Читать книгу "Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин"

В это время в салоне вновь раздался голос из переговорного устройства:

– Еще два объекта отходят от вокзала. Второй «марафонец», на «проводы». «Третий», обеспечьте «прием» объектов на «крестах». – Тут же оставшийся один в закутке второй представитель «собутыльного» тандема, который перед этим старательно пытался носком ботинка забросать еще остававшимися на земле редкими пожухшими листьями чем-то мешающую ему пустую бутылку, бросил это бессмысленное занятие и по маршруту, проложенному его товарищем и предшественником, перебрался на нечетную сторону бульвара и поплелся по тротуару вслед за удаляющейся от «вокзала» «пассажиркой» в длинной черной юбке и ее менее заслуживающей внимание спутницей.

– А «крест» – это что, перекресток? – спросил, чуть подавшись вперед, Иванов.

– Перекресток, перекресток, – задумчиво кивнул головой сидящий на правом переднем сиденье товарищ в серой дубленке, быстрыми аккуратными движениями в очередной раз сворачивая только что опущенную вниз карту, и повернулся к своему соседу слева: – Ну как тебе клиентура, а, Васильич?

Васильич, скривив в кислой гримасе физиономию, неопределенно покачал рукой.

– А «собачник»? – встрепенулся вдруг Олег. – О «собачнике»-то забыли.

– О «собачнике» никто не забывал, с «собачником» все в порядке, – немного небрежным тоном успокоил его Васильич.

Олег, сдвинувшись чуть влево, быстро проскользил взглядом по амфитеатрной панораме близлежайшей части бульвара. Поиски искомого объекта завершились его обнаружением у дальней оконечности пруда. Долговязый мужчина в длинном дутом плаще и кепке, закрывающей своим задним отворотом уши ее владельца, внимательно следя за поведением своего огненного «медвежонка», принюхивающегося к кучерявому серо-охристому эрдельтерьеру, одновременно о чем-то вяло переговаривался со стоящей неподалеку хозяйкой последнего, чье нахождение на бульваре, как Иванов это понял некоторое время назад, тоже было подчинено некоему общему плану и алгоритму действий, одним из элементов которого являлся и он сам.

Зафиксировав эту мизансцену, Олег перевел взгляд на скамейку, расположенную прямо напротив входа в театр, вернее, на сидящего на ней, к нему спиной и чуть сбоку, мужчину в темно-зеленой дубленке, не представляющего, по всем внешним признакам, никакого интереса для владельца рыжего чау-чау.

Впрочем, интереса к сидящему на скамейке мужчине, который на ней находился уже в течение минут пяти, не меньше, похоже, уже вообще некому было проявлять. С авансцены не только исчезли, причем в разных направлениях, все те, кто стал вольным или невольным свидетелем всех его перемещений в пространстве и остальных сопутствующих действий; она, эта авансцена, сейчас вообще оказалась как-то подозрительно странно пуста в пределах представляющей оперативный интерес зрительной досягаемости. Это касалось как самой прилегающей непосредственно к пруду территории, так и четной и нечетной сторон бульвара. Единственно, только впереди, справа, на тротуаре, появилась какая-то ничем особенно не примечательная женщина, невысокого роста и весьма неопределенного возраста, в коротенькой коричневой дубленке, синих джинсах и круглой вязаной шапочке, надвинутой до самых бровей. Глаза ее были закрыты большими, немного затемненными очками, а на левом плече висела слегка вытянутая в длину и, по всей видимости, достаточно вместительная бежевая кожаная сумка эллипсоидной формы. Женщина буквально только что, чуть выше, перешла на эту сторону улицы с той части бульвара, что тянулась вниз от памятника Грибоедову и которая была отделена от пруда белым трехуровневым зданием под названием «Белый лебедь». Правда, прошла она по тротуару не очень большое расстояние, вскоре свернув налево по направлению ко все тому же театру и скрылась из поля зрения экипажа джипа «Чероки» за сгустившемся частоколом чугунного забора.

Прошла всего какая-то пара секунд после исчезновения женщины, как Олега вдруг словно пронзил какой-то неожиданный, хоть и не очень сильный, но весьма неприятный электрический импульс. Он резко подался вперед, в проем между передними креслами.

– Ген, а можно наших в «Тойоте» спросить?..

Гена медленно обернулся. Было видно, что его губы уже готовы произнести: «О чем... спросить?», но он встретился взглядом с Ивановым, и губы его остались безмолвны. Вместо этого он резко повернулся обратно и выдернул из-под «бардачка» пульт переговорного устройства.

—Второй, Второй, ответь Первому, – звонко раздалось в салоне.

– Второй слушает, – донеслось из прорезей микрофона на передней панели пульта.

– Полминуты назад на наш «перрон» переехал один... «марципан». Коричневато-синий. Можете подсказать пункт отправления?

– Из ресторана.

– Из какого... ресторана? – после секундной паузы, быстро переглянувшись сначала с соседом слева, затем с соседом сзади, почти выдохнул в зажатую у него в руке плоскую пластмассовую «мыльницу» молодец в серой дубленке.

– Из того, что... в белом «вокзале». Большом, слева от нас.

– А там еще и ресторан есть?

– Судя по вывеске, на «корме». Крайняя дверь слева, если стоять лицом.

Тезка Дядюшки Зю издал тихий стон и тут же вновь нажал на тангенту:

—База, ответь Первому.

– Первый, Первый. Ваш «марципан» обогнул сбоку основной «вокзал», прошел мимо «коляски» «клиента», мимо трансформаторной будки, во дворы, – даже не выслушав возможного вопроса, быстро и четко доложила База.

Мгновенно натянув на голову свою серую шляпу с опущенными вниз полями и оставив в воздухе односложное, но емкое выражение своих чувств, Иванов навалился плечом на дверь и через секунду уже стоял на тротуаре. Огромным усилием воли подавляя желание если не побежать, то максимально ускорить шаг до состояния спортивного, он достаточно быстро (хотя, как ему самому показалось, наоборот, слишком медленно) обогнул чугунный забор, огораживающий небольшой скверик возле дома номер девятнадцать, и прошел вдоль левой боковой стены основного здания театра до небольшой трансформаторной подстанции, примыкающей к помещению, занимаемому дирекцией «Современника», миновав по пути темно-зеленый «Фольксваген-Пассат», припаркованный на стоянке возле театра багажником к его стене. Обойдя подстанцию с ее левой стороны, Олег через пару мгновений оказался в небольшом внутреннем дворе, ограниченном, с одной стороны, тыльной стеной театральной дирекции, а с трех других – П-образным жилым домом. Оказавшись во дворе, он чуть сбавил ход и быстро, но, как ему самому показалось, аккуратно огляделся по сторонам. Двор был безлюден. Справа, в первом этаже дома, располагалась какая-то контора или фирма, о чем свидетельствовала висевшая рядом с дверью латунная табличка с непонятным названием «ВПК „ВКЛАД“; прямо, в массиве той части здания, которая служила поперечной перекладиной буквы „П“, зияла невысокая, но довольно длинная арка, выходящая, как можно было заметить, на какую-то улицу, расположенную, как опять же можно было догадаться, перпендикулярно Чистопрудному бульвару.

После секундного колебания выскочивший во двор молодой человек в серой шляпе с опущенными полями стремительно нырнул в зев арки, но у самого ее окончания резко сбавил ход и вынырнул на свет божий уже осторожным, замедленным движением, предваряя свое появление внимательным взглядом из-за угла, обращенным в левую сторону и постепенно открывающим перед ним панораму местности и одновременно дающим возможность оценить складывающуюся на улице обстановку. И тут он внезапно ощутил на своем правом плече опустившуюся откуда-то сверху и сзади легкую тяжесть. Мгновенно скосив вправо глаза, он увидел кисть руки, выглядывающую из-под ворсистого серого обшлага дубленки.