Читать книгу "Кремль - Сергей Сергеев"

«Откуда дровишки» для такой роскоши, никто не спрашивал. И так было ясно.

Сосед Воронова, всю жизнь преподававший историю КПСС на историческом факультете МГУ и продолжавший это увлекательное занятие, правда, под измененным названием учебного курса, что-то невразумительно талдычил об исторических закономерностях. Генерал, и раньше не очень доверявший наукообразной белиберде ученого соседа, умело переводил разговор на сельскохозяйственные темы, выясняя, где профессор умудряется разжиться редким нынче коровьим навозом для удобрения цветников и прочей растительности.

В архитектуре Воронов в отличие от гламурных соседей и чиновников-мздоимцев предпочитал стиль Русского Севера. Его деревянный дом напоминал швейцарское шале, однако отличался присущей русским строениям кряжистостью и основательностью.

«Дом-боровичок» стоял на возвышении, отстранившись от улицы невысокой оградой, и легко просматривался, что было одним из немногих обязательных требований к жителям поселка, решительно настроенным против глухих заборов и прочих крепостных укреплений. Однако на въезде размещалась вооруженная охрана.

Рядом с поселком располагался санаторий Администрации президента, и в целом район считался достаточно безопасным. Воронову нравилась атмосфера естественного и ненавязчивого спокойствия — редкий признак реальной элитности рублевского поселка. Проблемы возникали в основном из-за бесцеремонности новых хозяев. Генерал регулярно лишался телефонной связи с городом и приходил от этого в состояние лихорадочного возбуждения.

Но ничто не спасало от этой напасти. В ходе постоянно ведущихся работ по расширению придомовых спортивных сооружений, устройству бань и других объектов культурного отдыха бестолковые рабочие с удивительной последовательностью перерубали спрятанный в земле телефонный кабель. Воронов обещал лично отстрелить причинное место неумелым строителям, а заодно и их заказчикам, но предостережения не действовали.

Ратов легко нашел «северный дом» Воронова. Хозяин вышел на крыльцо и показывал ему на дорожку, ведущую к гостевому гаражу.

— С погодой нам повезло! — радостно сообщил Воронов.

В шерстяной куртке черно-белыми квадратами и в бейсболке он был похож на доброго американского дядюшку или на профессора университета.

— Сегодня по-холостяцки буду сам угощать, — по-прежнему улыбаясь, добавил Воронов.

«А я даже не знаю, женат ли он. Впрочем, какая разница?» — подумал Ратов.

Признаков женского присутствия в доме он не заметил. В комнатах было чисто, но по-военному строго и скучновато.

Генерал провел Ратова к небольшому столику и двум креслам рядом с камином. В углу просторной гостиной был оборудован кухонный уголок, откуда доносился аппетитный аромат хорошо промаринованного шашлыка. Там же стоял большой круглый стол с шестью стульями.

— У камина уютнее, но, если хотите, можно устроиться за столом. — Генерал кивнул в сторону открытой кухни. — Выпьете? Могу предложить отличный коньяк.

— Нет, благодарю. Я, собственно, ненадолго, — сухо отозвался Ратов.

— А я сильно не задержу. Охотой увлекаетесь?

— Терпеть не могу, — признался Ратов, вспомнил убиенного накануне Нового года кабана и покраснел.

Воронов удивленно поднял брови: «Грубовато отвечает, но видно, что волнуется. Значит, тема для разговора есть».

Он принес и поставил перед Ратовым блюдо с источающим аромат шашлыком и тарелку с травами и сыром. Не спрашивая, плеснул в бокал Игоря, а затем себе немного коньяка с терпким дубовым запахом и жестом показал на открытую бутылку красного вина. Дескать, угощайтесь. Затем основательно устроился в кресле, вытянул к огню ноги и, блаженно прищурившись, негромко спросил:

— Что вы решили?

— Вы имеете в виду предложение «Ферросплавов»?

— Конечно. На данный момент — самая острая проблема. «Ферросплавы» рассчитывают воспользоваться антикризисными деньгами. Но пока не получается. Правительство деньги выделило, однако раздают только своим. «Как не порадеть родному человечку!» Я вообще не понимаю, зачем помогать тем, у кого и так дела неплохи. Сейчас в приоритетном порядке нужно поддерживать промышленные предприятия. А до них почти ничего не доходит. Превратили кризис в кормушку. «Пилят» бюджетные деньги.

— Странно видеть вас в роли борца за справедливость. Никто не заставлял влезать в долги. Жадность обуяла. Это не бизнес. Для подобных действий подходят совсем другие названия.

— Думаете, я разделяю взгляды Морева и его приемы? — возмутился Воронов. — По мне, так все предприниматели хороши. Подкупают чиновников, дают взятки, «пилят» награбленное. Вот вам и весь бизнес.

— Зачем же помогаете Мореву?

— А кто сказал, что я ему помогаю? — Воронов удивленно развел руками, словно не находил слов, чтобы опровергнуть заблуждения Ратова.

Игорь ожидал жесткого разговора, а вместо этого видел беспомощность обиженного Воронова. Потрескивали поленья в камине. Тепло распространялось по всему телу. Игорь не удержался и все же пригубил крепкий коньяк. В голове приятно зашумело. Ситуация казалась странной и зыбкой, похожей на призрачный ночной сон. Или на забытье. Искривленные линии, перевернутый смысл слов, нереальность происходящего.

— И не должен я ничего Мореву, — ворчал Воронов. — Плевать я на него хотел. Мне что обидно? Если сейчас предприятия достанутся иностранцам, то они их просто ликвидируют. А рабочих — на улицу. Зачем им конкуренты? Деньги сейчас вкладывать не будут. А так, под крылом государства, глядишь, и пережили бы кризис.

Ратов не нашелся что ответить. Он не смог понять, издевается над ним Воронов или говорит чистую правду. Отхлебнув из бокала темно-коричневую тягучую жидкость, медленно проглотил ее и закусил кусочком баранины. Затем взял кинзу, петрушку, укроп и ломтик сыра, обернул все это ароматным лавашом и отправил в рот.

Воронов сосредоточенно прожевывал шашлык и выглядел откровенно расстроенным. Вспомнив «ученого соседа», он укоризненно спросил Ратова:

— Не верите в исторический прогресс? — И, не дожидаясь ответа, продолжил свою мысль: — Я вот не верю. При слове «закономерности» рука тянется к пистолету. В людей верю, когда вижу достойные экземпляры. А огульно во всю эту массу бездельников и мерзавцев верить не хочется. Помню, когда свистопляска под названием «перестройка» началась, поругался на совещании с одним молодым и перспективным руководителем. Его потом по делу ГКЧП посадили, но ненадолго. А жаль. Пусть бы посидел, подумал. Я доказывал, что нельзя так сразу, с кондачка проводить свободные выборы. Кого наверх вынесет? Самых беспринципных, рисковых жуликов и демагогов. А он мне бросил: «Не доверяете народу». Я ему откровенно ответил: «Нет, не доверяю!» И кто оказался прав?

— Зачем же вы проявляете трогательную заботу о «Ферросплавах», если не доверяете? — поинтересовался Ратов, скорее для того, чтобы не молчать. Он уже знал: то, что происходит у пышущего огнем камина, это сон, игра воображения. Слова не имеют значения.