Читать книгу "Пятьдесят оттенков темноты - Барбара Вайн"

Мы с матерью проводили Иден в ее комнату, как только она приехала. Моя мать не имела обыкновения «украшать» комнаты ради гостей — не знала, как это делается, или просто не видела необходимости. Постельное белье свежее, ковер вычищен, пыль вытерта. Что еще нужно? Поэтому я сама поставила цветы в вазу, положила на прикроватный столик журнал «Вумен» и проверила лампочку в ночнике.

— О, дорогая, как странно, что вы отправляете меня сюда, а сами спите внизу, в уюте и безопасности, — сказала Иден. — Посмотрите на это большое окно. Я прямо вижу, как от него летят осколки.

— Налетов не было уже несколько недель, — ответила моя мать.

— Не стоит искушать судьбу.

Иден повторила фразу о том, что мои родители будут спать в безопасности, внизу, когда они с отцом принялись за кроссворд. Отец тут же ответил, что в таком случае они с матерью тоже пойдут наверх, чтобы Иден было спокойнее. Нужно проветрить их старую спальню и застелить постель.

— Вот иди, стели и проветривай, — сказала мать.

Конечно, она сделала это сама, хотя и неохотно. Думаю, мать искренне хотела сделать короткий визит Иден приятным, однако преклонение отца перед Иден и уважение, которое он оказывал сестре, раздражали ее. Кроме того, в отношении Иден к любым мелочам мать усматривала невысказанное осуждение, причем иногда ее возмущение было справедливым. Сосиска, оставленная на тарелке Иден, и то, как перебиралась клубника, за которой мать стояла в очереди, и из нее вырезались мельчайшие неспелые кусочки, раскрошенный и оставленный хлеб. Если мы выбрасывали продукты, отец советовал нам вспомнить о голодающих румынах (или греках, или югославах), но упреки никогда не адресовались сестре.

Иден не упоминала о бедном Майкле Франклине, который к тому времени, скорее всего, был уже мертв, но много говорила о людях, с которыми познакомилась в Портсмуте. Разумеется, там было много морских офицеров, и любая девушка, если только она не «страшна, как смерть», могла приятно провести время. В войну уже вступили американцы — нападение на Перл-Харбор случилось в минувшем декабре, — и Иден с удивлением обнаружила, что американские военные, которых она встречала, очень милы и цивилизованны.

— Разумеется, офицеры, — говорила она. — О других разрядах и званиях ничего не могу сказать. Я знакома с двумя девушками, помолвленными с американскими офицерами, и не стала бы их осуждать — учитывая, какое будущее их ждет.

Это была новая для меня мысль — выходящая за пределы викторианской сказки. Как выяснилось, женщина может выйти замуж ради денег, благополучия и положения в обществе; мне же казалось, что замуж выходят только по любви. Иден много рассуждала о деньгах и благополучии, рассказывала, что одна ее подруга, обрученная с майором Уэйном Д. Лански, описывала, что ждет ее после окончания войны в Норфолке, штат Вирджиния: собственная машина, наемная прислуга и дом на берегу океана. Моя мать отсутствовала, когда все это обсуждалось, и поэтому в ее вопросе о Чеде и о том, когда Иден с ним увидится, не было ни капли язвительности, только искренний интерес. Конечно, я рассказала родителям о Чеде, не предполагая никаких причин для секретности, даже с точки зрения Лонгли. В 1942 году результатом любви становился брак. Приглашение в дом бойфренда означало, что свадьба не за горами. Брак мог заключаться и по другим причинам (таким, как автомобили, наемная прислуга и дом на берегу океана), однако в целом мне еще казалось немыслимым, что любовь может завершиться чем-то иным.

Иден, похоже, очень смутилась. Она поспешно сменила тему, сказав:

— О да, конечно, я с ним увижусь. Должно быть, Чед заглянет к нам, когда узнает, что я дома.

Позже она высказала мне свое недовольство. Это произошло в очень неподходящем месте — нашем бомбоубежище, поскольку в дополнение к прочим неприятностям немцы решили бомбить Лондон именно этой ночью, или, по меньшей мере, ввели нас в заблуждение, заставив думать, что будут бомбить. Я не помню, что слышала артиллерийский огонь или далекие разрывы бомб, но в час ночи прозвучал сигнал тревоги, и все спустились в бомбоубежище, естественно, разбудив меня.

Вскоре отец пошел спать. Мать была на кухне — заваривала для нас чай. Мы с Иден сидели лицом друг к другу — я на своей койке, а она на перевернутом ящике из-под апельсинов, на который положили подушку. Ее красивое лицо, похожее на лица ныне забытых кинозвезд — Вероники Лейк, Аннабеллы, Элис Фей, — блестело от питательного крема, не оставленного в безвестности «Лорел Коттедж». На Иден была хлопковая ночная рубашка, голубая в цветочек, а на голове тюрбан из голубого шифонового шарфа. Отчитывала меня она довольно странно.

— Я была очень разочарована, Фейт, узнав, что ты рассказываешь отцу небылицы.

В тот момент я действительно не понимала, о чем речь, и честно призналась ей в этом.

— Не притворяйся. Думаю, ты немного посплетничала, а теперь хочешь увильнуть от ответственности. Что заставило тебя думать, что Чед Хемнер мой жених?

— Я этого не говорила.

— Почему именно Чед? Бедняжка, я думала, что смогу чуть лучше устроить свою жизнь. Не сомневаюсь, Вера не могла тебе сказать, что мы с ним помолвлены. У меня ведь нет обручального кольца, правда? Так вот. Чед просто друг, друг семьи, а не лично мой. Ты поняла?

— Извини, — пробормотала я. — Чед сказал мне, что он твой друг.

— А-а. Фейт, дорогая, однажды ты поймешь: слова мужчины в подобных обстоятельствах и истинное положение дел — две очень разные вещи. Думаю, Чед хотел бы со мной обручиться. Тебе так не кажется?

Я с готовностью согласилась. Подумала, что никто — от Гэри Купера до лорда Луиса Маунтбеттена и генерала Монтгомери — не отказался бы с ней обручиться. Иден снова стала уверенной в себе и любезной.

— Честно говоря, я всегда знала, что в этом отношении у меня будут неприятности с Чедом. Как ты знаешь, мы познакомились у Треджера, — Джордж Треджер был адвокатом, у которого работала Иден, — на вечеринке с коктейлем, и он с самого начала бросал на меня влюбленные взгляды с другого конца зала. Чед преследовал меня телефонными звонками — мы с Верой ужасно злились, — и на самом деле я стала с ним встречаться только для того, чтобы положить конец этим бесконечным звонкам.

Она еще долго рассуждала в том же духе, пока не вошла моя мать с чаем — вернее, не вошла, а протиснулась в щель между мешками с песком. Меня с самого начала поразило несовпадение рассказов Веры и Иден о знакомстве с Чедом. Вера утверждала, что это произошло в суде, а по словам Иден, они встретились на вечеринке. Вероятно, это было неважно. Расстроившись из-за упреков Иден, я теперь радовалась, что вновь вернула ее расположение.

Следующим утром Иден уехала, но не в Грейт-Синдон — возвращение домой откладывалось до позднего вечера. Сначала она пообедала в Вест-Энде с каким-то американским офицером. За завтраком Иден рассказывала об этом так, словно собиралась на важную деловую встречу, в целях поддержания контактов между представителями британских и американских вооруженных сил, и мой отец, забыв, что она всего лишь радиотелеграфист, похоже, поверил ей. Однако, к моему удивлению, Иден, сохраняя серьезное выражение лица, толкнула меня ногой под столом, когда второй раз называла имя американца.