Читать книгу "Обещай мне - Харлан Кобен"

Джоан принесла блюдо с нарезанным на куски ростбифом. Доминик показал на свою почти пустую тарелку, но она сама уже накладывала ему новую порцию. На ее плечах лежали все домашние заботы: Доминик Рочестер считал, что жены должны сидеть дома и заниматься хозяйством.

Он кивком поблагодарил ее, и она заняла свое место. Мальчики жевали в полном молчании. Джоан пригладила юбку и взяла вилку. Доминик наблюдал за ней. В свое время она была потрясающе хороша собой, но теперь глаза потускнели и выражали только смирение. Стараясь стать как можно незаметнее, она начала горбиться. Днем Джоан часто прикладывалась к бутылке и полагала, что Доминик этого не замечает. Он не обращал на это внимания: она была матерью его детей, и, пока справлялась, его все устраивало.

Зазвонил телефон. Джоан вскочила с места, но Доминик жестом велел ей остаться на месте. Он вытер лицо салфеткой, будто протирал ветровое стекло, и поднялся. Доминик был плотным мужчиной. Не толстым, а именно плотным: мощная шея, мощные плечи, мощная грудь, мощные руки и бедра.

Он носил фамилию Рочестер и ненавидел ее. Эту фамилию взял его отец, чтобы походить на настоящего американца. Но старик был слабаком и неудачником. Доминик сначала хотел вернуть первоначальную фамилию, но потом решил, что это тоже будет проявлением слабости. Будто его волновало, что о нем могли подумать другие. В мире Доминика слабости не было места. Над его отцом постоянно глумились. Заставили закрыть парикмахерскую. Насмехались над ним. Отец считал, что может вырваться из этого, но Доминик знал, что это невозможно.

Или ты сносишь головы сам, или голову оторвут тебе. И не надо задавать вопросов и вступать в дискуссии — во всяком случае, сначала. Сначала нужно оторвать головы и заставить себя уважать. А уже потом разговаривать. Нужно показать всем, что ты ничего не боишься и готов на все. Пусть знают, что тебя не испугает вид крови, даже своей собственной. Если хочешь победить, то улыбайся, даже если твой рот разбит в кровь. Это вызывает уважение.

Телефон продолжал звонить. Определитель номера показывал, что тот был заблокирован, но большинство людей, с кем общался Доминик, предпочитали не афишировать свою личность. Продолжая жевать, Доминик снял трубку.

— У меня есть для вас информация, — сказали по телефону.

Это был его информатор в прокуратуре округа. Доминик проглотил кусок и сказал:

— Продолжай!

— Пропала еще одна девушка.

Доминик слушал.

— Она из Ливингстона. Такой же возраст, тот же класс.

— Имя?

— Эйми Биль.

Это имя ему ни о чем не говорило, но друзьями Кэти он никогда не интересовался. Закрыв трубку рукой, Доминик спросил:

— Кто-нибудь знает девушку по имени Эйми Биль?

Все промолчали.

— Я задал вопрос. Они ровесницы.

Мальчики отрицательно мотнули головами, а Джоан сидела не шевелясь. Их глаза встретились, и она медленно покачала головой.

— Это еще не все, — сказал информатор.

— Ну?

— Обнаружилась связь с пропажей вашей дочери.

— Какая связь?

— Точно не знаю. Я подслушал обрывок разговора. Мне кажется, это связано с местом, где они обе были накануне исчезновения. Вы знаете человека по имени Майрон Болитар?

— Бывшую баскетбольную звезду?

— Да.

Рочестер несколько раз видел его и знал, что тот неоднократно затевал драки с его самыми опасными коллегами.

— И что с ним?

— Он в этом замешан.

— Каким образом?

— Он подобрал девушку в центре Манхэттена. Тогда ее видели в последний раз. Она воспользовалась тем же банкоматом, что и Кэти.

Доминик вздрогнул.

— Он — что?

Информатор рассказал, что Болитар отвез Эйми Биль в Джерси, как их видел спорящими служитель бензоколонки и что после этого девушка исчезла.

— Полиция его допрашивала?

— Да.

— И что он сказал?

— Думаю, не много. Он вызвал адвоката.

— Он… — Доминик чувствовал, как в нем закипает ярость. — Сукин сын! Его арестовали?

— Нет.

— Почему?

— Мало улик.

— Они что, просто отпустили его?

— Ну да.

Доминик Рочестер промолчал. Это сразу заметили все члены семьи и затихли, боясь пошевелиться. Когда он наконец заговорил, его голос звучал так спокойно и ровно, что домочадцы буквально перестали дышать.

— Есть что-то еще?

— На данный момент это все.

— Продолжай копать!

Доминик повесил трубку и повернулся к столу. Все глаза были устремлены на него.

— Дом? — окликнула Джоан.

— Ничего важного.

Он не считал нужным делиться с ними. Разбираться с подобными проблемами было не их, а его дело. Отец был солдатом, который всегда стоял на страже, чтобы его семья могла спать спокойно.

Он направился в гараж и, оказавшись там, закрыл глаза в попытке унять охватившее его бешенство. Однако ему это не удалось.

Кэти…

Он бросил взгляд на металлическую биту и вспомнил, что читал о поврежденном колене Болитара. Если тот полагал, что у него болело колено, и считал такую мелочь болью…

Он сделал несколько звонков и кое-что выяснил. В прошлом у Болитара были проблемы с братьями Эйк, которые контролировали Нью-Йорк. Судя по всему, Болитар был крутым парнем, умел драться и водил компанию с неким психом по имени Уин.

Справиться с Болитаром будет непросто.

Но и не так уж сложно, если Доминик мог задействовать для этого лучших из лучших.

Его сотовый был дешевым аппаратом на вымышленное имя, который можно было приобрести за наличные и выбросить, когда закончатся предоплаченные при покупке минуты. Проследить по таким звонкам абонента было невозможно. Доминик взял с полки новый телефон и какое-то время просто смотрел на него, раздумывая. Дыхание постепенно становилось ровным.

В свое время Доминик снес немало голов, но если он наберет сейчас нужный номер, если действительно обратится к Близнецам, то пересечет грань, от которой всегда держался как можно дальше.

Он вспомнил улыбку своей дочери, как в двенадцать лет она носила скобки для исправления зубов, как смотрела на него, когда была маленькой, а он для нее — самым могущественным человеком на свете.

Доминик набрал номер. После звонка он выкинет телефон — на этом настаивали Близнецы, а перечить им не мог себе позволить никто, каким бы крутым он ни был и в каком бы роскошном особняке ни жил. С Близнецами никто не связывался.

Трубку взяли на втором гудке. Никаких «алло», никаких приветствий. Просто молчание.