Читать книгу "Доктор Данилов на кафедре - Андрей Шляхов"

Был у Данилова на третьем году его работы на линии такой случай. Отвезли в больницу пьяного с сотрясением мозга, подобранного на улице. Пациент заблевал всю машину. Дело житейское, бывает. В больнице после сдачи пациента в приемное отделение кое-как вытерли салон тряпками, бывшими в запасе у водителя, и поехали на подстанцию мыть по полной программе — водой из шланга и щетками. На выезде из больницы машину остановил линейный контроль. Пожилой, угрюмого вида мужик сунул нос в салон, поморщился и записал в свои молескины, что такая-то бригада такого-то числа была на линии с грязным салоном. Объяснений Данилова контролер не слушал, они не нужны ему были. Хорошо хоть, что заведующий подстанцией выслушал и ограничился замечанием (как-нибудь отреагировать же надо), а не выговором, которое, в отличие от выговора с занесением, не влекло за собой лишения премий на год.

В другой раз линейный контроль в лице величественной дамы, в которой было не менее восьми пудов веса, приехал на подстанцию во время обеда даниловской бригады. Он был официальным: с ведома диспетчера бригада получила свои законные полчаса на прием пищи и активно ее принимала.

Контролер вошла в столовую и потребовала, чтобы Данилов прошелся вместе с ней до машины и показал, работает ли оборудование, заправлены ли баллоны кислородом, не просрочены ли даты годности лекарств и все такое. Данилов ответил, что до окончания официального обеда осталось двенадцать минут, и предложил даме попить чайку. Дама в ответ заорала, что снимает бригаду с обеда. Досрочное прекращение обеда по инициативе администрации практикуется в особых случаях, например, когда больше некому передать какой-нибудь серьезный вызов. Но чтобы устроить проверку? Данилов не подчинился, дама гневно потопала толстыми слоновьими ногами, имитируя пятибалльное землетрясение, и отправилась в диспетчерскую составлять акт о неподчинении распоряжениям линейного контроля.

Закончив обедать, Данилов тоже явился в диспетчерскую, попросил у диспетчера Сиротиной пару чистых листов бумаги, сел напротив усердно строчившей дамы и попросил ее предъявить удостоверение линейного контролера. Нельзя ведь писать жалобу на действия сотрудника, не зная его имени и фамилии. Поняв, что Данилов всерьез намерен отстаивать свою правоту, дама как-то сразу сдулась, даже в объеме немного уменьшилась, порвала недописанный акт и отбыла восвояси. Данилов был уверен в том, что до машины ему с контролером наверняка придется прогуляться и выдержать придирчивый осмотр, но ошибся.

Не ладилось у Данилова с проверяющими. Не находилось общего языка, сразу же возникало некое взаимное отторжение. Сам он по этому поводу не комплексовал и не рефлексировал, а просто не любил проверяющих и ничего хорошего от них никогда не ждал.

Министерство прислало на кафедру двух сотрудников отдела среднего и высшего профессионального образования — мужчину и женщину, внешне очень сильно напоминающих лису Алису и кота Базилио из сказки про Буратино. Женщина, заместитель начальника отдела, была главнее и старше. Немного за сорок, рыжая, ухоженная, анорексично-тощая, большая круглая оправа постоянно сползала на самый конец вытянутой лисьей мордочки. Резкость в движениях и разговоре свидетельствовала о непростом (то есть истеричном) характере.

Статус располагал к осознанию собственного достоинства и превосходства над окружающими, поэтому Алиса, которую на самом деле звали Аделиной Павловной, удостаивала своим вниманием далеко не всех. На кафедре, к примеру, в число избранных вошло всего двое — заведующий и доцент Ряжская. Кулешова выперли из его кабинета (на время проверки там поселилась Аделина Павловна), в упор не замечали, отчего тот ужасно страдал. И еще секретаря Ирину удостаивала Аделина Павловна внимания, потому что она без конца заваривала для нее свежий зеленый чай с жасмином и лимонником. Создавалось впечатление, что только им Аделина Павловна и питалась.

Со всеми остальными сотрудниками общался Кот, Сергей Иванович, лощеный и лоснящийся мужчина лет тридцати-тридцати пяти, изрядно лысый, усатый, как и положено коту, весь обтекаемый, мягкий и вкрадчивый. Тоже, конечно, не без сознания своего превосходства над населением (ведь именно так, кажется, в высших сферах именуют тех, кто располагается ниже?), но оно большей частью скрывалось под маской показного дружелюбия.

К Данилову Сергей Иванович подкатился на второй день пребывания комиссии на кафедре. Заглянул в начале рабочего дня как будто невзначай, рассказал несмешной анекдот про психиатра и гаишника, упомянул, между прочим, о том, что сам когда-то хотел стать анестезиологом, но не сложилось, так как увлекся организацией здравоохранения.

— Организация здравоохранения — это навсегда, — сказал на это Данилов.

Понимай, как хочешь.

Сергей Иванович понял в благоприятном ключе, как сочувствие. Уселся за пустовавший стол Колосовой (та, как и обещала, села на больничный с перспективой сидения до оформления отпуска) и минут пять жаловался на то, как изматывает работа в министерстве — давил на сочувствие. «Тебя бы на пару месяцев в Монаковскую ЦРБ засунуть! — неприязненно подумал Данилов. — Хотя бы в терапию. Интересно, что бы ты тогда запел?»

— Работаешь, работаешь, тянешь воз в гору, а иногда так все достает, что прямо руки опускаются… — Сергей Иванович взмахнул руками, показывая, как именно. — А потом говоришь себе: «Надо, Федя, надо» — и тянешь дальше. Китайцы утверждают, что плохо жить в эпоху перемен. И они правы! Эта реформа всех нас доконает…

— Реформа чего? — уточнил Данилов.

Сергей Иванович удивленно посмотрел на него.

— Здравоохранения, конечно. Вы разве не в курсе?

— А-а-а… — протянул Данилов. — А что, разве она не закончилась?

— Она еще толком не начиналась! — Сергей Иванович сверкнул глазами, на секунду проявив свою начальственную сущность, но тут же вернулся в роль своего парня. — Шутка ли, такая махина! От Москвы до самых до окраин… И везде — свои проблемы и сложности. Да что мне вам объяснять, сами знаете. Вы же, кажется, не только в Москве работали?

Данилов слегка удивился тому, что сверхзанятый сотрудник министерства нашел время ознакомиться с его трудовой биографией, но виду не подал, молча кивнул и стал ждать продолжения.

— Богатый жизненный опыт — всегда хорошо. Это капитал, который должен приносить дивиденды. Он не должен пропадать впустую, вы со мной согласны?

— Да, — подтвердил Данилов. — Как выйду на пенсию, сразу же сяду за мемуары. Обобщу опыт, зафиксирую и оставлю в назидание потомкам.

— Ну, до пенсии вам еще далеко, — улыбнулся Сергей Иванович. — И потом, для того чтобы, удаляясь на покой, иметь возможность писать мемуары, надо постараться обеспечить свою старость, разве не так?

— Кажется, у нас существует пенсионный фонд? — вопросом на вопрос ответил Данилов.

— В том-то и дело, что только кажется, — улыбка Сергея Ивановича стала еще шире. — Обеспечивать себя каждый должен сам. Карьера — главный легальный способ повысить свое благосостояние.

— Я слышал, что бывают еще выгодные браки, — заметил Данилов. — По расчету. А еще люди получают наследство. От бабушки из Австралии или дедушки, бывшего начальника Чукотки.