Читать книгу "Ночи нет конца - Алистер Маклин"

— Так оно и есть. Он нам ни к чему. Прежде чем попасть в экспедицию, каждый проходит придирчивую медицинскую комиссию. Что касается диабета, то вряд ли этим недугом можно заболеть в одночасье. Должен сказать, мистер Малер, вы довольно спокойно относитесь ко всему этому. Давайте-ка вернемся к трактору.

Через минуту мы добрались до вездехода. Не успел я отогнуть полог, как из кузова вырвалось плотное белое облако. Помахав рукой, чтобы рассеять его, я заглянул в кузов. Пассажиры все еще пили кофе — он у нас был в избытке.

Даже не верилось, что мы отсутствовали всего несколько минут.

— Давайте-ка закругляйтесь, — скомандовал я. — Через пять минут трогаемся в путь. Джекстроу, будьте добры, заведите двигатель, пока он не остыл окончательно.

— В путь! — послышался возмущенный голос миссис Дансби-Грегг.

— Милейший, мы и передохнуть даже не успели. Всего несколько минут назад вы обещали нам три часа сна.

— Это было несколько минут назад. Теперь все изменилось. Я узнал кое-что о мистере Малере. — Я вкратце рассказал своим спутникам то, что, по моему мнению, им следовало знать. — Жестоко говорить об этом в присутствии мистера Малера, но сами факты жестоки. Тот, кто разбил самолет и похитил сахар, подверг жизнь мистера Малера величайшей опасности. Лишь два средства смогли бы спасти ему жизнь. Во-первых, надлежащая высококалорийная диета в качестве временной меры и, во-вторых, — инсулин. Ни того, ни другого у нас нет. Единственное, чем мы можем помочь мистеру Малеру — как можно быстрее попасть туда, где все это имеется. Двигаемся в сторону побережья. Двигатель не будем выключать до тех пор, пока его не запорем, попадем в пургу или пока последний водитель не выбьется из сил. У кого есть возражения?

Вопрос можно было бы и не задавать, но я не мог сдержать себя.

Очевидно, мне хотелось спровоцировать протест, чтобы сорвать свою злость на первом, кто подвернется под руку. Я злился на тех, кто причинил старику новые страдания, потому что был почти уверен: все наши усилия будут сведены на нет, ведь преступники наверняка раскроют свои карты. У меня даже возникло желание связать всю эту компанию, чтобы никто и шевельнуться не смог. Будь условия подходящими, я бы так и поступил. Однако в нынешних условиях это было невыполнимо: в такую жестокую стужу связанный человек и пару часов не продержится.

Но возражений не было. Скорее всего потому, что люди слишком озябли, устали, изголодались и испытывали жажду: в сухой, холодной атмосфере происходит значительное влагоотделение. Люди, не привыкшие к арктическим условиям, должно быть, сочли, что достигли предела мучений, что хуже ничего уже не может произойти. Я надеялся, что мои незваные гости не скоро убедятся, насколько они заблуждаются.

Возражений не было, но были два предложения. Оба они исходили от Ника Корадзини.

— Послушайте, док. Я насчет диеты для мистера Малера. Может, она и не получится такой, как надо. Но мы, во всяком случае, постараемся, чтобы больной получил нужное количество калорий. Правда, я не знаю, как вы их подсчитываете, будь они неладны. А что, если удвоить его рацион? Хотя нет, при такой кормежке и воробей ноги протянет. Пусть каждый из нас отдаст ему четверть своей порции. Тогда мистер Малер получит в четыре раза больше обычной своей нормы…

— Ни в коем случае, — запротестовал старик. — Благодарю вас, мистер Корадзини, но я не могу допустить…

— Блестящая мысль, — вмешался я. — Я сам об этом подумал.

— Вот и отлично, — довольно улыбнулся Корадзини. — Принято единогласно.

У меня есть еще одно предложение. Мы с мистером Зейгеро подменим вас. Тогда продвинемся дальше и быстрее. — Предвидя возражения, он поднял руку. — Любой из нас может оказаться тем, кого вы ищете. Более того, мы оба можем оказаться злоумышленниками, раз уж речь идет о мужчинах. Но если я один из убийц и ничего не знаю об Арктике, навигации, не соображаю, как управляться с этим окаянным «Ситроеном», и не сумею вовремя обнаружить трещину, то, ясное дело, я никуда не денусь, пока не доберусь до побережья. Вы согласны?

— Согласен, — ответил я. В этот момент раздался кашель, за ним рев это Джекстроу запустил не успевший остыть двигатель. Я взглянул на Корадзини. — Хорошо, — сказал я. — Спускайтесь. Получайте свой первый урок водительского мастерства.

Мы отправились в путь в половине, восьмого утра. Погода была почти идеальной. Ни единого дуновения ветра, на темно-синем небосклоне ни облачка.

Сквозь серебристую паутину ледяных иголок, наполнявших воздух, мерцали бесконечно далекие звезды. Несмотря на это, лучшей видимости нельзя было и желать: мощные фары «Ситроена», в свете которых бриллиантами сверкали мириады частиц льда, отбрасывали лучи на триста ярдов вперед. По обеим их сторонам смыкалась завеса темноты. Стужа была лютой, с каждым часом температура опускалась все ниже, но наш «Ситроен», казалось, только и ждал такой погоды.

Нам везло почти с самого начала. Пятнадцать минут спустя оставленный, как всегда, без привязи Балто вынырнул из мрака со стороны юго-запада и подбежал к нартам, чтобы привлечь внимание Джекстроу. Мигая красной и зеленой лампочками на приборной доске, тот сделал знак остановиться.

Появившись из темноты через две-три минуты, он, улыбаясь, сообщил, что Балто обнаружил веху с флагом. Само по себе хорошее известие, это обстоятельство свидетельствовало о том, что ночью мы почти не сбились с пути. Более того, если и дальнейший маршрут обозначен вехами, то нет нужды в штурмане, поэтому мы с Джекстроу можем соснуть, если только это возможно в такой холод и при такой тряске. Веха действительно оказалась первой в почти беспрерывной цепочке знаков, отмечавших наш маршрут в течение того нескончаемого дня.

Начиная с восьми часов мы с Джекстроу, Зейгеро и Корадзини поочередно управляли трактором. Впередсмотрящими были сенатор, преподобный Смоллвуд или Солли Левин. У этих троих была самая трудная обязанность. Но ни один из них даже не пикнул, хотя, окоченев после часового дежурства, каждый испытывал адскую боль, когда замерзшие конечности начинали отогреваться.

Положившись на умение Корадзини, в начале девятого я забрался в кузов и попросил сенатора Брустера отправиться вперед в качестве впередсмотрящего. И тут же нарушил самое строгое правило, которое категорически запрещает разводить в кузове огонь во время движения. Но ведь, когда приспичит, приходится преступать даже самые суровые запреты. Это был именно тот самый случай. Я заботился не об удобствах пассажиров, даже не о том, чтобы приготовить еду — ее у нас было немного — хотя кипяток был бы кстати, чтобы избежать обморожения. Старался я ради Теодора Малера.

Хотя мы и последовали совету Корадзини, все равно рацион больного старика оказался недостаточным. Единственная, хотя и слабая надежда сохранить ему жизнь состояла в том, чтобы, по мере наших возможностей, беречь его силы. Работа, даже самая легкая, была исключена; ему следовало двигаться как можно меньше. Вот почему, едва войдя в кузов, я заставил его забраться в спальник и уложил на койку, закутав парой одеял. Однако, оставаясь без движения, он не мог бороться со стужей и лишь дрожал бы, теряя последние силы. Поэтому больному нужно было тепло: теплая печка, теплое питье, которое Маргарита Росс, следуя моим указаниям, должна была давать ему каждые два часа. Малер протестовал, не желая доставлять нам столько забот.