Читать книгу "Дикий фраер - Сергей Донской"

– Умри, – бросил ему Стингер, не отрывая зловещего взгляда от белой как полотно девушки и требовательно протягивая руку в ее направлении: – Башли и голду сюда! Живо!

– Все там. – Она показала подбородком на сумку, почти затерявшуюся на полу среди кавардака, устроенного мужчинами в пылу сражения.

– Гуня! – рявкнул Стингер.

Тот отлично знал свои обязанности безотказной шестеренки. Футболя на ходу раскатившиеся апельсины, он проворно сцапал сумку и вытряхнул ее содержимое себе под ноги. Отмел в сторону всякую дамскую дребедень, повозился еще немного и торжественно объявил:

– У ней тута нычка за подкладкой.

– Баксы давай сюда, а вещички пока в карман спрячь, – распорядился Стингер.

Ему было неловко при всех надевать на себя золотые цацки, которых он лишился как самый натуральный лох. Заставив себя успокоиться, он соизволил наконец убрать ногу с горла пленника и посмотрел на него сверху вниз, чтобы сообщить с гримасой, которая должна была изображать улыбку:

– Не гоношись, Петушок. Курочка твоя с нами за город прокатится, а потом отпущу вас обоих на все четыре стороны. Живите и размножайтесь нам на радость! Ха! Ха!

Его отрывистый смех по тембру напоминал собачий лай, а эмоций в нем прозвучало не больше, чем в выстрелах из пистолета с глушителем, если бы Стингер вздумал прямо сейчас разрядить его в голову пленника. Но он не собирался так бездарно разбрасываться чужими мозгами, хранившими бесценную информацию, а потому, как бы потеряв интерес и к парню, и к его сучке, перешел к следующему телу.

– Перевернись на спину и покажи хлебальник! – велел он, не исключая вероятности еще одного сюрприза, и не ошибся.

У его ног лежал незадачливый барыга, чью жизнь вместе с долгами перекупил Стингер. У этого маминого сынка имелась квартира, дача и тачка – вполне достаточно, чтобы получить с него причитающиеся двенадцать штук и проценты, которые набегут за время включенного счетчика. Еще час назад Стингер немедленно приступил бы к выколачиванию хотя бы части долга, но теперь, когда он стал без пяти минут миллионером, жалкий щенок, задравший лапки и покорно подставивший брюхо, не вызвал у него привычного азартного возбуждения, с которым он привык рвать своих беззащитных жертв.

– Что ты мне про сроки лепечешь? – переспросил Стингер. Занятый своими мыслями, он не поспевал за скороговоркой смазливого барыги в костюмчике и раздраженно морщился, точно был вынужден слушать назойливый комариный писк.

– У меня еще один день, – подобострастно повторил тот, ловя блуждающий взгляд Стингера. – Завтра я все верну, клянусь…

– Что здесь делает этот дятел? – брезгливо спросил Стингер у подручных, ворвавшихся в квартиру первыми.

– В подъезде отирался, – доложил Корявый, нервно перекладывая пистолет из одной длинной лапищи в другую. – Говорит, чисто случайно тут. Ну, мы его и прихватили прицепом.

– Случайно, – задумчиво произнес Стингер и покачал головой. – Что ж, значит, такой фарт у барыги… – Остановив властным жестом понимающие смешки подручных, он улыбнулся распростертому на полу пленнику: – Ты, кажется, Рома? Ой, чавелла Романэ!.. Так? Ха! Ха!

Барыга присоединил свое робкое подхихикивание к отрывистому смеху Стингера. Получилось что-то вроде инсценировки рассказика про льва и собачку. Как только оборвался победоносный хохот хозяина положения, жалкое тявканье пленника тоже смолкло.

– Что ты так побледнел, Рома? – Поднятые брови Стингера выразили крайнюю степень удивления. – Я насчет фарта серьезно, не бойся. Должок тебе вот прощаю… – Улыбчивый оскал Стингера стал таким широким, словно он вознамерился откусить голову своему должнику.

– К-как прощаете? Почему?

– Просто так, – пожал плечами Стингер. – По доброте душевной. А ты разве не рад? Чем-то недоволен?

– Что вы! Даже не знаю, как вас благодарить.

– А как тебя в детстве учили, Рома? Что нужно сказать дяде?

– Ну да, конечно! – спохватился красавчик. – Спасибо, огромное спасибо!

– На здоровье…

Вооруженная гвардия посмотрела на растерянного счастливчика совсем не так, как глядят на человека, которому неожиданно привалила крупная удача. Братва отлично знала, чем обычно заканчиваются разговоры Стингера про здоровье. Фразой: «Которое тебе вряд ли понадобится». На этот раз прибаутка осталась недосказанной, но прощальный взгляд, которым Стингер наградил красавчика, ничем не отличался от тех, что он обычно адресовал покойникам.

Четвертый пленник, смекнув, что настал его черед, поднял голову, не дожидаясь приглашения.

– Это моя хата, пацаны, – сказал он. – Я не виноват, что этот придурок ко мне вломился. Мне лишняя головная боль не нужна. А молчать я умею, вы же знаете.

– Что за борзый такой выискался? – делано изумился Стингер, обводя взглядом членов своего сплоченного трудового коллектива. – Кого он пацанами назвал? Мы что, в бирюльки тут играем?

Само собой, он мгновенно узнал Костика Филиппка, с которым довольно тесно терся чуть ли не нос к носу, когда оба состояли в одной большой, дружной семье, проходившей в милицейских хрониках под аббревиатурой ОПГ. Сталкивался Стингер с ханским аферистом и позже, когда… когда… Собрав на лбу три горизонтальных морщины и одну вертикальную, он припомнил обстоятельства последней встречи: подстава с джипом «Чероки», принесшая всем участникам сорок штук баксов. Самое забавное, что кинули они в тот раз этого самого красавчика, который так позабавил братву своей неуместной благодарностью. Стингер расправил кожу на лбу и усмехнулся. Что ж, не зря он любил повторять, что бог – не фраер. Теперь этой парочке суждено подохнуть рядышком как закадычным корешам. И на страшном суде они предстанут вместе, чтобы сподручнее было выставлять друг другу встречные предъявы…

Так размышлял Стингер, а его бойцы неуверенно топтались на месте, понятия не имея, как следует ответить на поставленный вопрос. Действительно ли их вожак не узнал Филиппка или только прикидывался по не известным никому соображениям? В любом случае ответивший невпопад рисковал присоединиться к лежащим на полу пленникам, такие случаи имелись на памяти братвы, хотя у большинства из них она очень короткая была, память. Никто из криминального квартета так и не решился опознать бывшего придворного афериста Хана. Поскольку смертные приговоры Стингера обжалованию не подлежали и чаще всего приводились в исполнение прямо на месте, желающих испытать свою сообразительность и находчивость не нашлось.

– Вот видишь, – назидательно сказал Стингер Филиппку. – Братва тебя знать не знает, а ты чуть ли не целоваться полез… Не пидор ли? – он прикинулся участливым. – Так не ломайся, говори как есть, мол, очко томится в ожидании… Мы Батона попросим, он тебя своим болтом так приласкает, что мало не покажется… Ты как, Батон? Не разучился делать из дядечек тетенек? Это сейчас модно, ба-а-льшое бабло загребать можно.

Батон, польщенный тем, что окончание шутки Стингер адресовал ему лично, радостно заржал, и смех его прозвучал примерно так, как если бы кто-то налил в пионерский горн воды и попытался выдуть из него бравурный марш. Немелодично, но зато очень громко и весело.