Читать книгу "Ночь Безумия - Лоуренс Уотт-Эванс"

– То есть тебе?

– Вот именно.

– Лорд Ханнер, как мне известно, ты пока что не занимаешь никакого официального поста на службе лорда Азрада.

– Верно.

– Тогда я не могу заняться этим делом – только правитель может решить, вправе ли ты был действовать от его имени. – Лицо чиновника неожиданно просветлело. – А это значит, что я, к сожалению, должен передать это дело в руки представителен верховной власти.

– Но это невозможно! – возразил Ханнер. – Правитель не допускает во дворец никого, и я сомневаюсь, что лорд Караннин согласится прийти сюда и вершить суд.

– Честно говоря, милорд, это не мои заботы.

Ханнер взглянул на магистрата в упор.

– Прекрасно! Тогда я снимаю обвинение в неподчинении власти. Разбирайся с остальными преступлениями.

– Я не вижу здесь потерпевшую сторону – владельцев похищенного и испорченного имущества.

Эта капля переполнила чашу.

– Бога и демоны! – взревел Ханнер, поразив всех, в том числе и себя самого. Он шагнул вперед, к самому столу, лишь в последний миг удержавшись от искушения перегнуться через него и схватить магистрата за грудки. – Ты представляешь лорда Азрада! Не прекратишь ли ты увиливать от своей работы, господин? Я привел к тебе троих мужчин и девушку, схваченных на месте преступления, когда они тащили все, что понравится, и крушили все, что мешает, я привел троих свидетелей, не считая себя, и я требую, чтобы ты занялся этим делом!

– Я не могу! – уперся чиновник. – В любой момент правитель может объявить эту новую магию вне закона и повелеть перевешать их всех!

– Пока еще он этого не сделал! – прорычал Ханнер, наклоняясь вперед и едва не тыкаясь носом в нос магистрата. – Я держал схваченных преступников в доме моего дяди, но я не могу держать их там вечно! Понятия не имею, когда Азрад что-нибудь решит, ты этого тоже не знаешь; не может же весь город замереть и дожидаться, пока он что-нибудь надумает! Просто забудь о магии, хорошо? Обращайся с ними, как с обычными ворами и насильниками.

– А если я отпущу их, а правитель...

– Я возьму всю ответственность на себя! Ты просто делай свое дело!

– Ты берешь ответственность на себя? Перед этими свидетелями?

– Да, разрази тебя гром!

– Что ж, хорошо. Обычные воры и громилы, значит... – Он оглядел пленников и ткнул в первого: – Ты! Отрицаешь ли ты хоть слово в том, что поведал лорд Ханнер о твоих делишках прошлой ночью?

Он выбрал Киршу, единственную женщину.

– Нет, милорд, – сказала она.

– Есть ли у тебя смягчающие обстоятельства, которые, по твоему мнению, должны быть учтены при вынесении приговора?

Девушка замялась, глянула на Рудиру и сказала:

– Я считала, что мне все снится, милорд. Магистрат откинулся в кресле.

– Вот как? – протянул он. – Очень интересно!.. Почему же?

– Н-ну... мне и в самом деле снился сон... кошмар... Что я падаю, и горю, и задыхаюсь... а потом я проснулась, и оказалось, что я парю в воздухе... Милорд, я раньше никогда даже не разговаривала с магом, а летала только во сне. Вот я и решила, что все еще сплю.

– И ты не заметила, что мир вокруг совершенно такой, как наяву?

– Но он не был как наяву! Поначалу, во всяком случае. Я могла летать и заставлять летать вещи, и отовсюду слышались крики – все, казалось, сошли с ума, так что я решила, что это сон, а если нет, то конец света, и я могу делать все, что захочу.

– И ты помчалась по улицам, грабя лавки?

Девушка кивнула; вид у нее был совершенно несчастный.

– Это не делает чести ни твоему воспитанию, ни твоему здравому смыслу.

– Я знаю, – прошептала она.

– Пять плетей, и ты должна возместить жертвам причиненный тобой урон.

Девушка поникла, а Ханнер подумал, что приговор вполне справедлив.

Однако говорить он ничего не стал: ему надо было прийти в себя. Прежде он никогда вот так, прилюдно, ни на кого не орал и никогда, с самого детства, настолько не выходил из себя.

Он надеялся, что это не связано с чародейством: мысль, что он в конце концов начнет с воплями бегать по улицам, как случилось прошлой ночью с многими чародеями, приводила его в ужас.

С другой стороны, на его глазах дядя Фаран пару раз точно так же выходил из себя, обычно когда не высыпался или слишком много и долго работал, так что, возможно, вспыльчивость у них семейная, и он, Ханнер, прежде просто не имел случая проявить ее.

Следующим перед магистратом предстал юный Роггит, сын Райела. Он знал, что не спит, но утверждал, будто думал: город разрушают демоны, а потому торопился набрать сокровищ, чтобы, улетев, безбедно жить в Алдагморе.

– Алдагмор? -переспросил офицер. – Почему – Алдагмор? У тебя там семья?

– Нет, милорд.

– Тогда почему Алдагмор, а не Малые Королевства, или Тинталлион, или что угодно еще?

– Не знаю, милорд, – со склоненной головой сказал Роггит. – Мне просто казалось, что так нужно.

Очень интересно, думал Ханнер. Алдагмор, самое южное из баронств Сардирона, лежало прямо на север от города, а тех, кто пропал прошлой ночью, последний раз видели уходящими на север. Нет ли здесь какой-нибудь важной связи?

– Ты достаточно взрослый, чтобы понимать, что делаешь, – заметил магистрат. – Семь плетей и возмещение убытков потерпевшим.

Третий пленник, Грор-Кривозуб, просто сказал, что был не в себе от кошмаров, проснулся, увидел, что все словно с цепи сорвались, и последовал их примеру; ему было назначено восемь плетей. Четвертым был Салдан от Южных Врат, тот старик, что дрался с убитым Рудирой парнем; он не искал себе оправданий и тоже был приговорен к восьми плетям.

Ханнер раздумывал, надо ли говорить, что Салдан в запале мог и убить кого-нибудь, а значит, заслуживал более сурового наказания, чем относительно легкое бичевание, но в конце концов промолчал. Насколько было известно Ханнеру, никто, включая Салдана, не знал наверняка, убил ли он кого-нибудь, а поскольку, чтобы выяснить это, магистрату пришлось бы обращаться к магу, Ханнер решил, что сомнение следует толковать в пользу Салдана.

А кроме того, ему не хотелось, чтобы для расследования использовалась магия, раз уж он убедил магистрата закрыть на нее глаза.

Стражники увели четверых осужденных; если никто из них не болен и не захочет, чтобы за поркой наблюдали доверенные лица, бичевание состоится немедленно, после чего наказанные будут освобождены и отправятся по домам, как только смогут надеть туники.

Никакого желания смотреть на порку у Ханнера не было; поэтому он распрощался и вместе с тремя чародеями – с тремя другими чародеями, напомнил он себе, – вышел из управы и повернул к востоку.