсону, – без всякого перехода сообщил Владлен. – Я не исключаю, что он мог заодно поведать, чем занимался последние несколько лет.

– Н-да… – Диссидент задумался. – Ради красного словца Павлик заложил отца, – негромко произнес он. Потом, глядя на стоявшего напротив Козаченко, добавил: – Тайна исповеди в наше время уже не слишком почитаемый канон современными священнослужителями, и нельзя исключить вариант, когда в один прекрасный момент пастору захочется блеснуть в прессе своими разоблачениями. А это никому не нужно. Ты сможешь оформить скоропостижную смерть служителя культа как несчастный случай или уголовное нападение?