Читать книгу "Возвращение Легенды - Владимир Кучеренко"

Счастливый народ ломанул в «Тетраэдр» (при этом не забывая выхватывать купюры у расщедрившегося представителя администрации).

«Тот факт, что на обработку незнакомого Бориса даже светлой эльфийке понадобилось менее трех секунд, говорил не в пользу его интеллектуальных способностей. А то, что дроу при желании способна вынудить любого пройдоху на невиданные пожертвования – радует и пугает одновременно», – подумал я.

«Братик, я не успела – Борис сам нас пропустил», – сообщила сестра.

«Серый, я тоже никого ни к чему не принуждала», – еще больше удивила меня дроу.

«Но ты ведь оглянулась».

«Думала, он сейчас какую-нибудь гадость сделает – собралась защищать. Честно, котик».

«Странно».

Кто-то явно горит желанием, чтобы мы проникли внутрь. Опять-таки кто? И зачем?

Эфир

Игрок 2. Не понял, человек применил симпатическую магию, что ли?

Игрок 1. А я все гадал, почему дроу без ума от него?

Наблюдающий. Нет, это не чары эльфов. Что-то иное, близкое по структуре, но более мощное по степени внушения. Будто бы в качестве несущей взята некая разновидность гипноза.

Игрок 2. Такое смешение разве подвластно людям?

Игрок 1. Как видишь.

Наблюдающий. А насчет Серой эльфийки вы заблуждаетесь. Проводник впервые применил данное умение. Причем сделал это неосознанно.

Игрок 1. Неужели у них и впрямь чувство?

Игрок 2. Не смеши. Какая может быть любовь между дроу и человеком?

Сергей

Громкая музыка закладывала уши еще на улице. Когда же Борис приветливо распахнул дверь – досталось не только барабанным перепонкам (удрученные эльфийки замерли у порога – представляю, что они испытывают со своим сверхслухом). Мощное низкочастотное буханье распространяло по залу ударные волны с периодичностью повторения полторы сотни раз в минуту. Сила колебаний воздуха грозила проломить грудную клетку (Цветаниэль сначала даже восприняла это за магическую атаку и врубила защитный купол).

В какофонии звуков угадывался визг бензопил, скрежет металла по стеклу, грохот пустого тазика от соприкосновения с чьей-то головой. Иногда к музыке примешивались заунывные предсмертные стоны певцов.

Сетчатке наших глаз (а особенно приспособленной к темноте дроу) доставалось от дикого чередования цветов и неимоверно ярких вспышек лазерного светопреставления.

Дизайнер ночного клуба при проектировании насколько возможно постарался выразить название клуба во всем: в барной стойке, люстрах, дверях, стульях, столах и даже посуде заведения. Тетраэдр или его элементы настолько часто мелькали пред взором, что даже без кальянов, абсентов и алкоголя кружилась голова (вот где рай для Пикассо!). Юбки-пирамиды официанток, такой же конструкции стопки салфеток на столах, треугольные окна и картины на стенах (художник не Пабло, но изображал угловатые облака и многоглазых женщин весьма похоже). Неровные косяки дверей, плинтусы и навесные потолки (вот строители радовались – не нужно выдерживать прямые углы!) вызывали чувство дезориентации.

Под стать окружающей обстановке была и публика. Под «веселые мелодии» конвульсивно дергались парни и девушки (половую принадлежность которых в большинстве случаев определить не представлялось возможным) с шевелюрами (и без) всех цветов радуги (а если череп лысый, то обязательно татуирован). Диапазон одежды поражал не менее, чем нелепые судорожные движения танцующих: кто пришел в шубе, кто в трусах, кто без зубов, кто в шипастом ошейнике, кто в бальном платье, кто в костюме-тройке, кто в пижаме, кто в ковбойской шляпе, кто в немецкой каске с бычьими рогами, кто в боа, кто в галифе, кто в кошачьих линзах. В общем, народ отдыхал и изгалялся как мог. А я-то переживал, что внешность эльфиек привлечет излишнее внимание. Да тут царство абсурда!

«Бедняжки, вам, наверное, больно это слышать?» – пожалел я мысленно спутниц. Потому что разговаривать обычным способом невозможно: если и удастся перекричать шум, все равно защитные функции организма практически отключили слух.

«Теперь поняла смысл фразы уши в трубочку сворачиваются», – ответила Цветана.

«Со многими вещами я в жизни сталкивалась: и показательные выступления магов-стихийников видела, и на фриков-орков насмотрелась, и гномьих молотобойных машин наслушалась. Но никак не ожидала встретить все в одном месте», – щурясь от слепящих зеркальных зайчиков, поведала Теона.

«Если тут не нравится, можем отправиться в другое место. Или домой».

«Ты что – забавно тут! Как в сумасшедшем доме!» – уже восхищенно глазела по сторонам сестренка.

«Да, и я уже почти привыкла. Где еще так попрактикуешься перенастраивать органы чувств, как не в экстремальных условиях?» – добавила Теона.

«Понял, остаемся в «Тетраэдре». Только спиртного больше не пьем – завтра ответственный день».

«Как скажешь, котик».

«Конечно, братик. Только немного потрясемся под музыку, чтоб весь хмель из головы вылетел. Если его раньше не выбьют из желудка ударные волны, – кивнула позеленевшая Цветаниэль и схватилась за живот. – Кстати, где у них тут туалет?»

«Вон указатель, пойдем, отведу», – приобняла брюнетка блондинку и потащила в дамскую комнату. Совсем не пудрить носик.

Вдруг адская музыка прервалась, и озаряемый счастьем диджей объявил:

– Друзья, а теперь – долгожданные данс-батлы!

– О-у! У-у! Е-э! – возликовал народ.

– Выбираем лучшего танцора сегодняшней ночи! – продолжил заводить толпу оратор.

– О-у! У-у! Е-э!

– Главный приз – диск с самой популярной клубной музыкой Европы и возможность с этой сцены перед тысячей человек признаться в любви своей половинке!

– О-у! У-у! Е-э!

– Ну что, потешимся, подруга? – раздался за спиной знакомый голосок.

Оказывается, эльфийки уже управились и теперь внимательно слушали ведущего.

– Можно, – ответила темная эльфийка зеленой (Цветаниэль, хоть и повеселела, однако цвет ее лица по-прежнему напоминал недозрелый кабачок). – Только не уверена, что сумею повторить подобные телодвижения.

– А ты представь, словно сражаешься на мечах с кучей невидимых противников и одновременно уклоняешься от тучи стрел и огненных шаров, – посоветовал я Теоне. – Думаю, поучится красивый танец.

– Ладно, попробую. Но тогда и ты участвуй.

– Э-э нет. Я плохой танцор. Нет, Цветана, не потому, что мне кое-что мешает. Единственное, что более-менее удается, – плясать вальс. И именно плясать, а не танцевать.

– Не наговаривай на себя, милый. В ресторане ты прекрасно водил, – очаровательно улыбнулась любимая. – Ну ради меня, попробуй.