Читать книгу "Последний солдат президента - Дмитрий Черкасов"

Пусто и тихо.

Рокотов подобрался к тому месту, где параллельный коридор сужался до ширины полутора метров, на мгновение высунул в него руку, убедился, что вполне способен подтянуть к стене проходящего мимо человека, и занял позицию возле амбразуры, поставив на выступ стены газовую горелку.

* * *

– Сергей Леонидович, – медсестра из регистратуры протянула Антончику пачку светло-коричневых картонных прямоугольников, на которые в поликлинике заносились данные об обследовании пациентов, – посмотрите, пожалуйста, своих и к завтрашнему дню составьте список на профилактику…

– Ага, – хирург перебрал карты, – вы уже отложили больных Анатолия Сергеевича?

– Да.

– Что ж, прекрасно, – Антончик прикусил губу и провел тонким, как у скрипача пальцем по строчкам. – Та-ак… двадцать восьмого и двадцать девятого мы осматриваем первую категорию, тридцатого я отдыхаю…

– Двадцать восьмого у вас особый день, – напомнила медсестра.

– Я знаю… Когда пациент подъедет?

– Назначено на девять тридцать. Плюс-минус десять минут. Он обычно не опаздывает.

Стоматолог кивнул и внимательно прочитал текст на карточке.

– Внешне все в норме… Хотя насчет левой нижней семерочки надо посмотреть. Сделаем рентген и решим. Кто двадцать восьмого в смене?

Сестра заглянула в график.

– Лаура Абрамовна.

– Прекрасно. Значит, сначала на рентген, а потом ко мне. Отметьте.

– Хорошо…

Антончик разложил карточки на стойке регистратуры и остро отточенным карандашом нанес на левые верхние углы цифры от двойки до восьмерки. Еще раз просмотрел все карточки и сосредоточенно кивнул.

– Резекции Верескову и Лепешкиной будем делать во второй половине дня. У Лепешкиной случай тяжелый, так что поставим ее последней.

– Вересков хотел с утра, – медсестра покачала головой, – вторая половина дня у него занята.

– Чем, хотел бы я знать? – с некоторой язвительностью произнес Антончик.

– Насколько мне известно, на двадцать восьмое у него назначена презентация книги…

– Ах да! – Хирург хлопнул себя ладонью по лбу. – «Второе дно Ганга». Так, кажется, называется…

– Именно так, – подтвердила медсестра.

– Продолжение его эпических опусов «Белый какаду» и «Черный краковяк»?

– Вроде бы.

– Ясно. Ни дня без строчки. Но тогда давайте мы его перенесем на двадцать девятое. Негоже современному классику жанра сидеть на презентации с повязкой на верхней губе и не иметь возможности сказать о себе любимом ни единого слова.

Сестра сделала запись в журнал.

– Я ему сообщу.

– У Лепешкиной, надеюсь, двадцать восьмое свободно? – ворчливо спросил стоматолог.

– Она ничего не говорила, – осторожно ответила медсестра.

– Насколько мне известно, она тоже что-то пишет?

– И не без успеха. Романы «Щечки». «Ушки» и «Глазки».

– Да-с, ну и названия. Если логически продолжать анатомическую тему, то через. непродолжительное время мы увидим «Анусики» или «Уретрочки».

Сестра прыснула.

– Надеюсь, Сергей Леонидович, что до этого не дойдет.

– Как знать, как знать… – Антончик облокотился на деревянную стойку. – Я тут недавно просмотрел названьица романов и повестей на книжном развале. Оторопь берет. Сплошные Глухие, Немые, Звезданутые и Замоченные. Это из героев. Соответствуют и описательные образы, выносимые в названия – «Глухой против Князя Тьмы», «Звезданутый мочит всех», «Проститут на службе у мафии», «Три судьбы трех педерастов», «Бухалово и гасилово»… Так что, Танечка, все еще впереди.

– Лично я предпочитаю романы о любви, а эту гадость в руки не беру.

– И правильно делаете. Что до меня, я сейчас вчитался в Платона. Интереснейшие вещи, должен вам сказать… – Стоматолог спохватился и посмотрел на висящие над стеллажами с документами электронные часы. -

Заболтался я с вами. У меня ж пациент в кресле…

Антончик вышел из регистратуры, поздоровался с пробегавшим мимо одышливым заведующим поликлиникой, заглянул на минуту к техникам, терзающим бормашинами чей-то съемный протез, и сделал остановку у стоявшего в конце коридора общего телефона.

Оглянулся, набрал номер и небрежно привалился к стене.

– Алло… Сан Саныч? Здравствуй, дорогой… Ничего, потихоньку… Только рыбалочку мы с тобой перенесем… Ага, занят… И двадцать восьмого и двадцать девятого. Как штык, прям с половины десятого эти два дня… Давай тридцатого.

С утра, часиков в семь… Что говоришь? Наживка новая?.. Интересно… И когда?.. Сегодня?.. Ну, давай сегодня. Я в половине шестого освобожусь, ехать мне минут двадцать, если без пробок… На шесть ровно?.. Лады… До встречи.

Антончик дал отбой, мгновенно перенабрал номер из случайных цифр и, не дожидаясь соединения, положил трубку на рычаги. Вытер немного вспотевшую ладонь о халат и неспешно направился к своему кабинету.

* * *

На этот раз Рокотов соскучиться не успел.

Спустя четверть часа, как он занял позицию возле амбразуры, появился потенциальный клиент. Настороженный мускулистый парень с серьгой в ухе, прилизанными черными волосами и с чешским пистолетом-пулеметом «скорпион» в правой руке. Физиономия у парня была ухоженной, с явными признаками недавно наложенного тонального крема.

Влад улыбнулся, вспомнив подходящий стишок.

Если дяденька-крепыш Мажет рот помадой, Мальчик, берегись его, Это страшный дядя…

Террорист прошел по коридору, заглянул в обеденный зал и вернулся к началу коридора.

«Интересно, а много среди них гомиков? – подумал биолог. – И как они с другими уживаются?… Не отвлекайся. Ты не для того здесь, чтобы проводить исследования сексуальных пристрастий у террористов… Стоит далековато. Но это пока. Рано или поздно он пройдет совсем рядом…» Рокотов передвинулся чуть ближе к прорези в стене и взял в руку горелку.

Крепыш обошел зал по часовой стрелке и заглянул за составленные в дальнем углу скамейки, держа «скорпион» стволом вверх. И, естественно, никого не обнаружил.

Справа из глубины тоннеля раздался топот.

– Стасис, – позвал кто-то невидимый, – тебя Тамаз зовет.

– Иду, – парень повесил пистолет-пулемет на плечо.

Владислав пододвинулся еще ближе и на мгновение прижался щекой к краю амбразуры. Тот, кто позвал обследовавшего зал террориста, стоял метрах в двадцати от узкого участка коридора.

«Нормально… Сделать ничего не успеет…» Когда Стасис очутился точно напротив проема, Рокотов резким движением выбросил вперед руку, перехватил литовца сзади за шею и притянул к амбразуре. Террориста бросило вбок, и он оказался прижатым правой стороной тела к стене.